Последний бой (СИ) - Лифановский Дмитрий (читать полную версию книги .TXT, .FB2) 📗

— Как?

— Ну, вот в этом? — Марфа окинула взглядом Светлану, брезгливо оттопырив нижнюю губу.

— А у меня другого нет. И не будет до победы! — Света смотрела на Марфу зло, с яростью, от которой Пешковой стало не по себе. На самом деле было у Светланы, что надеть. И переодеться можно, благо часть одежды осталась на квартире в Кремле. Но как бы она выглядела в своих нарядах, пошитых у лучшего портного Москвы, рядом с подружками в казенной армейской форме. Да парадной и, в отличие от шинелей, совершенно новой, а куда им было надевать парадку на фронте. Два раза на награждение и все…

— Девушки, не ссорьтесь, — с обаятельной улыбкой попытался успокоить разошедшихся подруг Серго. Света бросила раздраженный взгляд на молодого мужчину. Он, вообще, был обаятельный и… Скользкий? А ведь действительно скользкий. Не настоящий. Было в нем что-то такое, спрятанное, что он никому не показывает. Да и Марфа. Красавица, умница. А как иначе? Внучка самого Горького! Но ведет-то себя будто барыня какая. И как она раньше не замечала? Или сама такой была? А ведь была же! И сейчас иногда проскакивает.

— Пойдемте, — Светлана решительно шагнула к площади Свердлова, — меня действительно ждут. Или вы сами?

— Пойдем, — все с той же улыбкой шагнул за ней Серго. Марфе ничего не оставалось, как, ухватившись за рукав шинели Берия-младшего, последовать за ними.

В скверике перед театром было многолюдно и суетно, будто и нет войны. Только отсутствие освещения напоминало, что фронт не так уж далеко от столицы, в каких-то двухстах километрах. И пусть давно не летали на Москву вражеские бомбардировщики, это не повод отменять меры светомаскировки. Сегодня не летают, завтра прилетят, глупо предполагать, что у Гитлера закончились самолеты и летчики. Само здание театра было до сих пор накрыто маскировочной сеткой и разрисовано схематичным изображением кустов и дорог. Квадрига Аполлона на фронтоне заколочена досками и обложена мешками с песком. Наметанным глазом фронтовички, Светлана определила позиции зениток и поймала себя на том, что шарит взглядом по земле в поисках щели укрытия.

А вокруг нарядные дамочки важно вышагивали рядом со своими кавалерами, держа их под руку и высокомерно поглядывая вокруг. И чем больше звезды были на погонах кавалеров, тем высокомерней был их взгляд. Хорошо хоть в присутственных местах не надо козырять, а то б рука отвалилась. И так высокое армейское начальство, выведшее своих дам в свет с недоумением поглядывало на маленькую гвардии младшего сержанта с неуловимо знакомыми чертами лица. А ведь прав был дядя Коля, не место им здесь. Ну ничего, не царизм-чай, что б нижних чинов чураться, потерпят фронтовиков-гвардейцев цацы тыловые. Света гордо вскинула голову и оглядела площадь. Подруг не было. А ведь договаривались у центрального входа встретиться. Только кто ж предполагал, что тут такое количество полковников и генералов соберется. А первый армейский принцип гласит держаться от начальства подальше, даже если начальство не твое. Забыв про Марфу с Серго, Светлана задумалась. А где б она сама спряталась так, чтоб было видно площадь и подходы к ней и в тоже время не мозолить глаза. Так и есть, вот они, у Детского театра притаились. Светлана размашисто зашагала к подругам.

— Пачка, ну ты где ходишь? — недовольно закричала Мотя, завидев подругу, — Мы тут замерзли уже.

— Извините, девочки, у папы засиделась.

— Тогда, ладно, — махнула рукой Матрена, — Ну что, есть билеты? Для нее, выросшей в небольшой саратовской деревеньке, попасть на балет в Большой театр, было сродни какому-то сказочному чуду. Оттого и вела себя обычно спокойная, тихая и работящая Мотя немного вызывающе.

— Есть! — Света радостно тряхнула заветными бумажками.

— Пачка? — хмыкнула позади Марфа, напоминая о себе. И девушки тут же вытянулись перед незнакомым лейтенантом.

