Легионы - вперед! - Агафонов Игорь (книги онлайн бесплатно серия TXT, FB2) 📗
— Послушай, жрец, ты, кажется, знал Ливию раньше?
Феликс обернулся и пристально посмотрел на него. Ответил он не сразу.
— Да, знал. Я дружен с ее семьей. Последний раз я видел ее еще маленькой девочкой, поэтому и не узнал сразу. Но, сын мой, я вижу, ты ею заинтересовался?
— А если и так, что с того? И когда я успел стать твоим сыном?
— Вся паства — дети мои во Христе… Но вот что скажу я тебе, Марк Фульциний, римский солдат. Ливия — дочь древнего и благородного патрицианского рода. Ее отец — городской префект, дядя — римский сенатор и добрый христианин. Ее семья влиятельна и богата, состоит в родстве с самыми могущественными людьми Рима.
— Хочешь сказать, что она не для меня?
Феликс вновь помолчал, потом как бы нехотя ответил:
— Да, Марк. Именно это я и хочу сказать.
— Да иди ты знаешь куда, жрец!
Он хотел подойти к ней, заговорить, но вся решимость как-то растаяла. Так и смотрел, как она сидела одна среди окружающей суеты и бегающих мимо солдат, погруженная в свои мысли. Смотрел, как она говорила о чем-то с Феликсом, который теперь не отходил от нее ни на шаг. Смотрел, но так и не смог подойти. А может, и ни к чему — Ливия совершенно не обращала на него внимания. Впрочем, она ни на кого внимания не обращала. Даже Феликсу отвечала односложно, а то и вообще отмалчивалась. Потом, когда из дома вынесли Галла, он позабыл о ней и в суматохе отъезда тоже не вспоминал. А теперь, когда Карсулы остались позади, и перед ними лежат десять миль пути до римского лагеря, он не мог не думать о ней.
Сейчас он готов был заговорить с ней, хотя бы для того, чтобы отвлечься от страшного видения мертвых лиц друзей. Но было поздно, Феликс, словно Цербер, всегда рядом. «Что там придумал себе старикан?! Проклятие!» Марк с ненавистью посмотрел на жреца. «Юпитер Всемогущий! Если есть тебе до людей хоть какое-то дело, — подумал он, — сделай так, чтобы этот жрец отвлекся хоть на минуту!»
Старая Фламиниева дорога, многое повидавшая на своем веку, неторопливо вела их на юг, обратно к лагерю Красса.
Летние сумерки мягко окутали Палатинский дворец, но личные покои императора освещались ровным светом лампад и жаровен. Богато накрытый стол мог бы приветить не меньше пяти-шести гостей с хорошим аппетитом — еще недавно неслыханная роскошь! — однако за столом возлежали лишь двое. Мессий Север недоумевал, почему император пригласил его одного, да еще велел накрыть стол в собственных покоях, предпочтя их пиршественной зале, Антемий же не спешил разрешить его сомнения. Император полулежал за столом и задумчиво крошил мягкий белый хлеб. Взгляд его был устремлен куда-то вдаль.
Префект Рима чувствовал себя неуютно, изысканные яства и вина манили его, но он не решался начать трапезу первым. «А ведь, судя по разговорам, друг мой Антемий с самого утра не в себе, — неожиданно вспомнил префект. — Что же его гложет? Зачем он позвал меня? Так вот мы с ним давно уже не сидели».
— Как там идет набор в легионы? — неожиданно спросил император.
— На удивление неплохо. Патрицианская молодежь охотно записывается. Пример Венанция оказался заразительным. Поверишь ли, теперь считается модным «воевать за Отечество». — Мессий усмехнулся. — Юный Гай Цейоний щеголял сегодня в лорике и алом плаще, пленяя девушек и матрон. А потом скрывался от отца, который грозился «выбить из него дурь». Не знаю, что за солдаты выйдут из этих гуляк и франтов, привыкших жить на отцовские денежки… Впрочем, в легионы идут и бедняки, которым после осады нечего есть и не на что кормить семьи, у Кассия же они сразу получают жалованье.
— Это хорошо, — рассеянно отозвался Антемий.
— Но ты знаешь, я человек невоенный, — добавил префект, — и далек от таких забот. На мне Город, а сейчас у нас столько дел.
