Злые чудеса (сборник) - Бушков Александр Александрович (серии книг читать онлайн бесплатно полностью .TXT, .FB2) 📗

Совсем скоро к редактору «Кузькиной матери» пришел в гости Бен-Иегуда, торговавший в Киеве шелками и розовым маслом. Ушел он, став чуточку беднее, но в отличном расположении духа. За ним последовал Бен-Галеви, в метафорическом смысле съевший собаку на торговле смоквами, благовониями и пушниной.

Самую чуточку позже новое изобретение перестало быть сугубой монополией Бен-Шамуэля и его единоверцев. Все остальные торговые гости тоже не первый год жили на свете и нос по ветру держать умели. Один за другим, старательно прикидываясь, будто не замечают друг друга, в редакторский терем прошмыгивали фрязин Кастрателло, заезжий ганзеец Фогель-Швайне, лях Ежи Негодзивец, варяг Харяльд, персиянин ИбнБатут… С каждым визитом карман Щенко тяжелел.

«Кузькина мать» менялась на глазах молниеносными темпами. Ругань в адрес сопредельных и отдаленных соседей, ежели поначалу ее можно было сравнить с широченной полноводной рекой, в несколько дней обернулась хилым пересыхающим ручейком, а там и пересохла вовсе. От первой до последней странички газета была заполнена рекламой разнообразнейших торговых гостей – что, надо сказать, несказанно огорчало иных киевлян, привыкших читать веселую матерщину вкупе с сенсационными разоблачениями. Уныние воцарилось повсеместно – на что раздобревший, как на дрожжах, Щенко не обращал внимания. В этот период он провернул одну из лучших своих негоции: за оставшуюся неведомой историкам сумму опубликовал восхваление только что изгнанной из града Царьграда секте богомилов-вертунов, по недосмотру киевского митрополита приютившейся в баньке на Подоле. Следствием этого был нежданный визит в редакцию святого старца Варсонофия, каковой перебил посохом стекла в печатной избе, громогласно анафемствуя редактора, после чего тем же посохом хотел накостылять последнему по шеям, но ввиду численного превосходства газетиров был невежливо вытолкан с подворья.

Звоночек, откровенно говоря, был тревожный, но Щенко не придал инциденту значения – он как раз, нежно поглаживая увесистый, приятно звеневший мешочек, писал обширную статью, восхвалявшую государственную мудрость хана Кончака (тот, хоть и считался диким половцем, очень быстро и совершенно самостоятельно сделал эпохальное открытие: враждебную газету, оказывается, вовсе не обязательно сжигать дотла, коли ее можно купить…).

На соседнем подворье тихо исходил лютой злобой Ферапонтыч: к нему-то ни одна торговая душа так и не подумала сунуться с платной рекламой, справедливо рассудив, что это означало бы выбросить деньги на ветер.

В конце концов оба редактора окончательно зарвались – один от сытости, другой, наоборот, с голодухи…

«Доблестному рыцарю барону фон Гринвальдусу.

Любезный мессир!

Как мы и договаривались, отправляю очередное донесение о могущих представлять интерес киевских событиях.

Таковые приняли неожиданный оборот. Нынче поутру оба редактора схвачены княжьей дружиной и ввергнуты в тюрьму, именуемую здесь „поруб“ (porub). Герр Щенко (Tshcenko), окончательно зарвавшись, в последнем номере газеты „Дас Муттер дер Кузка“ напечатал скандальную статью, где, по его собственным словам, попытался „раскрыть истинную родословную князя Владимира“. Согласно изысканиям, кёниг Владимир на самом деле не „рабынич“, сиречь сын рабыни, а „раввинич“, то есть сын раввина, каковое обстоятельство, по мнению герра Щенко, свидетельствует о коварном заговоре иудейского племени против Святой Руси. Как шепчутся бояре, ярость кёнига Владимира описанию не поддается.

Герр Ферапонтыч (Ferapontych) угодил в тюрьму по иной, не менее серьёзной причине. Собрав некоторое количество горожан, он устроил на Крещатике сборище, которое назвал неслыханным доселе словом „демократический митинг“. Объявив прилюдно, что княжеское правление представляет собой самый неприкрытый „тоталитаризм“, герр Ф. заявил, что создает некую „партию“, каковая проведет „демократические выборы“ нового князя. Что это означает, никто так толком и не в состоянии объяснить, но на всякий случай сборище разогнано, а герр Ф. ввергнут в тот же porub.

