Зверь над державой - Бриз Илья (чтение книг .TXT) 📗
Никуда эти сволочи не смотрели. Не было обоих в расположении. Еле выяснил, где живет полкач. Штабные говорить не хотели, пришлось у рядовых выяснять. Подполковник появился в штабе через час. Рвал и метал, пока я не сунул ему под нос свои настоящие корочки в красной обложке. Мгновенно затих и стал оправдываться.
– Понимаете, товарищ майор, вчера был очень трудный день, вот я и расслабился немного…
– Как часто ты так расслабляешься? – спрашиваю я и продолжаю без всякого перерыва. – Сколько новых танков расконсервировано? Какое количество мехводов обкатано на новой технике? Почему большинство военнослужащих, включая офицеров, в старой форме без погон? Где план работ, наконец?
Красная рожа командира полка бледнеет, губы трясутся, но он молчит. Понимаю, что толку от него сейчас не будет.
– Значит, так: завтра в восемь утра доложишь о положении дел во вверенном тебе полку. Тогда и буду решать вопрос о твоей дальнейшей службе.
Поворачиваюсь и ухожу. Говорить с ним сейчас бессмысленно. И не потому, что он еще не протрезвел, а из-за моего собственного состояния. Чувствую, что сейчас взорвусь и размажу этого козла по стенке. Как он не понимает, что сейчас вся страна жилы рвет, чтобы успеть подготовиться к большой войне? Германия оккупировала Чехословакию, кроме Тешинской области и южной Словакии, которые захватили Польша и Венгрия. В Испании правительство республиканцев пало в январе нового, тридцать девятого года. На полтора месяца раньше, чем в той истории. Вся Европа зубы точит на наш Советский Союз, а он, командир танкового полка, водку пьет…
Тут меня догоняет молоденький лейтенант, которого я мимоходом видел в штабе. Шинель еще недостаточно обмялась, портупея новая. Видно, что только что из училища.
– Товарищ майор, подождите, пожалуйста, – запыхался, догоняя, и настороженно оглядывается. – Товарищ майор, давайте в сторону отойдем.
Осматриваюсь вокруг. Никого не вижу в вечернем сгущающемся сумраке, но просьбу летехи выполняю. Мы отходим с плохо убранной от снега дорожки под стоящие рядом деревья. Наст скрипит под сапогами лейтенанта и моими меховыми унтами.
– Товарищ майор, извините меня, но вы так громко в кабинете товарища подполковника говорили, а дверь была открыта…
– Да ты, парень, не тушуйся, говори, – подбадриваю я чего-то явно опасающегося летеху.
Вот он мне и рассказал. Да, дела здесь творятся… Лейтенант Федоров прибыл в часть всего месяц назад, отбыв положенный после окончания училища отпуск, вместе с другим выпускником, лейтенантом Козловым. Порядок здесь действительно отсутствует. Все командование полка повязано пьянством и круговой порукой, от замполита до особиста. Товарищ его, Леша Козлов, попробовал повозмущаться и рапорт в вышестоящие органы написал. Не дошел рапорт. Лешу нашли в соседнем лесу замерзшего насмерть. Судмедэксперт констатировал сильное опьянение. А он непьющий был. Сам Федоров заметил, что как только он пытается выбраться на станцию, то или у ротного находятся для него какие-то срочные дела, или попутчиков много набирается. Да и сил у лейтенанта пить столько, сколько наливают, больше нет.
– Вот что, лейтенант Федоров. Ты молодец, что доложил мне. А сейчас дуй к себе и затаись на пару дней. – Я похлопал летеху по плечу и задумался. Почему-то я поверил ему сразу. Остро захотелось закурить. А я-Синельников некурящий. Это я-Воропаев смолил когда-то одну за другой. Ладно, перетерпим. Так, первое, Злобина вон отсюда. Пусть выбирается из части любым способом. На станцию, на телефон, а не будет связи – до другой станции. Здесь, чтобы чисто все сделать, помощь от родной конторы нужна. Сказано – сделано. Бегу в общагу. Быстро объясняю ситуацию Валерке, который методично уничтожал в это время наш НЗ.
– Ты думаешь, все так серьезно? – спросил лихорадочно одевающийся Злобин.
