Восстание ягда Кропора (СИ) - Демидов Андрей Геннадиевич (список книг txt) 📗
— Танта поменял местами контакты накопител, и реакторы антиматерии аварийно остановились во всех штралерах, — сказал он сдавленным голосом, — теперь мы безоружны.
— Да? — Решма быстро взял из сундука оружие, вскинул штралер стволом в сторону силуэтов Судетских гор в лунном освещении, уткнув приклад в плечо.
Прищурив левый глаз, он глянул через спящий окуляр прицела, нажал на спуск и выдохнул:
— Бах! Ба-ба-ба-бах!
Затем он, пригнувшись, резко опустил штралер к животу и двинувшись вперёд, шагая вправо влево, как маятник, воображаемым лучом антиматерии расстрелял заросли. Затем, так же от живота, послал несколько воображаемых плазменных гранат в сторону Ольмоутца. Он был похож на сумасшедшего, и двое арабов, осматривающие рану своего товарища, невольно пригнулись.
— Похоже, штаб-командор сошёл с ума, — тихонько сказал ягд Рудрем.
— Что, командор, прощай, оружие? — сказал ягд Эйдлах, бросая штралер обратно в сундук, — теперь это просто лишняя тяжесть.
— Нет, это не так. Танта плохо учился в академии. Реактор можно запустить в полевых условиях сильным электрическим импульсом. Такого генератора как в ремонтной машине пехоты у нас нет, но грозовой разряд молнии мы организовать сможем. Нужна гроза, железная или медная проволока, высокое дерево, и отважный оружейник, — задумчиво произнёс Решма, — хотя штралер можно пускать в дело только в экстремальной ситуации, например, если нас атакуют штурмовики, но это лучше, чем ничего.
— Поэтому вы наш командир! — с восхищением произнёс ягд Эйдлах.
— Подлечите араба, они нам теперь сильно нужны, из-за пропажи стрерха у нас нет грубой, а она в зоне войны всех против всех очень нужна, и договоритесь с ними об оплате, у них теперь поменялся хозяин, — Решма опустил, почти бросил штралер в ящик и подошёл к китайскому сундуку, захваченному в обозе Ирбис-хана.
— Спать, — блаженно произнёс ягд Крирт, обнимая лошадиную шею.
Лошадь смотрела вокруг умными глазами, пряла ушами и отчаянно отмахивалась от слепней. Мир вокруг жил своей вечной жизнью, не знающий ни Нового Мира, ни старой Вселенной.
Стебель дикого ячменя был незрел, но уже сух. Зажатый крошечными челюстями мыши, он не создавал помех для движения мыши-полёвки. Отсутствие лунного света, прозаично отрезанного кронами деревьев, давало ей преимущество над рыскающей неподалеку голодной лисицей. Полагаясь больше на слух, чем на осязание, мышь достигла того места, где перелесок заканчивался и начиналась высокая трава, вперемешку с крыжовником. Дальше лежал ковёр из клевера, устилающий весь холм с южной стороны. Там была её нора: узкий лаз с кладовой в самом конце. Из норы в разные стороны уходили прикрытые листочками запасные выходы. Змеи-ужи, последнее время, не тревожили мышь, занимаясь выращиванием потомства и линькой кожи. Сейчас они обходились лягушками, жуками и гусеницами. Риск обнаружить в норе змею был, но слизь и куски старой кожи на входе выдала бы её присутствие. Ночь была черна, как мышиные глаза. Земля содрогалась от близких шагов людей у потухшего костра. Там был раненый, и приятный запах крови будоражил мышиное воображение. Они шуршала, потрескивала, из-за набухающих влагой корней и движения бесчисленных, больших и малых червей. Обоняние мыши было затруднено несносными запахами лошадиного пота, железа и дыма. Уши настороженно ловили далёкое гуканье филина, и громогласный шорох травы под лапами волка. Волки всегда, в отличии от рыси, ленился поднимать лапы выше, чтоб придавливать траву только сверху, а не сгибать её, оставляя слишком приметный след.
Стебель ячменя во рту мыши надломился и распался надвое.
Мышь закружила на месте, раздумывая, тащить ли дальше половину, оставшуюся в зубах, или попытаться подобрать и упавшую часть тоже. Она начала было примериваться, чтобы схватить упавшую часть, осознавая, что к ней начала быстро приближаться лисица. Мышь решила оставить свои попытки и решила уходить с тем, что осталось. Но тут случилось страшное. Сверху посыпались кусочки коры из под чьих-то когтей. Скрипнула, распрямляясь, невидимая ветка.
