Возлюбленный враг (СИ) - Грез Регина (хороший книги онлайн бесплатно TXT, FB2) 📗
Я немедленно придумала несколько уважительных причин для серьезного разговора наедине, кучу вопросов, на которых мне срочно понадобились ответы.
Да, я с ним поеду, потому что тоже хочу ненадолго вырваться из паутины, в центре которой находится кабинет Вальтера, вот только пусть Грау даст мне парочку обещаний.
— Подожди… слушай… если я все же сейчас соглашусь, какая ожидается программа вечера? Можешь мне ее честно озвучить? Ты меня куда- нибудь завезешь, выпьешь и начнешь приставать? Это у тебя на уме, да?
— Ты говоришь совершенно неприличные вещи, дорогая Ася! Может, так принято у русских, я же не знаю… Но приглашать девушку на прогулку, напиваться до рвоты и вести себя по-свински. Нет, это не про меня!
От подобной самоуверенной наглости я даже руками всплеснула:
— Ах, ты у нас не такой? Ты у нас - рыцарь и джентльмен!
Отто вдруг приосанился, гордо вскинув подбородок:
— Ты же сама говорила, что я - вылитый капитан Грин, он же твой мужской идеал?
Я не верила своим ушам и глазам - вот так представление! Он всерьез собирался со мной заигрывать, даже не смешно.
— Капитан Артур Грей! У вас дырявая память… лейтенант.
Сузив глаза, Отто посмотрел поверх моей головы, и я поспешно обернулась. Бордовая портьера в кабинете генерала сдвинулись, показалась гладкая головка Берты. Наши взгляды встретились, и она слабо улыбнулась, видимо, протирая пыль с подоконника, а потом вдруг резко отскочила от окна, словно ее окликнули.
В душе моей все сдвинулось в дерзком порыве. Только бы подальше от мрачного дома...
— Давай убежим, пока не поздно!
Грау кивнул, зачем-то схватил меня за руку и быстро пошел в сторону ангара с машинами. Я семенила следом, подстраиваясь под его широкий шаг. А вот и будка с охраной. Грау сдержанно приветствовал знакомых служак.
— Курт, я в город, фон Гросс разрешил отлучиться до полуночи, она едет со мной.
Солдат с равнодушным, типично немецким угловатым лицом лениво сплюнул в сторону, потом оценивающе пробежался по мне взглядом, на который я постаралась ответить как можно спокойнее, и пошел открывать ворота. Через десять минут мы уже выезжали из особняка, приоткрыв окно машины, я жадно глотала прохладный вечерний воздух. Пахло надвигающимся дождем, потертой кожей сидения, близкой рекой и чуть-чуть бензином.
Грау был доволен, открыто улыбался своим мыслям, а потом мягко попросил:
— Спой что-нибудь из того, что напевала днем, про парней, которые никогда не плачут. Какие там еще были слова… «я у твоих колен», так? Я давно-о-о заметил, тебе нравится унижать мужчин, ты любишь, чтобы все пред тобой пресмыкались, прислушивались, будто ты самая умная и правильная на свете.
— Чушь! - обиделась я. - Выдумал тоже… Я вовсе не обязана тебя развлекать! К тому же есть и другие песни, я их много знаю, тебе не понравится.
— Начинай, я уже вытерплю все, - беззлобно усмехнулся Грау. - Вся моя жизнь сейчас как один мучительный сон. Ты вряд ли добавишь новых кошмаров. Даже интересно представить.
Зря он сейчас это сказал - про сон и свою жизнь. В голове немедленно всплыли стихи Александра Розенбаума, и я взволнованно проговорила их вслух:
—А может, не было войны...И людям всё это приснилось:Опустошённая земля,Расстрелы и концлагеря,Хатынь и братские могилы?А может, не было войны?И "шмайсер" - детская игрушка,Дневник, залитый кровью ран,Был не написан Анной Франк,Берлин не слышал грома пушек?
Сначала он погнал словно бешеный, и я думала, что мы сейчас разобьемся, а потом машина съехала на обочину, заглохла и остановилась. Грау повернул ко мне бледное лицо и заорал:
— Хватит! Чего ты добиваешься? Чего ты от меня хочешь? Я не могу отменить войну, ты и сама прекрасно знаешь, так зачем же снова и снова о ней говорить. Я и так уже на грани… все перепуталось в голове, я уже не знаю, что чувствовать к тебе.
И как у меня хватило терпения и сил его поучать в этот момент...