Пока что дальнейшая судьба обоих редакторов неизвестна.

С почтением к господину барону -

Фогель-Швайне».

…А парой дней спустя летописец Анцифир, старательно очинив гусиное перышко и вытряхнув из чернильницы случайного таракана, со всем прилежанием вывел на привозном пергаменте:

«Нынче же на Боричевом взвозе пресветлый князь Владимир Святославич за предерзостные вины и ужасные прегрешения, коих не стерпит даже пергамент, принародно повелел: мозгоблудцев и татей Олега Щенко с Ферапонтычем ободрать кнутом нещадно, после же, буде выживут, отослать навечно в Выдубецкий монастырь на покаяние. Газетный двор спалить дочиста, а пожарище сровнять с землею и впредь на том месте никакого строения не допускать, зато мусор сваливать невозбранно. Заезжего ляха Казимира Дупу выдать головою краковскому епископу, половца именем Мастур-Батыр выгнать к хану Кончаку, прочих же газетиров плетьми вышибить из Киева, настрого предупредив, что ежели когда вернутся, сгниют в порубе.

Вечером же, собравши ближних бояр и детей своих, князь Владимир произнес всем отеческое поучение:

– Чада мои возлюбленные! Бояре ближние! Ведомо мне теперь, что от газет и партий на Руси происходит одна лишь смута в умах, разброд в суждениях и беспорядки в градах и весях. И посему накрепко вас наставляю: не допускать впредь на Руси нашей просторной ни газет, ни партий, ежели не хотят потомки умственных шатаний, продажности печатного народа и общего помрачения умов. На том кладу завет мой, а кто его нарушит – навлечет на Русь беду неминучую!

Князь сказал, и бояре приговорили. К сему скромный книжник Анцифирко руку приложил».

…Пока на русском престоле сидели Рюриковичи, тайный завет князя Владимира Красное Солнышко соблюдался строго. Когда некий немчин предерзостно завез на Москву полвоза итальянских газет, великий князь Иоанн Васильевич, Грозный тож, велел привязать того немчина к столбу, обложить газетами да и запалить с четырех сторон, благословясь. А дьякона Ивашку Федорова, любопытства ради одну газету похитившего, Иоанн Васильевич от греха подальше велел выгнать в Литву – дабы означенный Ивашко, сам печатным делом баловавшийся, чего доброго, не соблазнился иноземным примером.

Увы, в последующие столетия из-за многочисленных смут и небрежения к летописям «Поучение князя Владимира» то ли сгорело в Смутное время, то ли было сожрано мышами во времена Медного бунта, а потому забылось начисто. В конце концов государь Петр Алексеевич, без разбора перенимая европейские придумки, велел учредить и газету. И покатилось, как снежный ком: Радищев, Новиков, вольтерьянцы с декабристами, манифест девятьсот пятого со свободой печати, «Речь» с «Искрою», а там и партии пошли размножаться, как амебы…

Последствия общеизвестны.

1999

Здесь все иначе, иначе, иначе…

С проходившего мимо планеты корабля должны были высадить пассажира… Капитан Куросаки даже не собирался садиться. Другое дело, если бы «Акела» был после долгого рейса и экипаж соскучился по траве, ветру и облакам, но «Акела» месяц простоял в Порт-Беренике, так что в ветре и траве экипаж не нуждался. Лех тоже. Он слишком долго торчал на Смарагде, а затянувшийся отпуск – это уже ничего приятного. Смарагд – всего-навсего чистенький благоустроенный курорт, вечно, забитый юными парочками и компаниями школьников. Вся эта публика, как правило, уже через час после прибытия узнает, что бок о бок с ними отдыхает изыскатель из корпуса дальней разведки. Они начинают пялить глаза, стремятся завязать знакомство и требуют рассказов о героических буднях. Выражение «героические будни» всю сознательную жизнь выводило Леха из себя, и он воспользовался первой подвернувшейся оказией, чтобы сбежать. Прослышав, что на соседней планете «эти технофобы» в третий раз за текущий год ухитрились вывести из строя передатчик, Лех помчался к капитану Куросаки. Капитан мог преспокойно сбросить аварийный комплект в капсуле, но… Людям из «Авангарда», как правило, не отказывают в мелких просьбах.