Турецкий ятаган - Шхиян Сергей (лучшие книги читать онлайн бесплатно без регистрации .TXT) 📗
Встречаться ночью вдалеке от человеческого жилья с незнакомыми людьми всегда опасно. Я хотел заскочить в избу за луком и стрелами, но голоса уже слышались совсем близко, и не осталось ничего другого, как спрятаться за углом.
— Смотрите, изба и дымом пахнет, — сказал невидимый человек.
Вероятно, путники остановились и осматривались. Стало так же тихо, как прежде, но теперь тишина была другой, ее как будто наполнило напряженное ожидание. Я ждал, чем все это кончится. Хрустнул снег под чьей-то переминающейся ногой.
— Никак деревня? — тихо спросил новый голос.
— Какая тебе деревня, отродясь тут деревни не было, — сказал теперь уже третий. — Я здешние места знаю, бывал в прошлом годе. Была бы деревня, знал бы. Может, это охотники избу срубили, тут дичи богато.
— Зайдем, что ли? — спросил второй голос.
— А вдруг их там много, да люди лихие? Уйдем лучше от греха.
— Обогреться бы, — мечтательно произнес еще один невидимый гость. — А если и лиходеи, что с нас взять.
— Можно зайти, почему бы и не зайти, — поддержал его первый.
— Ну, как все, так и я, — согласился осторожный, — выгонят, так и пойдем своей дорогой. Чай убивать нас нет резона.
Судя по разговору, незваные гости были людьми мирными, и я успокоился. Однако до времени из-за укрытия не выходил, ждал, что они будут делать.
— Пошли, — решительно произнес грубым голосом последний из компании. Его мнение стало решающим, потому что тотчас заскрипел снег под несколькими парами ног. Шаги приблизились к избе, скрипнула входная дверь. Я вышел из-за угла, но гостей видно не было, они уже вошли внутрь. Я зашел следом. Костер в очаге совсем разгорелся, и дыма почти не было, теперь он легко выходил через специально предусмотренные окна на чердаке. Гости, судя по говору и одежде, были мужиками, они стояли посередине избы, озираясь по сторонам.
— Здравствуйте, — сказал я, когда они разом обернулись на скрип двери. Разглядеть их лица против света я не смог, да и не видел в том особой нужды.
— Здоров, коли не шутишь, — откликнулся только один из гостей, с тем самым грубым, решительным голосом. Это оказался высокий худой мужик в армяке и бараньей шапке. Остальные молча смотрели на меня. Создавалось впечатление, что это не они незваными пришли ко мне, а я к ним.
— Какими судьбами в наши края? — спросил я, чтобы дать понять, что хозяин тут все-таки я.
— Твоя что ли изба-то? — спросил высокий.
— Моя.
— А сам-то кто таков?
— Живу здесь, а вам-то что надо?
— Один живешь-то?
— Один.
Мне такая бесцеремонность не понравилась. Мало того, что вошли в чужой дом без стука, не здороваются, да еще учиняют допрос хозяину.
— А мы прохожие, нам переночевать надобно, — сказал высокий.
— Ну, что же, хорошим людям всегда рад. Заходите, гостями будете, — постфактум пригласил я.
Мужики, не поблагодарив, тотчас сгрудились вокруг очага. Их, как я раньше понял по голосам, оказалось четверо. Теперь, когда они сидели вокруг кострища, и его пламя освещало лица и платье, стало окончательно ясно, что это обычные простолюдины, только не совсем ясного статуса. Все они были одеты в крестьянские армяки разной степени заношенности и бараньи островерхие шапки. Двое из них обуты в чуни — вид лаптей, сплетенных из сыромятных кожаных веревок, один в «поршнях», или как их еще называют «уледях», распространенной в это время дешевой обуви, сделанной из куска сыромятной бычьей кожи с войлочным верхом, привязанных к ногам ремешками, и только высокий в чоботах, обуви, напоминающей сапоги без голенищ.
По правилам вежливости гостям не мешало бы объяснить, кто они такие и по каким делам забрели в здешние места. Однако каждый занялся своим делом, и на меня просто не обращали внимания. Я продолжал стоять возле дверей, ожидая, что последует дальше.
