Если бы Гитлер взял Москву - Шпаковский Вячеслав Олегович (книги бесплатно читать без .txt, .fb2) 📗
Теперь при взрыве во все стороны летели зазубренные куски нередко ржавого и грязного металла, наносившие тяжелые рваные раны, да еще и вызывавшие их заражение.
Когда внезапно начались перебои с нитроглицерином для снаряжения этих бомб, специалисты с соседнего завода, производившего жидкий кислород, предложили наполнять их опилками и жидким кислородом, дававшими при смешивании мощную взрывчатую смесь. При этом в корпус бомбы сначала засыпали и утрамбовывали опилки, после чего уже прямо на аэродроме в бомбу заливали жидкий кислород. Самолетам приходилось, правда, вылетать тотчас же после заправки, однако полетное время до целей обычно бывало невелико, кислород испаряться не успевал, и бомбы действовали достаточно эффективно.
Еще осенью, когда немецкие танки только шли на Москву, против них стали применяться так называемые «огневые мешки», представлявшие собой емкости из бензостойкой клеенчатой ткани вместимостью около 30 литров, непосредственно на аэродроме заполнявшиеся вязкой огнесмесью, которую прямо здесь же и готовили, загущая авиационный бензин специальными порошками. В горловину заполненного огнесмесью мешка вставляли деревянную пробку с терочным воспламенителем, пиротехническим замедлителем и картонной трубкой с разрывным зарядом. Затем ее обвязывали обыкновенной бечевкой, и мешок был готов к применению.
Сбрасывали такие «огневые мешки» с самолетов У‑2 ночью с малых высот, причем вначале это делалось вручную прямо через борт самолета, а несколько позднее при помощи специальных кассет, которые подвешивались под крыльями и корпусом самолета. В каждую такую кассету загружали по два мешка. Массовое производство «огневых мешков» было организовано в Горьком, Самаре, Чапаевске и Казани, а на юге страны – в Грозном и Майкопе, где вместо бензина в них заливали смесь керосина и сырой нефти с азотной кислотой. Срок действия этих мешков ограничивался всего лишь несколькими днями, однако и расходовались они настолько быстро, что никаких особых проблем с их хранением не возникало. Одновременно со штурмовиков Ил‑2 по скоплениям вражеской техники применялись более дорогие зажигательные ампулы в виде тонкостенных сферических сосудов, вмещавших по два литра самовоспламеняющейся смеси КС. На один штурмовик удавалось грузить до 150 таких ампул, что позволяло при налете нескольких десятков штурмовиков создавать на дорогах и по фронту целые зоны сплошного огня, в которых погибало абсолютно все живое.
Такими же ампулами по врагу из специальных ампулометов пыталась стрелять и пехота, однако точность стрельбы из них оказалась мала, из‑за чего это оружие, как говорится, «не пошло». Зато в качестве средства минной войны для минирования дорог в тылу у немцев самым активным образом стали использовать обыкновенную бертолетову соль, которую до этого в боевых составах не применяли из‑за ее слишком высокой чувствительности к трению и удару.
Но тут, ввиду нехватки всего и вся, специалисты из Института им. Д.И. Менделеева, эвакуированного в Казань, предложили бинарный метод ее использования, при котором все компоненты новой взрывчатки до употребления хранились по отдельности, а смешивались только лишь непосредственно в момент применения, причем сам по себе этот метод оказался весьма прост.
Бертолетову соль помещали в небольшие мешки из прорезиненной либо клеенчатой ткани и доставляли партизанам, от которых требовалось всего лишь одно – добыть некоторое количество любого жидкого топлива, кроме бензина. Для того чтобы заминировать дорогу, партизанам требовалось кирками выдолбить на ней мерзлый грунт, после чего заложить в яму мешок с «бертолеткой», которая затем заливалась жидким горючим. В горловину мешка вставлялся капсюль‑детонатор с подсоединенным к нему бикфордовым шнуром, в то время как на конце шнура закреплялись две ампулы – одна с серной кислотой, а другая с бертолетовой солью и сахаром. После этого яма засыпалась землей и заливалась водой, а ампулы, измазанные грязью, укладывались в дорожную колею.
Расчет делался на то, что земля на морозе очень быстро смерзнется в монолит, в котором такую мину не сможет обнаружить ни один миноискатель. Поскольку У‑2 разбрасывали по дорогам рогатки чуть ли не каждую ночь, то можно было и не сомневаться, что впереди колонны грузовиков немцы обязательно пустят танк, и он раздавит запальную ампулу. Потом от нее загорался бикфордов шнур, после чего от него подрывался детонатор и взрывался вмерзший в грунт мешок с бертолетовой солью. Случалось, что к этому времени на него успевал наехать даже один из грузовиков, но если этого и не происходило, воронка на дороге обычно оказывалась настолько велика, что ее приходилось заделывать. В результате колонна останавливалась и опять‑таки становилась легкой добычей для советских бомбардировщиков и штурмовиков.
