Декабристы. Перезагрузка (СИ) - Янов Алексей Леонидович (читаем книги онлайн txt) 📗
Пока говорил, краем глаза всё время незаметно отслеживал реакцию Трубецкого на свою речь. Что я могу сказать? Сразу было видно, что рыбка клюнула и заглотила крючок вместе с наживкой! Можно быть уверенным на сто процентов в том, что князь захочет со мной пообщаться в более приватной обстановке.
– Ах! Как это интересно! – Мария Антоновна всплеснула руками, собравшаяся вокруг меня толпа одобрительно зажужжала, словно растревоженный улей. – И когда выйдет в свет эта ваша «Вандея» Иван Михайлович?
– Смею надеяться уже на этой недели! Первый экземпляр «Вандеи» обещаюсь переслать вам лично.
– Ах, спасибо, Иван Михайлович, буду с нетерпением ждать!
Со всех сторон стали раздаваться вопросы относительно планируемого тиража, а некоторые захотели даже оформить подписку на ещё не изданную книгу, интересовались адресом моего издательства. Публика на этих концертах в массе своей была либеральных взглядов, активно интересовалась политикой, а потому возникший вокруг пишущейся книги ажиотаж был вполне естественен.
В своих расчётах относительно Трубецкого я не ошибся. Едва закончилась вторая часть концерта, как я был стремительно «похищен» лейб-гвардейским полковником. Он меня отвёл подальше от чужих глаз на другой конец залы. Сначала Трубецкой с интересом расспрашивал меня, как, между прочим, дипломированного американского юриста, касательно государственно-правового устройство САСШ. А вскоре и сам начал «прощупывать почву», делясь со мной душераздирающими историями о русских помещиках, раздающих борзых щенят по своим деревням для прокормления грудью крестьянок. Говорил о барине, который сёк восьмилетнюю дворовую девочку до крови, а потом барыня приказывала ей слизывать языком кровь с пола. О княгине-помещице, которая велела старосте отбирать каждый день по семь здоровых девок и присылать на господский двор. Там надевали на них упряжь, впрягали в шарабан. Молоденькая княжна садилась на козлы, рядом с собой сажала кучера, брала в руки вожжи, хлыст и отправлялась кататься. Вернувшись домой, кричала: «Мама! Мама! Подай овса лошадям!» И «добрая» мать-старушка выходила, выносила какие-то объедки и ссыпала их в кормушку, из которой девицы вынуждены были питаться. И подобных случаев издательств, насилия различного рода – по всей Руси творится превеликое множество!
С князем я соглашался. Такое положение дел с бесправием крепостных было абсолютно неприемлемым, соглашался и с тем, что надо срочно предпринимать решительные, действенные меры, чтобы исправить ныне сложившуюся в обществе нездоровую ситуацию.
Наш разговор с Трубецким был прерван, всех собравшихся звали ужинать, но прежде чем присоединиться к остальным гостям князь настоятельно приглашал меня посетить Рылеева в доме Российско-Американской компании, где Кондратий Фёдорович служил правителем дел.
ГЛАВА 2
Май 1824 года
Сегодня мне была назначена встреча с Рылеевым. К слову говоря, с Кондратием Федоровичем я уже был шапочно знаком, ещё весной прошлого года, до моего отъезда в Европу, мы с ним говорили главным образом об американских делах, обходя политику стороной.
Российско-Американская компании была основана в 1798 году известным мореплавателем Н.П. Резановым, ставшим ее первым директором. РАК занималась добычей пушнины в американских владениях России – на Аляске, островах Ситхе и Кадьяке, в Калифорнии, где в 1812 году основала форт Росс. Держателями акций компании сначала были купцы, но Александр I подал пример дворянству, купив крупный пакет акций, и с этих пор во многих аристократических семьях появились акции компании.