— Никак уху варишь? — указывая на котелок с варящимся над очагом мясом, спросил высокий, единственный из всей компании удостаивающий меня разговором.
Название «уха» меня не удивило, до появления у нас французской кухни и пришедшего из нее слова «бульон» так называлась всякое вареное блюдо, будь то мясо, рыба или птица.
— Варю, — подтвердил я очевидное.
— Доброе дело, мы давно без горячего. А сам-то никак басурман или из полян? — неожиданно переменил он тему разговора.
— С чего ты взял?
— Говоришь не по-нашему. Вроде понятно, а уху непривычно.
С этим спорить было трудно. Разговорной речи шестнадцатого века я, естественно, никогда не слышал. Старорусский же язык изучал по письменным источникам, но, судя по тому, как и что говорил сам высокий, устная и письменная речь друг от друга сильно отличались.
— Я с Украины, у нас так все говорят, — нашел я правдоподобное объяснение своему неправильному произношению.
— Тогда понятно, а то я слышу, совсем не по-нашему болтаешь.
— И ты не по-нашему, — пошел я по его же пути, — я тоже сперва подумал, что ты из Золотой орды.
— Нет, мы из-под Калязина, — ответил он.
— А как сюда попали? — между прочим поинтересовался я. — До Калязина отсюда далековато.
— Как голод был, боярин кормить не стал, да с земли прогнал, с тех пор горе и мыкаем. Петя, — обратился он к молодому мужику с редкой рыжей бородой, — сделай заспу, наваристей похлебка будет.
— Это можно, — согласно кивнул тог и, оставив в покое ременные лапти, которые пристраивал просушить возле огня, начал что-то искать в своей торбе.
Мне становилось все забавнее наблюдать за незваными, бесцеремонными гостями. Было похоже, что мужики, оказавшись вчетвером против меня одного, чувствуют свою силу и с хозяином считаться не собираются. На обычное поведение крестьян такое вопиющее невежество было не похоже. Скорее всего, в странствиях, оторвавшись от земли и земледелия, они полностью потеряли былую бытовую культуру, не приобретя новой. Это явление было мне знакомо и по нашему времени. В недавнем прошлом таких людей называли «лимитой», теперь «новыми русскими», не в социальной, а в нравственной оценке поведения.
Посочувствовать этим крестьянам я мог. Три последних года на Руси были небывало суровые, длинные зимы. В прошлом или позапрошлом году, я точно не смог вспомнить, реки встали в середине августа так, что зерновые за сократившееся лето не успевали созревать, и в стране наступил страшный голод. Кормиться крестьянам было нечем, и началось очередное перемещение народа по бескрайним просторам в поисках пропитания и лучшей доли.
Петя, между тем, нашел в торбе то, что искал, не известную мне «заспу», которая оказалась всего на всего пшенной крупой, без спроса всыпал несколько горстей в котелок с закипевшей «ухой». Потом он помешал варево ложкой и сел на прежнее место. То, что сейчас время Великого поста, и верой строжайше запрещается есть скоромное, крестьян нисколько не смутило. Оно и правильно, пост — удовольствие не для голодных.
Пока здесь так бесцеремонно распоряжались моей пищей, я продолжал стоять в двух шагах от костра, наблюдая за гостями. Они сели так плотно, что места возле очага для меня не осталось. Теперь мужики, тесно сгрудившись возле огня, отогревали озябшие ноги и руки. Между собой они тоже не разговаривали, сосредоточенно наслаждались теплом. Чтобы не торчать как бедный родственник у них за спинами, я сел на единственную свою «мебель» — широкую лавку, вернее сказать, полати, служившие мне и кроватью и столом. На меня скосил взгляд один длинный, но ничего не сказал. Остальные продолжали сушить обувь которая вскоре начала распространять удушающие казарменные миазмы. Делали они это сосредоточенно, как важную, ответственную работу. Один Петя временами отвлекаясь от лаптей, еще и помешивал в котелке деревянной ложкой.
— Ну что, скоро будет готово? — не выдержав дразнящих запахов, спросил кашевара мужик с уныло длинным безбородым лицом.
— Только всыпал, куда торопиться, дай ухе свариться.
— Вари скорее, горячее сырым не бывает.
— Скоро уже, пшено только разопреет, — пообещал Петя. — Хлебушек готовьте.
