Царская пленница - Шхиян Сергей (версия книг .txt) 📗

Наша кавалькада двигалась в противоположную от центра города сторону. Я в этом районе еще не бывал. По переговорам солдат, понял, что направляемся мы к Галерной верфи. Вдоль дороги тянулись купеческие подворья с лабазами, какие-то небогатые строения, огороды. Покрутив по боковым улочкам, мы выехали к Неве.

Усадьба следователя находилась в деревне Калинкиной, или как ее назвал сам Сил Силыч, Кальюле, на самом берегу реки, и пряталась за высоченным забором. Мы въехали через мощные, грубо сделанные ворота, пересекли обширный двор, заросший лопухами, и подъехали к дому. Строение напоминало жилище купца средней руки. Срубленный из толстенных бревен, дом ничем не был украшен и выглядел непрезентабельно. Рассмотреть в деталях я его не смог — демонстрировал тупое безразличие, к тому же уже стемнело.

Мне приказали спуститься с лошади, что я с удовольствием исполнил. Сил Силыч вышел из коляски, распрощался с полковником и, ласково мне улыбнувшись, велел идти следом за ним. Я охотно повиновался, демонстрируя тупое послушание.

На крыльцо, нам навстречу, выплыл толстый слуга с изрытым оспой лицом. Повинуясь хозяйскому жесту, он взял меня за плечо и ввел через пустые сени в темный коридор, переходящий в анфиладу небольших комнат.

Дом был практически пуст. Кое-где, правда, попадалась разномастная, ветхая мебель, но выглядела она так, как будто попала сюда случайно и не имеет никакого функционального назначения.

Рябой привел меня в клетушку с одной голой лавкой внутри, втолкнул туда, затворил дверь, запер ее снаружи на засов и, сердито бурча, отправился по своим делам.

Рассматривать здесь было нечего, поэтому я сразу подошел к окну и выглянул наружу. В темной глубине, совсем под нашими стенами, плескалась река. Дом оказался расположен весьма рискованно. Нева в том, что касается частых наводнений, коварная река, и было удивительно, почему хозяин рискнул строиться так близко от воды. Впрочем, это была не моя забота.

Я приложил ухо к дверям. В доме царила гробовая тишина, и до моей каморки не доносилось ни звука. Я сел на лавку и приготовился ждать дальнейшего развития событий. Время шло, но ничего не происходило. Строить планы освобождения с тем минимумом информации, которым я располагал, было бессмысленно. Осталось одно: улечься на голую лавку, закрыть глаза, расслабиться и попытался уснуть. Тем более что последние сорок восемь часов у меня были насыщены событиями самого разного рода.

После долгих, безуспешных поисков жены, несколько дней назад я смог разжиться хоть какой-то информацией. Мне посчастливилось познакомиться с истопником из Зимнего дворца и узнать у него, что в тайных покоях на верхнем этаже содержится под арестом какая-то женщина простого звания. Особых сомнений, кто это может быть, у меня не было. Пришлось сделать хитрый ход, сыграв на самомнении истопника, с его помощью под видом трубочиста проникнуть в покои, где содержалась узница.

После свидания с женой, и вынужденной попойки с «коллегами» по печному делу, я случайно попался на глаза царю, и тот приказал мне почистить каминную трубу в его кабинете. Во время работы мы разговорились и мое нестандартное поведение в пьяном виде, о чем я уже упоминал, вызвало подозрение императора, не французский ли я жирондист или, того хуже, якобинец. Так назывались в конце XVII века, во время, когда происходили описываемые мной события, политические группировки, бывшие у власти в Париже во время Великой французской революции. Павел так боялся проникновения революционных идей в Россию, что запретил ношение круглых шляп, как символа французской революции, что уж говорить про сами партии.

Заподозрив во мне лазутчика, царь приказал дежурным гвардейцам отвести меня в арестантское помещение. На мое счастье, одним из двух караульных оказался мой приятель и собутыльник унтер-офицер Преображенского полка Афанасьев, который и помог мне бежать.

Однако не успел я «вдохнуть воздух свободы», как меня опоили в трактире какой-то наркотической дрянью, подмешанную в водку, и в бессознательном состоянии бросили в Петропавловку. Инициатором этого ареста был старичок Сил Силыч, к которому я нынче и попал «в гости».