– Не знаю, но лучше перебдеть, чем замерзнуть связанным в лесу, – отвечаю я и пытаюсь просчитать действия подпола, если все обстоит именно так, как рассказал летеха. В первую очередь он должен нас на какое-то время дезавуировать. Как? Элементарно, Ватсон! Напоить. А не пьют у нас только язвенники и трезвенники. Которых, как известно, днем с огнем не найдешь. Прощаюсь с Валеркой и быстро делаю куклу на его койке. Верхний свет выключить. Сижу за столом и под мягким освещением настольной лапы читаю книгу. Через каких-то пятнадцать минут осторожный стук в дверь. Местный особист прибыл представиться. Полушепотом объясняю ему, что, мол, товарищ приболел, принял лекарство со снотворным и отдыхает. Старлей тихо, но настойчиво приглашает на домашний ужин, где он подробно расскажет о положении дел в части. Немедленно соглашаюсь. Забираю верхнюю одежду и, выключив свет и закрыв дверь снаружи на ключ, следую за особистом. Ужин был действительно неплохим. И местный самогон, несмотря на приличную крепость, был довольно хорошо очищен и мягок. Особист накрывал на стол сам и усердно наполнял стаканы. Минут через сорок, когда я выглядел уже хорошо выпимши, появляются комполка с замполитом. Пью с ними еще прилично. Через полчаса делаю вид, что вырубился, аккуратно пристроив голову на относительно чистое место на столе.
– Ну, что с ним будем делать? – спрашивает подполковник.
– Да как в прошлый раз, когда проверка была, – отвечает старлей-особист. – Сейчас разденем и в кровати с моей Нинкой голыми сфотографируем. А утром она тебе заявление напишет, что эсгэбэшник ее изнасиловал. Ну, и тестю, как всегда, отпишешь, на всякий случай.
Ого! Да здесь компромат организован не хуже, чем в том мире готовить умеют. А кто у этого хмыря тесть, интересно? Нет, допускать развития ситуации в таком направлении я не буду. Встаю, хватаясь за стол, и, качаясь, пытаюсь выйти в коридор. Замполит толкает обратно на стул.
– И что ж тебе неймется, майор?
Делаю вид, что не слышу. Дверь в комнату открывается, и появляется явно выпившая женщина в расстегнутом халате. Вероятно, пресловутая Нинка. А что, вполне даже ничего. Правда, несколько не в моем вкусе и лицо довольно испитое.
– Ну, чо зенки вылупили? Голых баб никогда не видели? – говорит она, даже не пытаясь прикрыться. – Идите уж отсюда. Я сама с ним разберусь.
Замполит с комполка покидают помещение. Нинка подходит ко мне и вместе с мужем тащит через другую дверь в спальню. Там мою, якобы невменяемую, тушку усаживают на уже разобранную кровать. Затем женщина пытается расстегнуть на мне портупею. Э нет, мадам, этого я вам позволить никак не могу. Очень уж мне не нравится, когда меня пытаются использовать. Резкий, точно дозированный удар локтем в живот. Одной рукой придерживаю задохнувшуюся женщину так, чтобы она упала на кровать, а другой бью ребром ладони по горлу особиста. Так, на десяток минут оба успокоены. Выхожу в прихожую. Так, вот они, мой офицерский бушлат и шапка. Теперь несколько минут постоять на морозе и как следует провентилировать легкие. Все-таки влили в меня прилично. Подумать тоже не мешает. Стоп. Комполка с замполитом наверняка пошли в офицерскую общагу Злобиным заниматься. Они же не знают, что его давно там нет. Бегу туда. Ох, ты! Да тут уже два бойца и сержант с автоматами дожидаются. Мы с Валеркой уже немецкими или английскими шпионами объявлены, что ли? У разворошенной злобинской койки стоят командир полка с замполитом. Один взгляд подполковника, и стволы направлены на меня. Быстро соображает, сволочь. Спокойно позволяю себя разоружить.
– На гауптвахту его, – отдает приказ командир полка, – утром разберемся, кто они такие на самом деле. И на станцию две машины за вторым надо отправить. Никуда не денется.
Уже уходя под конвоем, слышу слова замполита, которые солдаты и сержант расслышать никак не могут:
– Валить его надо. При попытке к бегству.
Нет, ребята, мы так не договаривались. Как только дорожка повернула за угол и от общежития нас стало не видно, я перехожу на только мне доступную скорость движения. Ну, кто же такого, как я, подконвойного сопровождает, не передернув затвор, хотя это и вопреки уставу? Несколько секунд, и вся троица вольготно разлеглась на снегу. Отстегнутые магазины и подсумки летят в сугроб. Быстрее, чем за пять минут, в темноте не найдут. Моя табельная «Гюрза» возвращается на свое законное место в кобуру. Привык я за последние месяцы к ней. Ухватистая и точная машинка. Хлопаю старшего по щекам и помогаю ему сесть.
