Возвращение (СИ) - Ищенко Геннадий Владимирович (бесплатные онлайн книги читаем полные версии .TXT) 📗
– А фотографии ей зачем? – ревниво спросила Люся. – У меня, кстати, ни одной твоей нет.
– С ума сошла к ней ревновать!
– Видела я, как ты по ней прошелся взглядом! – сказала подруга. – Не хуже Семеныча, только тот еще облизнулся. Не знаю, сколько ей лет, но на вид больше шестнадцати не дала бы. Только груди торчат, а так девчонка девчонкой! А тебе из-за твоих занятий спортом и пятнадцать можно дать! Может быть, ты не видел, зато я заметила, как она на тебя посмотрела и вздохнула! Небось будь у вас поменьше разница в возрасте...
– При чем здесь это? – искренне удивился я. – Запомни, что все мужчины провожают взглядом красивых женщин! В нас это просто заложено природой. Но когда есть одна-единственная, все эти игры в гляделки ровным счетом ничего не значат! Зачем еще кто-то, когда есть ты?
– Хорошо сказал! – подтвердила Ольга, про которую мы забыли.
– Слушай, чудо! – сказал я ей. – Если Люся мне станет невестой, ты ведь тоже будешь родственницей. Скажем, сестренкой. Не против?
– Точно? – на всякий случай уточнила она. – Брат это хорошо! У меня через месяц день рождения!
– Подарок за мной, – пообещал я. – И вообще, если что-то нужно, обращайся. Ладно, играй, а я пойду домой!
Я попрощался с родителями подруги и заторопился домой. Нога полностью прошла, и нужно было наверстывать упущенное.
На следующий день в школе все было, как обычно, словно вчера никто не приезжал. Но Новиков со мной все же поговорил, причем с самого утра, когда я переобулся в гардеробе и хотел рвануть к лестнице.
– Притормози, Геннадий! – сказал он, приближаясь со стороны учительской. У меня к тебе разговор на пару минут.
– По поводу вчерашнего? – пришел я ему на помощь. – Когда мы с Черзаровой стояли в коридоре? Если только это, то таких прогулок больше не будет.
Он кивнул и пошел к себе, а я понесся по лестнице, подгоняемый звонком.
Через несколько дней, я заметил, что отношение ко мне одноклассников все же начало меняться. Оно стало более уважительным, но прежней непосредственности в нем уже не было. Со мной всегда соглашались, будто я взрослый и авторитетный человек. Хлопки по плечам и другие дружеские изъявления чувств прекратились. Класс отдалялся от меня, и я не знал, как это остановить. Когда я об этом прямо спросил Сергея, он мне прямо и ответил.
– Ты вырос и живешь теперь своими делами. В мяч тебе играть неинтересно, девчонок обсуждать – тоже. Любое наше занятие вызывает у тебя скуку. Я тебя прекрасно понимаю, мне тоже неохота возиться с Мишкой. К тебе у всех очень хорошее отношение, но, кроме учебы, у нас ничего общего нет. Твоя известность это только усилила.
Его брат Мишка был на пять лет младше и учился в одном классе с Ольгой. К Люсе девчонки тоже стали относиться иначе. Многие ей откровенно завидовали и своей зависти не скрывали. И дело было не только во мне. Если у тебя не хватает смелости что-то сделать или тебе это запретили, а кто-то рядом на эти запреты плюет, как ты к нему станешь относиться? Уж точно не дружески. Даже с Леной они перестали дружить, хоть внешне это было мало заметно. Люся потянулась к моей сестре, которая испытывала к ней симпатию. Поэтому она стала у нас задерживаться, и то время, когда я занимался делами, проводила в компании Тани.
Прошло четыре дня, и в четверг почтальонша принесла телеграмму, в которой было всего несколько слов: четвертого приеду пробы будь свободен Валентин.
– Четвертое – это завтра, – озабоченно сказала мама. – Придется мне завтра с утра идти в вашу школу к директору.
– Зачем? – пожал я плечами. – Есть телеграмма, а Новиков в курсе, так что я к нему сбегаю отпроситься сам. Заодно кое с кем повидаюсь. Валентин все равно с самого утра не приедет.
Так я и сделал. С утра выполнил все свои занятия, кроме пробежки, которые с наступлением зимы я отложил до более теплого времени, а потом немного раньше обычного появился в школе. Сначала я подергал ручку директорского кабинета, но она, как я и думал, была еще заперта. Директор у нас тоже преподавал, но обычно у него с утра не было занятий, и он мог прийти позже. Пришлось найти в учительской классную и показать телеграмму ей.
