В ту же реку - Дронт Николай (книги онлайн бесплатно .TXT) 📗
— Вояки потеряли газик, а мы нашли, — начальство подмигнуло. У них командование сменилось, а контейнер остался сиротой, ну я на всякий случай его к нам перетянул. Газик хорошая машина для сельских просторов. Законсервирована, как положено для длительного хранения. Восьмиместная, два бензобака. Распакуешь, тент установишь. Видишь ящики? Ремкомплект, принято так у вояк на хранении. Можно было бы продать, с руками отъезжающие оторвали бы. Но продать нельзя, а наградить можно! — Гриценко опять подмигнул. — У вас с 9-ого класса автодело на уроках труда проходят, в 10-ом на права сдашь. На материке любая девка твоей будет. На возьми. — Благодетель вынул из приклёпанного на внутренней стороне двери запломбированного ящичка большой пакет с надписью: "Опись хранения". — Почитай, что в комплекте есть. А вот и документы на автомобиль. — Он даёт картонную папку на завязочках. — В милицию отнесёшь, они оформят. С ними уже обговорено.
Пока мы возвращались в кабинет, я рассыпался в благодарностях. В Союзе ГАЗ-69 купить частнику было почти невозможно. А вот наградить, как меня сейчас, вполне могли. Особенно с учётом рабочей должности, ученика слесаря. Кто понимает, для дальнейшей карьеры такая работа полезна. В моем личном деле, в графе "Социальное положение" стоит "рабочий", а, при прочих равных, такая запись полезна везде, от поступления в институт, до приёма в партию. В СССР была обязательная разнарядка на социальный состав многих коллективов и общественных организаций. Рабочие всегда имели приоритет.
Следующий тур марлезонского балета начался с выкладывания на стол стопы документов.
— Марк Аркадьевич за тебя просил ещё до соревнований. Говорит, человек хороший и работник золотой. А теперь и сам вижу, парень ты понимающий. Твой начальник предложил тебе страну показать перед санаторием.
На столе разложили проездные документы. Послезавтра я сажусь на теплоход и иду (по морю плавает только дерьмо и рыбы) в Петропавловск. Пересаживаюсь на лучший лайнер страны "Советский Союз" и добираюсь до Владивостока. Прибываю утром, вечером сажусь на фирменный поезд "Россия" Владивосток-Москва. Через 6 дней оказываюсь в Москве, на Ярославском вокзале. Перебираюсь на Курский и еду в Туапсе, в санаторий "Голубое Море". Каюты класса люкс, а купе СВ. Прокачусь, посмотрю страну. Потом 22 дня отдыхаю, купаюсь, лечусь. Время в пути мне в отпуск не засчитают, хотя и не оплатят. После санатория сажусь на самолёт до Москвы. Там пересаживаюсь на прямой до Питера. Ну, а оттуда ЯК-40 доставит меня домой. Вообще, таким маршрутом наши иногда ездили. Он считался козырным и интересным. Разом отдохнёшь в пути и страну посмотришь. Тем более в люксе. Но больше двух недель в дороге… Не выдаю своих мыслей, а наоборот добавляю сахара в голос.
Далее идём отмечаться в райком. Пока пьём чай с третьим секретарём и инструктором, приносят кофр. Кофр! Не футляр! Мне поясняют, что вообще-то фотоаппарат для журналиста доставали, но он, очень нехороший человек, перебрался в "Камчатскую Правду", в Питер, бросив нашу "Зарю Коммунизма". Посмотрим, кто там ему хоть карандаш купит. В кофре, конечно, не Пентагон 6, а вполне себе Pentacon Six TL2. Прекрасный ГДРовский фотоаппарат для профессионалов. С двумя сменными шахтами, тремя объективами, штативом, фотовспышкой и ещё какими-то прибамбасами, которые даже не успел рассмотреть. Опять пришлось рассыпаться в благодарностях. В кабинет зашёл секретарь райкома ВЛКСМ и мы застряли ещё на час. Получаю наказ активно работать в следующем учебном году в школьном комитете комсомола. Меня туда выберут, вопрос уже решённый.