— Ой, девочки, знакомьтесь, — опомнилась Светлана, — это моя подруга детства Марфа Пешкова. Внучка Алексея Максимовича Горького. А это Серго…

— Просто Серго, Сережа, — улыбнулся Берия-младший, показав Светлане взглядом, что не стоит называть его фамилию, — И не надо тянуться, мы же в театр пришли. Света кивнула и продолжила:

— А это Зоя, Маша и Мотя.

— Очень приятно, — без души улыбнулась Марфа, — Так почему Пачка? — и посмотрела сначала на Свету, потом на девушек, которые, хихикнув, пожали плечами, а Светлана буркнула, сделав Матрене злые круглые глаза:

— Позывной такой. Пойдемте. Запускают уже, — она недовольно кивнула в строну входа в театр. Ну Мотька, ну зараза, подруга называется! Вот, не могла промолчать, коза!

Старый капельдинер на входе их узнал:

— Светлана Иосифовна, Марфа Максимовна, Серго Лаврентьевич, — Берия-младший кинул быстрый взгляд на подружек Светланы. Девушки не обратили внимания на приветствие, восторженно рассматривая внутреннее убранство театра, — Рад снова приветствовать Вас, — капельдинер с аристократическим достоинством поклонился посетительницам, — Сегодня у нас премьера. Ирина Викторовна танцует восхитительно! Вы получите истинное наслаждение!

— Спасибо, Матвей Леопольдович, — благодарно кивнули девушки пожилому человеку, отдавшему Большому всю свою жизнь. А Света продолжила: — Как Ваше здоровье, супруга?

— Какое у нас здоровье? — покачал головой мужчина, — Война. Даже Вас не обошла, — он кивнул на шинель Светланы. — Скорей бы уже закончилась, проклятая.

— Закончится. Скоро закончится, — утешила его Света, — еще немного.

— Дай то Бог, дай то Бог, — покивал старый капельдинер. Света бы с удовольствием еще поговорила с ним, расспросила, про театральных знакомых, про жизнь в эвакуации, но позади уже слышалось возмущенное покашливание, и она не стала задерживаться. А еще пришлось буквально за руки вести Машу и Мотю. Да и Зоя, хоть и пыталась казаться опытной театралкой, было хорошо заметно, что именно в Большом она впервые. А театр буквально подавлял роскошью. Белоснежные лестницы с ярко-красными ковровыми дорожками, барельефы, позолота, ослепительно сверкающие люстры. Девушки буквально замерли, открыв рот. Света услышала тихое, презрительное хмыканье Марфы и резко повернулась к подруге:

— Четыреста пятьдесят и шестьсот, — сквозь зубы прошипела она.

— Что четыреста пятьдесят и шестьсот? — не поняла Марфа.

— Столько боевых вылетов они подготовили. Тонны бомб и снарядов. Ночью, на морозе. А ты знаешь, что если голой рукой ухватиться за промороженное железо, можно оставить на нем кожу? — ладони Светы непроизвольно сжались. Случалось с ней такое. Да, наверное, со всеми девочками техниками и вооруженцами случалось. Потому что, торопясь, забываешь надеть рукавицы. Думаешь, что вот, сейчас по-быстрому, еще на один вылет пополнить БК, и все. А глаза уже слипаются, и руки трясутся от напряжения. Ты хватаешься за промерзший металл и, чувствуя, что прилипла, машинально дергаешь рукой, и ладонь обжигает болью. А экипаж ждет. И на передке ждут вертушки. И приходится, закусив губу от саднящей в ладонях боли, продолжать свою работу. А потом, когда вертолет взлетел, тихо поскуливая, чтоб никто не услышал, мазать бардовые ладони, чудом раздобытым где-то Софьей Ивановной, гусиным жиром. — Так что не хмыкай, Марфа, поругаемся, — Света неприязненно прищурила взгляд.

— Опять ругаетесь? — примирительно вмешался Серго, — Свет, Марфа ничего такого и не думала.

— Вот и хорошо, что не думала, — Светлана дернула головой и вдруг осознала, она только что потеряла лучшую подругу, которую знала с детства. Даже когда Серго выбрал Марфу, они оставались подругами. Хоть и легла между ними трещина, и появился холодок в некогда теплых, почти интимных отношениях[iv]. А сейчас все! Слишком разными они стали. И не вина в этом Марфы. Просто слишком изменилась Светлана за эти полгода на фронте. С легким напряжением они прошли к гардеробу. А когда девушки скинули шинели, Марфа с Серго удивленно выдохнули.

— Светка, так ты и правда воевала? — Марфа уставилась на Светланин орден. — За что наградили?