Третий прыжок с кульбитом и портфелем (СИ) - Сербский Владимир (книга жизни .TXT) 📗
— Мальчик, — уверенно заявила Вера, показывая пальцем. — Вот сюда смотрите.
— Может быть, может быть, — я пригляделся внимательней.
Галия восседала неподвижно и, переглянувшись с Анютой, мы одновременно кивнули головой.
— Уверена? — хмыкнула Анюта.
— Можно подумать, я не знаю, о чем речь, — заявила Вера, и Антон почему-то смутился.
— А чего ты, Тоша, требуешь от мужчины в таком возрасте? — возмущенно воскликнула Анюта. — Были бы кости, а мясо нарастет.
— Значит, мальчик, — вздохнула бабушка удовлетворенно. — Теперь нам ведома сия великая тайна. Непорядок какой у мамаши видите?
— Аура чистая, — прикрыв глаза, Вера цитировала откровения интернета уверенно. — Голубой цвет говорит об искренности, способности к врачеванию, нежности и мягкости. Люди с такой аурой всегда готовы действовать, и постоянно находятся в состоянии активного мышления. Светло-голубой оттенок указывает на недостаточность волевых и лидерских качеств, поэтому этих людей нужно подталкивать к решительным действиям.
— Интересные у тебя девушки, Антон, — хмыкнула знахарка. — Особенно вот эта мелкая красотка. Галию раскусила на раз. Лет пятьсот назад в Испании Веру назвали бы ведьмой, и потащили бы на костер. Тогда многих прекрасниц с персидскими глазами пожгли…
— Я не персиянка, — робко возразила Вера. — Я русская!
— Галия, пора готовить завтрак, — взмахом руки подтолкнув внучку к веранде, старушка обернулась к девчонке: — Ты персиянка не по крови, а по сути. Любишь все блестящее, особенно золото.
Вера машинально потрогала золотые сережки крестиками, мой подарок.
— А кто ж не любит? Таких дурочек я не знаю.
Анюту обсуждать знахарка не решилась:
— Ладно, деточки, вернемся к нашим баранам, то есть ко мне. Существует более сложный путь: не лезть внутрь, а снаружи поработать, чтобы исправить ауру.
— Бабушка Мухия, дырявая аура — плохо. Это нам понятно. Однако пока не по плечу, — вздохнула Вера. — Давайте, товарищи, по старинке, руки накладывать.
Мы энергично начали, и через пять минут дошли до этапа «новогодней елки». Антон в разговорах участия не принимал, но и не сачковал.
Серые облака боли в районе почек я вырывал без труда, походя отправляя их в мусорный пакет.
— Спасибо тебе, господи, — говорила знахарка каждый раз. — Еще чуток полегчало.
Работать с бабушкой было легко: оставаясь в сознании, она помогала советами. Если бы эти советы еще в деле помогали — цены бы им не было. Семь потов реальных сошло, а толку никакого.
— Антоша, видишь камушки? — гнула она свою линию. — Давай целься, с самого нижнего. Дави его взглядом!
— Не выходит каменный цветок, — после очередной попытки парень опустил руки. — А что это за черный жгутик у нас болтается в районе поясницы?
Антон ткнул пальцем, бабушка ойкнула.
— Так-так! — Вера прищурилась ментовским взглядом Коли Уварова, переводя взор в указанном направлении.
— Это, сынок, радикулит, — знахарка горько вздохнула. — Как же мне надоел! Хуже пареной редьки. Впрочем, этого тебе не понять.
— Еще как понять, — не согласился я.
Антон осторожно протянул руку, и ухватил жгутик за кончик. Словно живой, он дергался и пульсировал.
Вера прицелилась, и ловко поймала второй кончик. Глядя, как трепещется середина веревки, Нюся прижала ее двумя пальцами.
— Ой-ой, — сказала бабуля. — Стреляет! Что вы делаете?
— Поймали ваш радикулит за хвост, — сообщил Антон. — Держим. Сейчас мы его, гадюку… Не боитесь? Вдруг вытащим?
— Давайте, тащите, — азартно решила она. — Я о таком слышала, да не верила. Дергайте заразу приставучую!
— Будет больно, — напомнила Вера.
— Я за войну, дочка, столько вытерпела… Не только чужой боли насмотрелась, но и своей кровушки немало пролила. Под бомбежкой раненых таскать — такого и врагу не пожелаешь.
Жгут вылезать не хотел, сопротивлялся, цепляясь за позвоночник словно живой. Но, в конце концов, оказался вне голубой области тела.
