Я С СССР! Том III (СИ) - Вязовский Алексей (читаем бесплатно книги полностью .txt) 📗
– Ну, почему же на «первой попавшейся»? Разве в твоем окружении нет достойных …женщин?
Ее легкая заминка перед словом «женщин» говорит сама за себя. Понятно, кого она мне сейчас сватает. За ТАКОГО сироту можно и дочь родную отдать. А ведь еще пару месяцев назад мне было четко, в лицо заявлено, что такой «никакой» зять Фурцевой не нужен. Но все течет, все меняется. Во-первых, сама Света на меня запала – пилит поди мать. Во-вторых, я теперь в личной обойме Хрущева и Фурцева наверняка об этом знает. Журнал, квартира, «выстреливший» роман… Теперь я не обуза, а перспективный жених. Не хуже сынка Козлова.
Но вступать с ней в дебаты на эту скользкую тему я не собираюсь. Поэтому отделываюсь нейтральным:
– Не знаю… Мне два года еще учиться. Я как-то вообще не задумывался о браке.
– И зря. В армии ты уже отслужил, долг Родине отдал. Начал хорошо зарабатывать – вполне можешь содержать семью. Советую тебе не откладывать с браком. А с кандидатурой в жены подумай как следует. Молодого человека с такой анкетой ждет большое будущее, и жена должна быть ему достойной парой.
Ох, мягко стелешь, Екатерина Алексеевна!..
– Я подумаю над вашим советом.
– Вот-вот подумай! – весело добавляет Фурцева, только укрепляя меня в решении избежать всеми силами такой властной тещи.
Нет, лучше уж на первой встречной жениться, чем в сети этой семейки попасть! И потом – у меня же ведь Вика есть, так что здесь и думать не о чем. Надо срочно менять тему.
– Екатерина Алексеевна, у меня к вам есть небольшая просьба. Хочу услышать ваше личное мнение об этих трех пьесах – достаю из портфеля папки с нашей Ленинианой, выкладываю их перед ней. – В следующем году исполняется 95 лет со дня рождения Владимира Ильича Ленина, мы в нашем патриотическом клубе решили внести свой посильный вклад к этому юбилею – сидели в библиотеках, много литературы по теме и партийных документов перечитали. Пьесы уже зарегистрированы в ВААПе, у цензоров к ним претензий вроде нет. В нескольких областных театрах их даже взяли к постановке. Но вот столичные режиссеры осторожничают. Мне просто хотелось бы понять почему? Разве юбилей не будет широко отмечаться по всей стране? Или эти пьесы слабоваты для столицы? А может, у наших московских театров переизбыток пьес про революцию?
Фурцева возмущенно всплескивает руками, чуть не задев свою чашку, ее чайная ложечка со звоном катится по столу.
– Смеешься?! Театральных пьес с такой важной тематикой наоборот не хватает! Тем более в преддверии юбилея Ленина. А впереди у нас еще и 50-летие революции через три года, а там и столетие Ильича не за горами. Если пьесы ваши достойные, можно будет не ограничиваться только спектаклями, но и о художественном фильме задуматься!
Я растерянно тру подбородок, понимая, что сам так далеко даже не заглядывал. Зато Фурцева – опытная партаппаратчица – легко просчитывает все идеологические выгоды на несколько ходов вперед. Кажется, я сделал ей царский подарок, и она сейчас такую бурную деятельность разовьет, что только держись.
– Ну… тогда прочитайте их для начала. А то вдруг мы не оправдаем ваши ожидания?
Ага… скромность – наше все. На самом деле, не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что все три пьесы отличные, других таких нет. А уж в уме и чуйке нынешнему министру культуры точно не откажешь. Сейчас прочитает их и быстренько даст животворящего министерского пинка московским театрам. И дальше уже события начнут развиваться сами, нарастая как снежный ком. А возможно и как снежная лавина.
– Хорошо – соглашается Фурцева – постараюсь прочесть побыстрее. Если мне они понравятся, я сама сразу же передам ваши пьесы на утверждение в Отдел драматургии нашего Министерства и попрошу, чтобы там не затягивали. Но вообще-то вам нужно было начинать не с самовольной рассылки пьес по театрам, а сдать их для оценки в Комиссию по драматургии при Союзе Писателей.
Угу… и похоронить их там года на два. Моя-то пьеса еще бы прошла, а вот Коган с Кузнецовым пока ни разу ни члены СП, и «их» пьесы застряли бы там намертво. А время нам дорого.
– Екатерина Алексеевна, я вот еще киносценарий написал по своему «Городу», а с ним мне куда?