Мышь круто повернула вправо, затем влево. Если бы на мышь бросился дикий кот, то он непременно промахнулся бы. Но вместо удара о землю кошачьих лап, хлопнули над землёй крылья, щёлкнул клюв. Оставалась надежда, что неподвижность сможет обмануть птичьи глаза. Мышь застыла, но сова был уже слишком близко. Мощные лапы закогтили трепыхнувшееся тельце. Остаток колоска выпал. Сова пронеслась над кустарником, едва не столкнувшись с поднявшейся с земли фигурой.
— Проклятье, — выдохнул Решма, закрываясь рукой и ещё чувствуя воздушные завихрения, поднятые совой, уносящей пищавшую мышь.
Решма вынул свой меч германской работы с золотой рукоятью, украшенной кроваво-красными рубинами. Не говори ни слова, он начал упражняться с мечом: крутил «мельницу» без остановки вращения, меняя руку, бил наотмашь, держа клинок «остриём к себе», бил из-за головы, бил вокруг себя то рукоятью, то остриём, будто палкой, плашмя и лезвием. Палек и арабы благоговейно наблюдали за действиями своего хозяина. При этом они прислушивались и приглядывались к тому, что происходило за их спинами, и косились с интересом на ягда Эйдлах и ягда Рудрем. Они, при свете смоляного факела, рылись в содержимом захваченного китайского сундука. Сундук был обит латунным чеканными изображениями драконов, буддийских пагод. Между металлическими накладками были вставленные шёлковые полотна разного цвета. Весь сундук напоминал предмет, случайно забытый богом среди всеобщего дикого уныния. Рядом с сундуком, отогнав сон, с обнажённым мечом в руке, стоял ягд Крирт. На нём сейчас была меховая безрукавка и волчья шапка, словно он стал моравом. На поясе висела булава, а за пояс был заткнут широкий тесак.
Ягд Крирт с презрением смотрел на всё, происходящее вокруг. Глаза его его, с удлинёнными зрачками, выражали крайнюю степень тревоги.
— Ну, есть что-нибудь интересное, может быть связанное с навигатором, текст, где он упомянут, рисунок, деталь? — сквозь зубы выдавил из себя ягд Крирт, не глядя в сундук.
— Пока нет, — не разгибаясь, ответил ему ягд Рудрем, продолжая разгребать пальцами шелестящий металл серебрянной посуды, шёлковые отрезы, керамику.
— Мы уже в кибитке искали, вряд-ли мы что-то упустили, — сдавленно сказал ягд Эйдлах, шмыгая носом, — однако, нужно всё выложить на траву, на всякий случай.
— Сядь! — не поворачивая голову, процедил ягд Крирт, заметив, что Палек встал и хотел сделать шаг к сундуку.
Вятич послушно сел в траву.
— Навигатор, это часть навигационного прибора типа гироскопа от атмосферного штурмовика типа «Юнус», размером с голову, не больше, с изображением рельефа планеты и баз, — сказал Решма на кумите, прекратив упражнения с мечём, — мы бы сразу его увидели, ещё при обыске в повозке, если бы он в сундуке был. Просто он в каком-то другом сундуке или корзине в другой повозке. Был бы сканер, давно нашли, на расстоянии, и взяли только его. Но ни сканеров, ни беспилотников у нас нет.
— У нас теперь кроме мечей и ножей ничего нет, — мрачно заметил ягд Эйдлах, — нас теперь от аборигенов не отличить.
— И это прекрасно, меня нахождение рядом стреркхов и высокотехнологичных устройств всегда нервировало, — ответил Решма, разведчикам ягда Реццера нас теперь не найти, а поискам межзвёздных кораблей, это помешает только отчасти.
— Нет тут лоции, конечно, — ответил тоже на кумите ягд Эйдлах, — гироскопа нет, ягд командор.
— Но мы уже близки к цели, — сказал Решма теперь по-гречески, пробуя пальцем лезвие меча, — скоро мы его найдём.
— Проклятье, кончится это когда-нибудь? — ягд Крирт выпятил до предела покатый подбородок и пнул сундук.
Сундук, несмотря на вес, опрокинулся. Шелестя, звеня и бренча, на траву вывалились чаши, блюда, кольца, бляхи, застёжки, кусочки камня, бруски серебра, золотые монеты с отверстиями в центре.
— Золото! — выдохнул вятич и арабы, подскочили, словно из травы их ужалили змеи.