Моего самого слабого места — отсутствия законного права жить в 1799 году, он к счастью не нащупал, начал брать на пушку и раскручивать по схеме хороший — плохой следователь. Его напарник пугал меня криками, угрозами и звериного вида палачом в красной рубахе, а старичок жалел и рассказывал, как дружил с моим «батюшкой», скромным советским инженером, (если говорить все как есть на самом деле), и держал меня в младенчестве на коленях.

Я в свою очередь изображал из себя провинциального лоха, сиречь — недоросля, и в первой партии переиграл старого лиса. Второй тайм приходилось играть сейчас, но в совсем другой форме. Тогда же мне почти чудом удалось вывернуться из цепких ручонок хваткого старикашки.

Соседом по каземату у меня оказался совершенно необыкновенный человек, в котором я заподозрил, по меньшей мере, инопланетянина. Не знаю, за что его держали под арестом, он не только не рассказывал мне о своих делах, но не назвал даже своего имени. «Инопланетянин», или «алхимик», как я его прозвал, каким-то образом сумел раздобыть напильник и спилил наши ножные и ручные кандалы. Потому, когда его попытался забить до смерти караульный наряд, мы оказались со свободными рукам, разделались с охраной, похитили их одежду и бежали на свободу.

Глава вторая

Хлопнула дверь. Я мгновенно проснулся. В коморку ввалился тот самый опереточный палач, которого я встречал в пыточной камере Тайной канцелярии. Только теперь одет он был не в красную рубаху и маску, а в обыденное мещанское платье. От перемены одежды «палач» не только не проиграл, а, пожалуй, даже выиграл. Такую образину не скоро забудешь. У него было плоское лицо, равнодушное и тупое, пористый, толстый нос, отвисшая нижняя губа и абсолютно бессмысленные глаза. За «палачом» в комнату втиснулся Сил Силыч.

Я вскочил с лавки и вытаращил на них заспанные глаза.

— Ну, что, басурман, — ласковым голосом обратился ко мне надворный советник, — вспомнил русский язык?

— Урус карош понимай! — заверил я его, низко кланяясь.

— Ну, коли понимаешь, расскажи про своего барина.

— Хозяин — барин, корош, якши.

— Значит, не хочешь говорить, — грустно промолвил старик. — Что же, это твое дело. Бери его, Микулушка, да попытай по-свойски, а будет молчать, кончи и пусти в речке поплавать…

У меня на душе сделалось муторно. Возможно, Сил Силыч и блефовал, но «Микулушка» вряд ли будет разбираться с тонкостями психологической игры. Тем не менее, я продолжал льстиво улыбаться и кланяться.

Палач протянул свою лапищу и взял меня за плечо.

— Если будет что интересное говорить, кликни, — напутствовал подчиненного следователь.

Еще во время встреч в крепости этот мастодонт казался мне мужчиной весьма внушительным, но теперь, когда я сделался на полметра меньше, Микулушка возвышался надо мной, как Голиаф над Давидом.

— Пошли, что ли, малый, — сказал ровным голосом палач и безо всякого усилия потащил меня за собой. Пройдя в противоположный от моей каморки конец коридора, мы попали в большую комнату, освещенную свечами.

Я хотел осмотреться, но не успел. Микулушка от порога толкнул меня к стене. Я перелетел через всю комнату, и уже чувствуя, что врежусь в бревенчатую стену, вдруг на уровне инстинкта с кошачьей ловкостью вывернулся и удержался на ногах. Никогда раньше у меня не было таких гибких, упругих мускулов и подобной ловкости. Наверное, мозг еще не привык контролировать новое тело, не знал даже его способностей, оно само действовало так, как нужно.

Пока я совершал гимнастические подвиги, палач запер дверь на засов. Потом он повернулся ко мне и начал бубнить:

— Ну, чо, малый, ты, того, осердил их благородие. Нехорошо. Их благородие попытать тебя велели. Нам беспокойства нет, а тебе не лестно. Дело привычное. Ты, малый, скажи, чего они там хочут, а я тебя «чик», ты и не заметишь…