Нынешнюю свою должностью – правителя дел Российско-Американской компании Кондратий Фёдорович получил благодаря Федору Глинки, который поднес Мордвинову от Вольного общества любителей российской словесности оду Рылеева «Гражданское мужество». Мордвинов после личной беседы с Кондратием Фёдоровичем рекомендовал Рылеева директорам РАК – Ивану Васильевичу Прокофьеву и Николаю Ивановичу Кусову. Последние были знакомы с Рылеевым и раньше. У Прокофьева Рылеев бывал на обедах вместе с другими литераторами, такими как Бестужев, Греч, Булгарин, Сомов. Кусов, глава одной из петербургских торговых фирм, купец, масон (казначей ложи «Избранного Михаила»), тоже часто присутствовал на обедах у Прокофьева. И разговоры там велись не только о литературе …
Три года назад, на московском съезде в январе 1821 г. было решено распустить «Союз благоденствия» и отказаться от либерально-просветительной пропаганды. Довольно значительная часть либералов отошла от движения. Это решение стало известно императору, и, несомненно, оно способствовало притуплению внимания полиции, которая довольно долго не могла обнаружить новые революционные организации, возникшие вместо «Союза благоденствия». А между тем на месте ликвидированного «Союза благоденствия» возникло два новых общества – «Северное» и «Южное». И сегодня я был намерен сделать решительный шаг, для моей инфильтрации в одно из них, а именно в тайное Северное общество.
Члены общества делились на «убежденных» (полноправных) и «согласных» (неполноправных). Для принятия в члены не нужно было выносить имени принимаемого на общее обсуждение. Любой член общества из категории «убежденных» мог принять кого ему угодно на свой страх и риск вне всяких собраний.
Руководящим органом общества являлась «Верховная дума» из трех человек – директоров. В последний раз выборы в Верховную думу Северного общества проводились в октябре 1823 года. Это совещание происходило у Пущина. Присутствовали: Матвей Муравьев, Тургенев, Бригген, Нарышкин, Оболенский, Пущин, Митьков и ряд других членов. Приступили к избранию трех директоров, при этом один из первоначальных директоров-учредителей Северного общества Тургенев Н.И. взял самоотвод, говоря, что занятия его ему сие не позволяют, что уж столь был неудачен в правлении, что не хочет более того, но что от общества не отклоняется. Тогда были вновь переизбраны Муравьев Н.М., Оболенский Е.П., а место Тургенева занял кн. Трубецкой С.П.
Сам же Рылеев был принят в общество коллежским асессором Пущиным в начале 1823 года. Одним из директоров общества он должен будет стать только в конце этого года, когда Трубецкой надумает временно уехать в Киев.
– Тпру-у-у, стой родимая! – возница остановился прямо напротив дома Российско-Американской компании на Мойке у Синего моста, где проживал отставной подпоручик Кондратий Фёдорович. Кроме Рылеева в этом же доме проживал директор РАК Прокофьев и еще два декабриста, в разное время примкнувшие к заговору – Штейнгель и Александр Бестужев.
Постучался в дверь, открылось окно с высокими чугунными решётками, оттуда выглядывала заспанная бородатая морда. Окинув меня оценивающим взглядом, голова поинтересовалась:
– Чего изволите, барин?
– К Кондратию Федоровичу.
– Обождите, сей момент, чичас открою.
Зашелестел затвор, дверь отворилась.
Впуская меня внутрь, слуга пробормотал:
– В таком разе милости просим. Чичас извещу Кондратия Федоровича о госте, как вас представить?
– Головин Иван.
– Обождите в сенях минутку, я уже бегу.
Проводив взглядом быстро удаляющегося слугу, осмотрелся вокруг. Не найдя в передней ничего интересного, прислушиваясь к отдаленным голосам доносящимся со второго этажа, просто принялся ждать, расхаживая взад-вперед. Весь первый этаж, насколько я понял, занимало правление Русско-Американской компании, сейчас не работавшее по причине субботнего дня.
Сопровождаемый слугой на лестнице появился человек небольшого роста – Рылеев. Одет он был по-домашнему в пёстрый жилет со стеклянными пуговицами, с повязанным вокруг шеи белым батистовым галстуком. Кондратий сделал за спиною жест рукой, чуть обернувшись к слуге прошептал:
– Свободен Филька! – и тот проворно растворился в закоулках коридора.
– Гуд ивнин мистер Айвен! Добро пожаловать в мою скромную обитель, чувствуете себя здесь как дома, – всё это Рылеев проговорил на английском.
