Целитель 11 (СИ) - Большаков Валерий Петрович (книги без сокращений .txt, .fb2) 📗

Обратно «Волгу» повела Рита. Меня не развезло, я вообще не напиваюсь, но рисковать — зачем? Тут и ехать-то… Но лучше не надо. Пусть всё будет хорошо…

Покачиваясь на переднем сиденье, я думал об этих и прочих пустяках, и с умилением глядел на водительницу. Ну, вот какая жена стерпит, чтобы его благоверного одарили четырьмя долгими поцелуями?

— Наглая такая эта Ядзя! — Рита словно подслушала мои мысли. — Ладно там, ты под хмельком, но она-то не пила! Нет, чтобы быстренько отделаться… чмоки-чмоки в обе щеки! Нет же, в губки! Да еще долго так! Хорошо, хоть Витька заснул…

— Ну, подумаешь, — ворохнулся я, — четыре разика…

— Каких четыре? Пять!

— Разве? — промямлил я.

— А вот, представь себе! И Лизка к тебе приставала, и Наташка…

— А ты?

Рита притормозила. Потянулась ко мне (я подался навстречу) и нежно поцеловала.

— Молодец, что Володе придал ускорения, — молвила она, светло улыбаясь. — Наташка счастли-ивая… А как Джеральд захорошел! — хрустальный смех наполнил салон. — Я сразу Староса вспомнила… Тоже, ведь, американцем был! Ничего же, обрусел, на человека стал похож… Ах, Мишечка! Как бы я хотела… — девичьи пальцы в волненьи переплелись с моими.

— Чего бы ты хотела? — ласково спросил я.

— Пусть хоть один год, один этот год! — вырвалось у Риты. — Пусть всё будет хорошо! И у нас, и вообще!

— Пусть! — воскликнул я, целуя Ритины пальцы.

Девушка со смехом отняла у меня руку, щелкнула рычажком переключения передач. Машина тронулась, и покатила.

Если бы я только знал, какой выдастся год впереди…

Что случится осенью, чего нам ждать зимой…

Но я улыбался в счастливом неведении. А «Волга» бодро фырчала, наматывая на колеса считанные километры, и оставляя позади прожитые секунды и минуты, в которых измеряется жизнь…

«Всё будет хорошо, — думал я назло провидению, — и даже лучше!»

Глава 2

Воскресенье, 16 сентября. Позднее утро

Московская область, «Заречье-6»

«Гости съезжались на госдачу…» — улыбнулся Андропов. Все «безразмерные» черные «ЗиЛы» не смогли разместиться во дворе, и выстроились вдоль забора. А еще охрана, все эти «лидеры» и замыкающие… Целая автоколонна получилась.

Идея вывезти Политбюро «на пленэр» пришла в голову Брежневу. Ну, а раз так, то принимай незваных, Леонид Ильич!

Председатель партии, словно мысли Ю Вэ считав, бодро проворчал:

— Ничего, Витя справится! Она у меня готовить любит…

— На такую-то ораву? — хмыкнул президент.

— Так мы ж не всем гамузом! — хохотнул Леонид Ильич. — Капитонова не будет, и Долгих, и Катушева… Даже Романов не смог вырваться, на что уж партийную дисциплину блюдет. Кунаев вторую неделю по степям носится, хе-хе… — завидев Мазурова с Пельше, он оживился. — Пойду курну, пока Витя не видит!

— Всё будет доложено, — шутливо погрозил Ю Вэ.

— Эх, чекистская твоя душа! — вздохнул Брежнев с наигранным огорчением. — Не смыслишь ты, Юра, в маленьких радостях жизни!

Хозяин дачи торопливо спустился с крыльца, закуривая сигаретку «Дукат», как бы не третью за утро. Поздоровался за руку с Сусловым, и начал свой «обход» — привечал гостей, кивал офицерам из «девятки»… Поднимал людям настроение.

«А заодно поддерживал давний образ души компании», — подумал Андропов, и протянул руку подходившему Суслову.

— Михаил Андреич, я вас приветствую!

— Здравствуй, Юра, — церемонно кивнул главный идеолог.

— До меня слухи дошли, что вы на пенсию собрались? — Юрий Владимирович подпустил прищур к глазам. — А чего так?

— Пора, Юр, пора… — выговорил Михаил Андреевич, кротко улыбнувшись. — Возраст! Ну, еще годик меня потерпите… Юра… — взгляд, брошенный из-за очков, был быстр и пристален. — Это правда, что ты задумал Чаушеску сместить?