— Есть! Сколько веревку ни вить, а концу быть, — пробормотала Вера.
Извиваясь, черный червяк слабел в наших руках. И пальцы заныли.
Знахарка заверещала так, что из дома примчалась внучка. Собралась уже кинуться к бабушке, но та остановила порыв властным движением:
— Нормально уже. Давненько я рожала последний раз но, кажется, что снова эти схватки ощутила. Однако чудо дивное: бабка разродилась на старости лет… Ай, какие хорошие детки ко мне в гости заглянули!
— Жжется, собака бешеная, — Антон озабоченно оглянулся. — Куда его бросить?
— На землю не надо, — выдохнул я. — Девочки, вместе, разом, в мусорный пакет его.
Пока мы мыли руки, Галия принялась накрывать стол. Расставила чайные чашки, притащила парящий чугунок с картошкой в «мундирах». Следом появились помидоры, огурцы, брынза, масло, зелень. Бабушке вместо чая она налила травяного отвару из стеклянной банки.
— Скажите, бабушка Мухия, — Вера смущенно замялась. — А бывают ли такие травки, что мышцы увеличивают? Например, на груди.
Старушка бросила на нее оценивающий взгляд:
— В травах великая сила скрыта, — с видимым отвращением она прихлебывала свой взвар — Отвары всяко помогают — кому-то похудеть, кому поправиться. Зельями можно человека исцелить, или душу одурманить. Со свету сжить тоже несложно. А целебные снадобья животворную силу имеют, — она еще раз осмотрела Веру. — Грудные мышцы можно развить. Вместе с диетой и спортом, конечно. Думаешь, в твоем юном возрасте уже пора?
— Пора, — твердо сказала Вера.
— Хм… Хочешь дыни как у продавщицы Люськи, чтоб из окна пушечными дулами торчали? Сделаем. Тогда костыли приготовь, иначе грудь к земле клонить будет, — с лукавой ухмылкой знахарка повернулась к Антону. — А ты запомни, сынок: большие сиськи в восемнадцать — это толстая жена в двадцать.
— Так что же делать? — растерянно воскликнула девчонка. — Мне толстой быть не надо!
— Хорошо, давайте без шуток, — согласилась знахарка. — Дух — это божественное начало человека. А тело физическое начало. Все можно развивать и совершенствовать. Шаман лечит человека, прикасаясь к духу, а не телу. Он видит внутреннее строение организма, словно анатомический атлас в различных цветах. Взгляду шамана доступны и кровеносные сосуды, и акупунктурные точки. Черные цвета говорят о пораженных органах и болезнях.
— В этом мы уже разобрались, — нетерпеливо заявила Анюта. — А вот скажите, можно ли вылечить врожденный порок сердца?
— Травки, облегчающие страдания, известны, — знахарка задумалась. — Но вылечить врожденный порок… Нет.
— А взглядом? — Анюту ответ не устроил.
— Не слышала, — бабушка пожала плечами. — Однако кто вам запрещает учиться? Я помогу, конечно, но лучше это сделают в мединституте.
— Медицинский институт, — с надкушенным огурцом в руке Вера закусила губу. — Так-так, так-так. А что, интересная мысль…
Глава двадцать вторая, в которой ваши джакузи — надувательство чистой воды
На обратном пути девчонки затеяли философский диспут на тему «как дальше жить». Тон задавала Вера:
— Это же так здорово — уметь лечить детей. Да, Анечка? Сиди себе, и выдергивай болячки. И людям хорошо, и общественно-полезное занятие налицо.
— Наверно, — Анюта на ходу грызла яблоко. — Не знаю. Мне лично видится два варианта: скрипка или бас-гитара. Я выбрала гитару, но буду думать об скрипке. Хотя тема вокала в запасе.
— Тоша, а ты чего молчишь? — наседала Вера. — Давай прогуляемся до мединститута.
— Зачем? — восторга в его голосе не ощущалось.
— Гулять полезно. Заодно посмотрим, какие там экзамены.
Антон хмыкнул:
— А я и так знаю: биология, химия, физика. И сочинение, естественно.
— Никаких проблем! — воскликнула Вера. — Тем более мне, как медалистке, лишь один экзамен сдавать.
Я помалкивал, пришибленный решением Веры. В том, что решение сформировалось, сомнений не было. Как и в том, что «прогулка» завершится передачей документов в приемную комиссию. Парень тоже выдержал немалую паузу:
