Они жили не так, как привыкли - Бестер Альфред (электронные книги бесплатно TXT) 📗
– Что? А, да. Это питон, пятицветный. Обвивается вокруг всего запястья. Видишь? – Он с гордостью повертел рукой. – Мне сделали эту наколку в армии в Сайгоне в 1964-ом. Это питон восточного типа. Прекрасно смотрится, угу?
– Больно было?
– По правде говоря, нет. Некоторые парни были разрисованы, как китайская черепаха, чтобы пускать пыль в глаза.
– Ты был солдатом в 1964-ом?
– Верно.
– Сколько тебе тогда было?
– Двадцать.
– Значит, сейчас тебе тридцать семь?
– Пока еще тридцать шесть.
– Ты рано поседел.
– Да.
Она задумчиво разглядывала его.
– Я хочу тебе сказать, что если ты все же зайдешь в воду, то не мочи волосы.
Она убежала в дом. Майо, устыдившись своей нерешительности, все же заставил себя войти в пруд. Он стоял по грудь в воде, плеская на лицо и плечи, когда вернулась Линда. Она принесла табуретку, ножницы и расческу.
– Разве тебя сейчас не чудесно? – крикнула она.
– Нет.
Она рассмеялась.
– Ну, вылезай. Я хочу тебя подстричь.
Он выбрался из пруда, вытерся и послушно сидел на табуретке, пока она подстригала ему волосы.
– Бороду тоже, – настаивала Линда. – Я хочу, чтобы ты стал красивым.
– Она обстригла бороду, чтобы можно было побриться, осмотрела его и удовлетворенно кивнула. – Вот теперь красиво.
– Фу-у, хватит, – покраснел он.
– На печке стоит ведро горячей воды, иди побрейся. И не вздумай одеваться. После завтрака мы найдем тебе новую одежду, а затем… пианино.
– Но не могу же я ходить по улицам голышом! – шокированно воскликнул он.
– Не глупи. Кто тебя увидит? Давай пошевеливайся.
Они ехали в магазин «Эберкромби и Фитч» на углу Мэдисон и Сорок Пятой стрит. Майо скромно обернулся полотенцем. Линда сказала, что была постоянной клиенткой этого магазина и показала ему пачку торговых бланков, которые копила. Майо со скучающим видом рассматривал их, пока она снимала с него мерку. Затем она отправилась искать одежду. Он уже начал тревожиться, когда она вернулась с целой охапкой.
– Джим, я нашла чудесные лосиные мокасины, костюм «сафари», шерстяные носки, рубашки и…
– Послушай, – оборвал он ее, – ты знаешь, сколько все это стоит? Почти тысячу четыреста долларов!
– В самом деле? Примерь сначала рубашки. Они…
– О чем ты только думаешь, Линда? Зачем тебе все это тряпье?
– Носки достаточно велики?.. Это тряпье? Мне все нужно.
– Да? Например… – Он пробежал взглядом по биркам. – Например, водолазная маска с плексигласовым стеклом за девять долларов девяносто пять центов? Зачем?
– Ну, я буду в ней изучать дно пруда.
– А нержавеющий сервиз на четыре персоны за тридцать девять долларов пятьдесят центов?
– Пригодится, когда мне будет лень греть воду. – Она с восхищением поглядела на него. – Ой, Джим, посмотрись в зеркало. Ты романтичен, как охотник из романа Хемингуэя.
Он покачал головой.
– Не понимаю, как ты вылезешь из долгов. Подсчитай свои расходы, Линда. Может, лучше забудем о пианино, а?
– Никогда, – твердо сказала Линда. – Меня не волнует, сколько оно стоит. Пианино – это капиталовложение жизни, и оно ценно этим.
Она была в неистовстве от возбуждения, когда они приехали в Верхний город к кинозалу Штейнвея, и помогала, и вертелась у него под ногами. Ближе к вечеру, напрягая мускулы и нарушая тишину Пятой Авеню, они водрузили пианино на приготовленное место в гостиной Линды. Майо в последний раз толкнул его, чтобы убедиться, что оно прочно стоит на ножках, и, обессиленный, опустился на пол.
– Линда! – простонал он. – Мне было бы легче идти на юг пешком.
– Джим! – Линда подбежала к нему и стала пылко обнимать. – Джим, ты ангел. С тобой все в порядке?
– Да, – проворчал он. – Отпусти меня, Линда, я не могу дышать.
– Мне даже нечем как следует тебя отблагодарить. Я мечтала об этом целую вечность. Не знаю, что смогу сделать, чтобы отплатить тебе. Все, что ты хочешь, только назови!