— Бедный Отто! Ты же не робот, в который ученый заложил программу, ты живой человек и чувствуешь то, что получается, что идет от души, от сердца, а ум может только анализировать, набирать знания, факты, раскладывать их по полочкам, сравнивая и оценивая, - задыхаясь, отвечала я.
— Если я буду жить чувствами от сердца, я закончу свои дни в психушке или меня расстреляют. Тебе же все равно… хотя и в твоих Советах, скажи - разве там люди могут свободно чувствовать? Разве у вас нет концлагерей и тюрьмы не переполнены теми, кто не согласен со Сталиным?
— Хочешь сказать - наши правители в чем-то похожи? - огрызалась я. - Даже если и так, вы напали первыми и это вас погубило!
— Нас погубили ваши дрянные дороги и холода, а вовсе не какое-то особенное русское мужество… ваши мужчины толпами бросали оружие и сдавались, как вонючий скот. Тьфу!
— Ты еще забыл про мышей…
— Каких мышей? - Грау вытаращил глаза, уж не свихнулась ли я всерьез.
— Ты сказал, что вам помешали наши дороги, холода, все правильно, но были ж еще и мыши. Они перегрызали электропроводку в немецких танках, которые вы прятали в стога сена, маскируя перед сражением. Утром надо воевать, а железный «Тигр» не рычит и не едет, вот же проблема, а это наши мыши постарались, их ведь Сталин лично обучал... каждую…
Грау, наверно, целую минуту с недоумением смотрел мне в лицо, а потом сел прямо на свое сидение и задумчиво повертел руль. По лобовому стеклу резко прошлась косая очередь ливня.
— Ну, вот, приехали! Надо было сидеть дома, - мстительно бросила я.
— Ты называешь этот старый музей домом? Ты - невероятно скучная женщина, Ася.
— Если ты сейчас опять начнешь говорить про мой развод - я тебя задушу!
Грау хмыкнул себе под нос, не удостоив взглядом:
— Ты который раз грозишься лишить меня жизни и все никак не осмелишься. Ты большая трусиха! Это же ясно… Ты бы и дня не прожила на войне, ты бы намочила штаны при первой бомбежке...
— А ты сам много навоевал, герой?
Мы надолго замолчали, вместо того, чтобы отвечать Отто вытащил свои сигареты и приоткрыл окно. Ветер задувал ему в лицо дождевые капли, но его это не смущало, он жадно курил и мне даже лень было делать замечания.
Я чувствовала себя опустошенной, вдруг накатилась невыносимая тоска и одиночество. Хмурое небо без единого светлого проблеска всегда давит на меня, вызывает в душе необъяснимую тревогу. А сейчас все было очевидно плохо - я здесь одна среди врагов и мне некуда податься, ума не приложу, где искать «своих», кто бы меня принял, понял - такую вот, заблудившуюся во времени.
Даже если я каким-то чудом попаду к русским, то есть советским гражданам, мне же не объяснить им толково - кто я и откуда. Меня и с нашей стороны примут за шпионку, начнут допрашивать с пристрастием. В голове вдруг пронеслось воспоминание о методах работы НКВД, - о том, как женщину заставляли ломать пальцы своему ребенку, о всех изощренных пытках и издевательствах, чтобы получить липовое признание во всех смертных грехах против советской власти.
Господи, я сейчас между двух огней и как ни грустно это осознавать, только с Отто пока могу говорить на равных. Он тоже отчасти заблудившийся, застрявший на виражах времени. И что нас двоих ждет?
Когда мне очень плохо, я всегда пою - это чуть-чуть отвлекает, а слова сами приходят на память, именно те, что больше всего соответствуют моменту. Я откинулась на своем сиденье, закрыла глаза и безвольно опустила руки вдоль тела, так хотелось исчезнуть из чужого авто, из чужого города, не быть вовсе… никак… нигде...
Дай сигарету, я её докурю. Дай успокою нервы, договорю. На общем фоне катастрофы Этот яд такая малость…
Вот от тебя сейчас останется тень, И я теряю по иллюзии в день. Не помогают ни таблетки, ни лень, Ни бесконечная усталость... (с)
Где-то сейчас в другом времени спокойно живет мой родной город, уже давно отцвели черемуха и яблони, скоро полетит тополиный пух и все улицы будут словно в снегу. О тюменских тополях писал в своих чудесных книгах Владислав Крапивин. Подростки взахлеб читали его повести и романы, а потом хотели стать героями, защищать свою любимую Родину, если будет нужно, совершать подвиги, не теряя мужество в самой безвыходной ситуации.