— Знаю, Мессий. И помню, чего стоило мне уговорить тебя принять государственные должности. Ты всегда хотел лишь одного — пребывать в окружении своих книг и древних философов, ведя неспешные беседы в кружке избранных друзей. Иногда я думаю, что ты был прав. Возможно, и мне не стоило принимать императорский пурпур. Там, в Константинополе, все было проще. Помнишь славные времена в Академии? И старика Прокла?
— Еще бы не помнить! Золотые времена нашей юности, Август! А какие беседы вели мы под сенью платанов… Как спорили о Платоне и Аристотеле…
— И какие пирушки закатывали, — невесело улыбнулся Антемий. — Помню весь наш кружок. Ты, Пузей, Пампрепий…
— И Марцеллин.
— Да, Марцеллин. Его не хватает мне больше всех. С его смертью все пошло прахом, а меня стали преследовать одни неудачи.
Мессий молчал, проклиная себя за несдержанность. Антемий выпрямился и сел на ложе.
— Ты ничего не ешь. Не обращай на меня внимания. Что-то я задумался, погрузился в воспоминания… Постой! Я сам налью тебе вина.
Они молча выпили, и Мессий постарался скрыть удивление. Император не стал разбавлять вино, крепкий напиток ударил в голову.
— Знаешь, сегодня я видел сон, — сказал Антемий. — Обычно я снов не помню, но этот… В моем сне чуда не было. Красс не пришел. Мы были в осаде, и как раз сегодня, — это я хорошо помню, — к Городу подошел Вилимер. Я сам видел битву. Его воины пали, и сам он погиб. Тогда я собрал букеллариев и приказал прорываться. Мы сражались, но нас окружили, воины гибли один за другим, и я укрылся в базилике апостола Петра. Мне было страшно. Я стоял один перед алтарем, когда вошли Рицимер и Гундобад. Они смеялись, потешались надо мной, а потом… Гундобад достал меч. Я помню его взгляд и сверкание стали. Он отрубил мне голову. Ударил — вот сюда. И наступила тьма.
Антемий молчал. Мессий не смел даже сглотнуть, голос императора завораживал.
— Все было настолько реально… Очнувшись в своей постели, я не поверил, что еще жив. И я плакал от счастья. И благодарил богов за чудесное избавление.
Префект откашлялся.
— Это всего лишь сон, друг. Так не было и не будет уже никогда. Рицимер мертв, а Гундобад вскоре последует за ним.
— Да. Будем верить. Но выпьем же еще!
Мессий заметил, как тряслись руки императора, когда он разливал вино.
— Кстати, в том моем сне я видел и Олибрия. Мерзавец принимал пурпур из рук Рицимера! Завтра я поговорю с ним. Он, верно, заждался в своей тюрьме! Но что это я! Разве так принимают гостей?! Ешь, друг Мессий! Рабов я отослал, чтоб не мешали нашему разговору, так что придется уж нам самим обойтись как-нибудь.
Мессий с облегчением принялся за еду. Жареная свинина была восхитительна, да и оливки пришлись очень кстати.
— А ведь я заметил, что ты помянул богов. Такое случалось и раньше, но очень давно. И еще — на твоем столе лежит знакомый свиток, раньше его там не было. Это же Прокл? «Возражения против христиан», если не ошибаюсь?
— Ты многое замечаешь, друг Мессий! Надеюсь…
— Я не болтлив, как ты знаешь. Но ты вступаешь на опасный путь. Надеюсь, это не путь Юлиана? Нынче не те времена.
— Я должен разобраться, что происходит в моей душе. И время для этого всегда подходяще. Но ты знаешь меня, на делах государства это не отразится. А вот о них-то нам с тобой и следует поговорить. Пока мы были в осаде, мне было не до того, но теперь все изменилось, и дел оказалось невпроворот.
— Гундобад…
Антемий едва заметно вздрогнул, но ответил твердо:
— Изменник меня не заботит. С ним пусть разбирается Красс, и я не сомневаюсь, он с ним покончит. Не те у бургунда силы, чтобы бросать нам вызов. Без Рицимера он никто. Но если походы и битвы я предоставил Крассу, то дипломатия — моя забота.
— Не начать ли с Константинополя? Ты же знаешь, что Паулин покинул Рим. Как думаешь, куда он направился?
— Тут и думать нечего. Едет ко Льву жаловаться и возводить на меня клевету. Но мы постараемся его упредить.
— Надо бы послать ко двору надежного человека. Следует известить Льва Фракийца о том, что случилось у нас. И подать все в выгодном свете.