– Ладно, – сказал он, – ты уже подстригла меня.
– Я серьезно.
– Разве ты не научишь меня управлять машиной?
– Конечно. Как можно быстрее. Это, по крайней мере, я могу сделать.
Она села на стул, не отрывая глаз от пианино.
– Не делай много шума из ничего, – сказал он, с трудом поднимаясь на ноги. Он сел перед клавишами, смущенно улыбнулся Линде через плечо и, спотыкаясь, стал наигрывать менуэт.
Линда затаила дыхание и сидела, выпрямившись.
– Так ты играешь? – прошептала она.
– Чуть-чуть. В детстве я брал уроки музыки.
– Ты умеешь читать ноты?
– Когда-то умел.
– Можешь научить меня?
– Я думаю, да, только это трудно. Постой, есть еще одна пьеска, которую я умею играть.
И он принялся мучить «Шелест весны». Из-за расстроенного инструмента и его ошибок это было ужасно.
– Прекрасно, – вздохнула Линда. – Просто чудесно.
Она уставилась ему в спину, на ее лице появилось выражение решительности. Она поднялась, медленно подошла к Майо и положила руки ему на плечи.
– Что? – Он поднял глаза.
– Ничего, – ответила Линда. – Практикуйся пока на пианино, а я пойду готовить ужин.
Но весь вечер она была так рассеяна, что заставила Майо нервничать. Он рано украдкой ускользнул в кровать.
Еще не было трех часов дня, когда они, наконец, разыскали автомобиль в рабочем состоянии. Правда, это был не «кадиллак», а «шеви» с закрытым кузовом, потому что Майо не понравилась идея подвергаться превратностям погоды. Они выехали из гаража на Десятой Авеню и вернулись в Восточный район, где Линда больше чувствовала себя дома. Она привыкла, что границы ее мира простираются от Пятой Авеню до Третьей и от Сорок Второй стрит до Восемьдесят Шестой. Вне этих пределов ей было неуютно.
Она передала Майо руль и позволила ему ползать по Пятой и Мэдисон, учась трогаться с места и останавливаться. Пять раз он стукался бортами, одиннадцать раз глох и даже въехал раз задом в витрину, которая, к счастью, была без стекла. Он разнервничался до дрожи в руках.
– Это действительно трудно, – пожаловался он.
– Вопрос практики, – успокоила она его. – Не спеши. Я обещаю, что ты приобретешь опыт, если позанимаешься месяц.
– Целый месяц?!
– Ты говорил, что с трудом обучаешься, не так ли? Вини не меня. Остановись-ка здесь на минутку.
Он заставил «шеви» остановиться.
– Подожди меня.
– Ты куда?
– Сюрприз.
Она вбежала в магазин и провела там полчаса. Когда она появилась снова, то была нагружена черными футлярчиками величиной с карандаш, жемчужным ожерельем и театральными туфельками на высоких каблуках. Волосы ее были уложены в новую прическу. Майо с изумлением смотрел, как она садится в машину.
– Что все это значит? – спросил он.
– Часть сюрприза. Рули на восток на Пятьдесят Вторую стрит.
Он с трудом тронулся с места и поехал на восток.
– Зачем ты переоделась в вечернее платье?
– Это платье для коктейля.
– Для чего?
– Для того, куда мы едем… Осторожно, Джим!
Она схватила руль и едва успела отвернуть от разбитой вдребезги мусоровозки.
– Приглашаю тебя в знаменитый ресторан.
– Есть?
– Нет, глупый, пить. Ты мой гость и я должна тебя развлекать. Теперь налево. Найди, где тут можно поставить машину.
Затормозил он отвратительно. Когда они вышли из машины, Майо остановился и начал старательно принюхиваться.
– Что это за запах? – спросил он.
– Какой запах?
– Сладковатый какой-то.
– Это мои духи.
– Нет, это что-то в воздухе, сладковатое и удушливое. Я когда-то встречался с таким запахом, но не могу вспомнить, где.
– Не бери в голову. Пойдем.
Она ввела его в ресторан.
– Сюда пускают только в галстуках, – прошептала она, – но, может быть, нам удастся обойтись без него.
На Майо не произвел впечатления ресторанный дизайн, он он был зачарован висящими в баре портретами знаменитостей. Он провел несколько минут, обжигая спичками пальцы, чтобы полюбоваться на Мел Аллен, Реда Бербери, Кази Стиггинса, Фрэнка Гиффорда и Рокки Марциано. Когда Линда, наконец, вернулась из кухни с горящей свечой, он нетерпеливо повернулся к ней.