– Это уже в Госкомитет по кинематографии. Сначала они его рассмотрят и утвердят, а потом уже сами подберут режиссера, и тот напишет режиссерский сценарий.
У-у-у… как все непросто. Мало ли кого они мне в режиссеры найдут? И что там еще напридумывает этот их режиссер. А если мне не понравится его вариант, будут у меня хоть какие-то рычаги воздействия на кинопроцесс? Одна радость – против ГРУ и КГБ особо не попрешь. Выделят своего консультанта, и попробуй посвоевольничать – быстро фантазию укоротят. Ладно, это уже дело десятое, пусть хоть утвердят сценарий сначала.
Неправильно истолковав мою задумчивость, Фурцева начинает меня утешать.
– Да, ты не переживай. Пока в Японии будешь, они все уже утвердят. И знаешь что? Я, пожалуй, сама позвоню Алексею Владимировичу, чтобы он взял на особый контроль. Книга-то отличная, думаю и литературный сценарий у тебя получился не хуже.
– А Алексей Владимирович это кто?
– Товарищ Романов? Это Председатель Госкомитета по кинематографии.
Я благодарно киваю Фурцевой. Такие знакомства мне точно не помешают. У меня, кстати, на Таганке еще пара авторских экземпляров «Города» осталась, берегу их на «всякий пожарный». Вот один и презентую с дарственной надписью товарищу Романову. А там глядишь – «Советский Писатель» дополнительный тираж издаст, тогда я и пополню свой стратегический запас. В мои мечты врывается голос Екатерины Алексеевны.
– А пока готовься к вступлению в партию и хорошенько подумай над тем, что я тебе сегодня сказала.
Уже в дверях, спрашиваю:
– Решили, что делать с Жуками?
– Какими Жуками? – отрываясь от документов интересуется Фурцева.
Нет, вот ничего нельзя бросать на самотек – обязательно пойдет не в ту сторону!
– У английской группы Битлз недавно вышел новый альбом. «Вечер трудного дня».
– И? – раздраженно произносит министр – Русин, ты тратишь мое время!
– Екатерина Алексеевна! Я слышал песни из этого альбома – он станет суперпопулярным. Молодежь во всем мире сойдет с ума от их музыки. И у нас в том числе.
– Не говори ерунды – припечатала Фурцева – Никто этих жуков у нас слушать не будет.
– Да уже крутят! – иду ва-банк я – Вся общага университетская гудит. Пластинка уже в Союзе.
Вот теперь министр все-таки отрывается от документов.
– И что ты предлагаешь?
– Комсомольскими собраниями не обойдешься. Нужна более тонкая контригра. Какая-нибудь популярная советская молодежная группа.
– Есть кто-то на примете? – Фурцева все-таки заинтересовалась.
– Меня попросили одному молодому ВИА из Гнесинки текстами помочь. Группа называется «Машина времени».
Министр тяжело вздыхает – Какой же ты настырный, Русин! – Потом снимает трубку.
– Зоя, посмотри, есть ли у меня «окно» в ближайшие дни?
Пока секретарь сверяется с ее графиком, Фурцева недовольно молчит и лишь постукивает карандашом по столешнице
– …вечер двадцатого? Запиши на это время прослушивание нового ВИА – и уже мне:
– Привози свою Машину в министерство. У нас есть просмотровый зал, послушаем твоих гнесинцев.
Аллилуйя! Я изображаю старомодный поклон и выскакиваю из кабинета. Надо срочно накрутить хвоста «московским соловьям». И три песни – это совсем мало. Надо хотя бы штук пять. Успеваю до Японии? Надо, кровь из носу, успеть!
Весь день меня не оставляло чувство, что я слегка налажал утром. Все-таки разговор в машине с Викой получился каким-то …неправильным, оставив после себя неприятное послевкусие. Ну, вот зачем я напомнил ей про университетских сплетников? Да еще вроде как и отгородился от нее при этом – мол, мне-то что, а вот тебе… Мы же одна команда! Дурака я свалял, короче. Забыл, эгоист Русин, какими ранимыми бывают девушки.
Вечером, когда Вика, как ни в чем не бывало, встречает меня на Таганке с ужином, чувство вины снова дает о себе знать. Потому что ни упреков, ни обид мне не высказывают. И если бы я не успел хорошо изучить подругу за прошедшие месяцы, то может даже и не заметил бы легкую грустинку в ее глазах. Но мы с ней так уже успели сродниться, что чувствуем друг друга иногда и без слов.