– Какие пробы? – не поняла она.
– Я сочинил песню, – пояснил я. – Теперь ее хотят прослушать в Минске, а директора пока нет на месте. Давайте я вам оставлю телеграмму, а вы потом передадите ему. Зинаида Александровна, можно вас попросить?
– Смотря что.
– Я не хочу сейчас заходить в класс. Это нужно будет объясняться и вообще... А Люся будет волноваться. Вы не передадите ей...
– Ну и ну! – насмешливо сказала Зинаида, беря у меня из рук записку. – Вот чего я никогда не делала, это не передавала подобных записок. – Ладно, беги, уже. Счастливо съездить.
Валентин приехал на той же машине без двадцати одиннадцать. Шофер тоже был тот же самый. Времени, по его словам, было мало, поэтому задерживаться у нас они не стали. Маму Валентин отговорил от поездки.
– Зачем вам терять весь день? Да и не везде я вас смогу быстро провести. Придется оформлять пропуск, а это время. Я вашего сына взял, я его вечером и верну, а обедом мы его накормим.
– Здравствуйте, Сергей Александрович! – поздоровался я с шофером.
– Привет, Геннадий, – отозвался он. – Расстегни свою куртку, взопреешь.
Да, «Волга», даже ее первая модель, это вещь! Минут десять мы добирались до шоссе, зато там Сергей так разогнал машину, что через двадцать минут показались окраины Минска. Я в нем бывал слишком редко, поэтому совершенно не знал, кроме нескольких приметных мест, вроде площади Победы с ее высоченным монументом. Я предполагал, что меня сразу не повезут на запись, и оказался прав. Первый раз меня выслушали в том самом отделе пропаганды ЦК, где работал Валентин. Потом его начальник долго с кем-то созванивался, и меня повезли еще куда-то.
– Едем в филармонию, – пояснил Валентин. – Постарайся не выпендриваться, там этого не любят.
Выпендриваться пришлось. Слушали меня пять человек, все в возрасте. После прослушивания один из них сказал:
– Свежо и очень неплохо, но сыро и голос у молодого человека для исполнения не подходит. Могу взять на доработку, а потом найдем исполнителя.
– Мне это не подходит, – сказал я мэтру, посмотревшему на меня с таким удивлением, как будто ему взялся возражать стул в концертном зале. – У меня простые принципы. Я сочиняю и исполняю песню первый раз, а потом берите ее себе, делайте аранжировку и пускай ее поет, кто хочет. По-моему, это законное право автора. Я и сам знаю, что не Муслим Магомаев, но, думаю, для первого исполнения подойду.
– Ни в один концертный зал я его не выпущу! – припечатал мэтр.
– Я могу надеяться, что ЦК комсомола проследит за тем, чтобы моя песня не появилась под чужим именем? – спросил я Валентина. – Вы меня отвезете домой или мне добираться самостоятельно? Деньги и ученический билет я взял, так что думаю, что с помощью родной милиции домой попаду. Как зовут этого товарища? – я показал пальцем на взбешенного мэтра. – Мне придется давать немало интервью, хотелось бы поведать о нем людям. Странное отношение к молодым дарованиям.
– Ну ты и нахал! – рассмеялся сидевший в центре мужчина. – Идите за мной!
Он отвел нас, по-видимому, в свой кабинет и куда-то позвонил. Пришлось долго ждать, пока не разыскали какого-то Николая.
– Коля! – сказал звонивший. – У меня в кабинете один самородок, которого откопали ребята из ЦК комсомола. У него очень неплохая песня, которую он сам поет под гитару. Нужно сделать запись и показать ее в вашей передаче. По-моему, он для вас подходит идеально. Да, сейчас его к вам привезут.
Он положил трубку на рычаг и повернулся к нам.
– Значит, сейчас едете на телецентр и попросите вызвать Николая Самохина. Он вас проведет на студию и прослушает. Понравится песня, ваше счастье, нет – действуйте сами, у вас достаточно своих возможностей.
Когда под рукой своя машина, все рядом. Сергей остановил «Волгу» на круглой площади перед четырехэтажным зданием с восемью здоровенными колоннами. Когда вышли из машины, я задрал голову, осматривая сваренную из труб телебашню, уходящую на большую высоту. Мы передали охране имя нужного нам человека и минут двадцать ждали, пока он к нам выйдет.