До мотобота остаётся куча времени. Марк Аркадьевич повёл меня погулять по посёлку. Не спеша мы дошли до интерната для детей оленеводов. У моего начальника там было какое-то дело. Зашли, местный воспитатель, коряк, дал толстый пакет шефу, что-то получил от него в пухлом конверте и повёл смотреть интернат. Обычное общежитие, хотя обитателей нет. Только недавно выпустили 10-й класс, а остальных отправили в семьи или на практику в оленеводческие бригады.
Больше дел никаких не было. Я предложил зайти в больничку. Однако без гостинцев пациентов навещать неудобно, надо закупиться. Магазин такой же, как и в нашем посёлке. Вместо молока сгущёнка, вместо яиц яичный порошок. Из мяса оленина и много вкусной тушёнки. Ни овощей, ни фруктов. Зато куча соков в 3-х литровых "баллонах", болгарских компотов в банках и нектаров, вкуснейших соков с мякотью, в полулитровых бутылках. Только на Камчатке я ел банановый компот. Кусочки банана, залитые вкусной водичкой, запечатанные в низкую жестяную банку. Накупив целую сетку компотов и кульков с пряниками-конфетами, я оставил шефа с кофром, а сам стал вызывать Кимбу под окнами женского отделения. Туда мужчин не пускали. Машка располнела, в казённом халате и белой рубахе стала не похожа сама на себя. Сначала немного смущалась, но видимо уже привыкла к своему положению. Взяла через окно передачу, и мы поболтали об аттестатах. Ей поставили оценки по годовым.
Дома мама не особо удивилась скорой поездке. Только велела собрать вещи, однако не спросила хватит ли денег? Она у меня такая… Вроде любит меня, но странною любовью. Ночью прилетел отчим, еле вырвался на пару дней. Выдал подарок с окончанием восьмилетки. Переносной радиоприёмник Спидола 207, Рижское производство, лучший в Союзе. Батюня про деньги спрашивать не стал, сунул триста рублей "на мороженое". Про Веритас в чемоданчике и новую квартиру мама напела, а я рассказал про машину и мотоцикл с коляской. "На хрена они нам?!" — поинтересовался умный человек, но узнав про контейнер и что технику отдают за бесплатно, обрадовался.
Попик огорчился моему отъезду. Ему-то целое лето в посёлке болтаться придётся. Скучно будет, когда многие разъедутся. Жека говорил только о Юне, а Юрка Семенюк сам уезжал в лагерь на материк. С Ириской чуток поболтал. Она тоже остаётся. Ещё встретил Соню. Она единственная из ребят выслушала. Спросил, что привезти ей с материка, сказала "сам хоть вернись".
Сразу после ужина ушёл к себе смотреть подарки. Кофр, само собой, в первую очередь. Фотоаппарат классный, объективы крутые, остальные прибамбасы, наверное, верх совершенства. Жаль пользоваться толком не умею. В прошлой жизни фотографировал, но редко.
На сладкое оставил запечатанный в толстый целлофан пакет с "Описью хранения". На первом же листе написано требование, чтобы данная единица хранения номер такой-то, обязательно хранилась на охраняемой территории и прочее, и прочее, и прочее… Этот лист можно выбросить. Второй лист содержит акт сдачи-приёмки, третий поверочный график с графами для подписей проверяющих. Тоже на выброс. А вот дальше ведомость с указанием где и что лежит, с номерами ящиков и списком единиц хранения. Следующая брошюра размножена на Эре и содержит инструкцию по порядку расконсервации автомобиля ГАЗ-69, тоже с номерами ящиков. Оказывается, в контейнере есть не только жидкость для снятия масляной плёнки (керосин что-ли?) и ветошь, но даже "ёмкость для слива консервационных жидкостей".
У военных в СССР инструкции писались для олигофренов, годных только на то, чтобы приносить домашние тапочки. И правильно! Если можно выбрать, как сделать, исполнитель сделает неправильно. Много раз в том убеждался. За что в прошлой жизни любил работать с армейцами? За порядок. С ними процентов тридцать рабочего времени занимало написание инструкций, рисование блок-схем и комментирование программного кода. Зато как было удобно потом! После распада Союза, такие сложности и ненужности канули в Лету, и, если уходил программист, разобраться в его исходном коде уже не мог никто. Только перед моей пенсией, потихонечку, в крупных фирмах стали возвращаться к старой практике. Так вот, если следовать инструкции, то машину расконсервировать и собрать может любой автомеханик. Благо, полный набор инструментов здесь же хранится.