— Свергнуть, если уж на то пошло, — неловко усмехнулся президент СССР. — Уж больно зарвался «Коленька». Не знаю, был ли культ Сталина, но личность — была! А тут… Всю власть загреб под седалище, с Западом любезничает, с нами через губу разговаривает… Нет, так не пойдет! Просто… — он сменил тон на доверительный. — Понимаете, не хочется дело до вторжения доводить. Право, легче организовать переворот — в лучших американских традициях!

— Понимаю, — серьезно кивнул Суслов. — Этот… «Гений Карпат» извратил социализм не хуже «великого кормчего». А кого прочите на… хм… вакантное место?

— Да там целая очередь! Георге Апостол, Ион Маурер, Киву Стойка…

— Пожалуй… — затянул Михаил Андреевич. — Эти не подведут, — он усмехнулся уголком рта. — По крайней мере, в первые годы! М-да… Нет, идея хороша, тут я согласен. Пообещаем восстановить Муреш-Венгерскую АО, и венгры из Трансильвании активно поддержат смену власти. Присоединим Румынию к Восточному Общему рынку… Юр, я правильно понял?

— Абсолютно, — серьезно ответил Андропов. — Восточный блок, раз уж так назвали, должен быть един и нерушим, что у Балтики, что у Черного моря.

— И у Адриатики? — тонко улыбнулся Суслов. — М-м?

— А это уже второй пункт нынешней повестки, — отзеркалил улыбку Юрий Владимирович. — Тито умер, но югославы послушно исполнили последнюю волю покойного вождя — избрали Президиум, вступили в СЭВ уже по-настоящему… Вон, даже со своим Движением неприсоединения завязали — подписали Варшавский договор! Примем, конечно… — он широко, по-мальчишески ухмыльнулся. — А как итальянцы запрыгали, стоило нашим крейсерам в Дубровнике отшвартоваться! Ничего, пусть привыкают. А вот с Албанией — проблема…

— Пронунсиаменто? — щегольнул словцом Михаил Андреевич.

— Ну, а как еще? — президент сохранил серьезность. — Энвер Ходжа сам не уйдет. Албания и без того нищая, а сколько он еще начудит? Мехмет Шеху… Есть там такой — второй после Ходжи, и стоит за «примирение с братьями по социализму»…

— Вроде, подходящая кандидатура, — рассудил Суслов. — Но это мое личное мнение, Юр! Надо все хорошенько обдумать, рассмотреть варианты…

— Для того и собрались, Михаил Андреич! — развел руками Андропов. — Для зачина, так сказать…

В дверях показалась Виктория Петровна, и певуче объявила:

— Борщ готов! Прошу к столу!

Среда, 19 сентября. Вечер

Варшава, улица Кароля Чвиржевского

Елена фон Ливен ощущала сразу и азарт, и вину. Азарт будил профессиональные навыки, вбитые многолетними тренировками, а вина разжигала злость.

Нет, «Люцина» всё понимала прекрасно — Борис просто тревожился за нее. Это льстило, это нравилось, но и сопротивление вызывало… С выбрыками.

Ну да, ну вот такая она! Не скромная домохозяйка, прячущаяся за мужниной спиной, а вольная амазонка! Да и потом, разве работа «в поле» — ее каприз? Нет же! В образ Ирены Зарембской войти больше некому, а иначе проникнуть в подполье, в недра «Солидарности» не получится.

Боже, она целый день вдалбливала Борюсику, что ничего не кончено, и гордиться победами в «тихой войне» глупо. Зачистили тысячи мерзавцев? Молодцы! Вот только их место займут миллионы! Называйте их обманутыми, жертвами манипуляций или еще как, но суть одна — на мутной волне инспирированного «народного гнева» выплывут трусоватые «умеренные», вроде Леха Валенсы, и возьмут власть. Доведут до конца план «Полония», задуманного убиенным Бжезинским.

«Ох, уж этот Збиг… — думала фон Ливен, одолевая подъездную дорогу. — Его высокоинтеллектуальная тупизна прямо завораживает неоконов…»

У небольшого особняка, выстроенного в два этажа, толклись крепкие ребята пролетарской наружности — личная гвардия председателя «Солидарности». Перед Еленой, хранившей ледяное спокойствие, парни неуверенно замялись.

— Пшепрошичь, пани… Радиофон и оружие сдаем.

«Пани Заребска» молча рассталась с «ВЭФом», затем достала из сумочки увесистую «Беретту». Гвардейцы уважительно кивнули, и расступились.