Впрочем, взрывчатки все равно не хватало, и резко возросшие потребности в ней со стороны действующей армии промышленности приходилось удовлетворять за счет многих новых и весьма оригинальных рецептур взрывных смесей, во многом основанных на применении подручных материалов. Например, в минах вместо традиционного ТНТ использовался динамон марки «Т» из смеси аммиачной селитры и молотого торфа, тогда как в Средней Азии бомбы и мины начиняли динамоном марки «Ж», в котором вместо торфа использовался… хлопковый жмых!
Впрочем, все это было лишь малой частью всех тех усилий, что прилагались в стране буквально на каждом рабочем месте и каждым человеком, трудившимся на войну. Всюду, где это было только возможно, дефицитную резину заменяли на фибру и кирзу, приклады винтовок и автоматов уже больше не покрывали лаком, а корпуса бомб и реактивных снарядов так и вовсе перестали окрашивать. Снаряды обтачивали только снаружи, а при производстве использовали сталистый чугун вместо применявшихся ранее качественных сталей.
На консервных заводах делали гранаты, на кирпичных – прессовали брикеты взрывчатки из динамона и амматола для противопехотных и противотанковых мин. Уже в начале 1942 года в Советском Союзе был разработан первый 7б‑мм кумулятивный снаряд с начинкой из сплава гексогена и тротила, благодаря чему орудия этого калибра получили возможность поражать германские танки с толщиной брони до 100 мм. При этом работы над новым снарядом начались в октябре 1941 года, а уже в январе 42‑го первые снаряды были переданы для испытаний.
Тогда же, уже в феврале–марте, в СССР был разработан и первый 45‑мм подкалиберный бронебойно‑трассирующий снаряд, способный на расстоянии в 500 м пробить броню до 80 мм толщиной. Решением ГКО его приняли на вооружение 1 апреля 1942 года.
Обильные снегопады, засыпавшие фронт густыми снегами, заставили развернуть массовое производство лыж. Кроме того, для вооружения лыжами специальных ударных отрядов лыжи реквизировались во всех школах и спортивных клубах ОСОАВИАХИМа. Еще в ноябре 1941 года ГКО поручил ряду предприятий освоить производство аэросаней, а уже в декабре 1941‑го – январе 1942 года первые партии аэросаней из Горького поступили на фронт, где с их помощью в условиях зимнего бездорожья перевозили и грузы, и раненых, и даже совершали нападения на врага. На многие аэросани ставилась броня спереди и пулеметные турели, как на самолетах. Вооруженные аэросани осуществляли разведку, вели быстротечные бои, действовали в тылу немецких войск На отдельные сани по бортам корпуса устанавливали направляющие для запуска реактивных снарядов от «катюш» и авиационные эрэсы. С таким вооружением они не боялись нападать даже на транспортные колонны гитлеровцев и, случалось, доставляли им большие неприятности. Так, например, в районе Калязина группа советских аэросаней прорвалась через фронт и атаковала немецкий фронтовой аэродром, с которого гитлеровские бомбардировщики совершали свои налеты на Рыбинск и Ярославль.
Стоял солнечный зимний день, которому можно было бы только радоваться, не будь мороз далеко за 30 градусов… Охрана аэродрома грелась в казарме, а тех‑состав был занят подготовкой самолетов к очередному налету и тоже то и дело бегал туда погреться. Летчиков привезли на аэродром в закрытой машине с печкой‑буржуйкой внутри, и в тот самый момент, когда они начали рассаживаться по своим самолетам, со стороны ближайшей лесополосы появились советские аэросани. Первые две машины выпустили свои эрэсы издалека, и те в самолеты не попали, однако разнесли казарму в щепки со всей находившейся там охраной. Тем временем остальные машины быстро приблизились и открыли по аэродрому шквальный огонь из пулеметов. Некоторые пилоты попытались взлететь, но в сутолоке какие‑то машины сцепились друг с другом, тогда как другие застряли в снегу. По ним и ударили эрэсами в упор советские аэросани. Несколько машин сразу же вспыхнули, после чего на них начали рваться собственные авиабомбы. Затем русские подожгли еще и несколько бензозаправщиков, взорвали здание радиостанции и благополучно отошли, оставив после себя лишь огненный хаос и несколько десятков разбитых и сожженных самолетов. Погибло также много пилотов, причем, что называется, ни за что!
