Становление. Пермска волость (СИ) - Соколов Александр Алексеевич (электронная книга TXT, FB2) 📗
В ответ нестройный хор голосов:
— Нет.
— А какой наш девиз?
— Один за всех! Все за одного! — хор голосов стал стройнее.
— Так почему же Нап был за всех, а за него всех не было?
А в ответ тишина. Ребята смотрят себе под ноги, никто не решается посмотреть ни на меня, ни на стоящих рядом ребят.
«Пора заканчивать с самобичеванием и возвращаться к позитиву», — прикидываю в уме, а в слух продолжаю:
— Надеюсь вы всё поняли?
— Да.
— Да.
— Да, — раздается не больше десятка несмелых голосов.
— Я не слышу! — повышаю тембр голоса, а ребята поднимают голову и смотрят на меня, хотя еще и не совсем уверенно, раздается хор голосов:
— Да…
— Не слышу!!!
— Да!!! - громогласно восклицает хор голосов.
— Больше никто не назовет вас трусливыми зайцами?!
— Нееет!!! — ревет строй ребятишек.
— Один за всех!!!
— И все за одного!!! — зычно громыхает строй.
«Вот и приободрились», — удовлетворенно хмыкаю про себя, и в слух продолжаю:
— Первая десятка одевает рабочие перчатки, берет веники и совки, убирает разбитые стекла. Вторая и третья десятки под руководством Николая и Ивана, вставляют в окна новые стекла. Остальные продолжают заниматься текущими делами… Разойдись!
Глава 17
Сам же отправляюсь осматривать масштаб повреждений, которых оказалось не так и много. За исключением десятка разбитых оконных стекол, повреждений практически не было. Грохот выстрелов нагнал больше страха на ребятишек и живность, чем причинил материальный ущерб.
Разбор полетов с Эвикой и Ладой устраивать не стал. В случившемся, кроме себя, винить некого. Эвика и Лада состоявшиеся воины, очень хорошо владеют луком, арбалетом, метательными ножами, кроме того отличные управленцы в сфере мирной жизни, но они никогда не руководили обороной и опыта такого даже в тренировках у них не было, да этого раньше и не требовалось.
Расслабился-то я, а ни кто-либо другой. Посчитал, что, уезжая с Николаем и Иваном недалеко, всего на три километра, не подумал о возможных последствиях испытаний пушек. Выстрел из пушки слышен на расстоянии километров восьми, а зимой ещё дальше. Пороховой заряд весом восемь килограмм намного усилил грохот выстрела, даже у меня в трехстах метрах от пушки, уши заложило. А то, что мы поехали на испытание и возможных взрывах, ни Ладу, ни Эвику, я не предупредил. Вот и получилась нештатная ситуация.
После ужина у меня в мезонине собрались Эвика, Лада, Николай и Иван. Эвика и Лада сидят на краешке стульев с понурым выражением лица, глаз на меня не поднимают. Делаю вид, что их состояния не замечаю и как ни в чём не бывало перехожу к текущим вопросам:
— Николай, тебе нужно срочно сделать два четырехметровых столба, вернее идола, с изображением языков пламени, поднимающихся от пояса, плеч и головы вверх. Нужно их срочно установить по левому берегу реки Барда перед бродом. Таким образом обозначим восточную границу нашего королевства, — говорю и одновременно рисую эскиз пограничного знака.
— Два знака я за день вырежу, — рассматривая эскиз, заявляет Николай.
— Таких знаков нужно побольше сделать и поставить по всей границе, а языки пламени я покрашу в красный цвет и покрою лаком, — рассмотрев рисунок, предлагает Иван.
— Нужно лицо более злым вырезать, — включается в обсуждение Эвика. — Чтобы знали, тут всех ждет смерть.
— Можно и злым вырезать, — соглашается Николай.
— Хорошо, пусть будет злым. К лету еще четыре знака понадобиться, установим по берегам Сылвы, два ниже по течению Кунгура и два выше по течению будущей крепостицы на острове, — соглашаюсь с ребятами, а далее продолжаю:
— Если летом придет степное племя, то может так случится, что косули от нас уйдут, надо заранее подумать, чем заменить в нашем питании их мясо.
— Практически все овцы и козы беременны, приплод ожидается через два-три месяца. Да и у коров неплохой отел ожидается. Мясо косуль можно заменить ягнятиной, немного козлятиной и говядиной, — оживает Лада. — А если весной перевести всю отару овец к Форпосту, то можно прикупить еще пять-шесть коров.
— Через два дня, по готовности двух пограничных знаков, отправляюсь к броду, где его установлю, заодно в Форпосте посмотрю, возможно ли туда перевести отару овец, а по возвращению отправляюсь с новой сменой в Кунгур.
Замечаю, что Эвика и Лада решились выступить с покаянной речью, останавливаю их:
— Эвика, Лада, то что вы вооружились, это хорошо, но вы совершили две ошибки. О первой вы уже слышали, что не вооружились остальные ребятишки, а вторая — если вы посчитали, что опасность слишком велика, то вы на санях должны были с ребятишками покинуть Усадьбу и направиться к Форпосту.
Девочки, переглянувшись между собой, смотрят на меня и по их взглядам я понимаю, что вопрос об отходе из Усадьбы ими вообще не рассматривался и только сейчас они начинают осознавать произошедшее и возможные трагические последствия, в случае действительного нападения на Усадьбу.
Сделав паузу, продолжаю:
— Я знаю, что вы всё поняли! Ошибки бывают у всех! Я в вас уверен! Как говорится за одного битого двух не битых дают.
Девчонки приободрились, в ранее потухших глазах, зажглись огоньки.
«Вот и славно, пора заканчивать», — замечаю про себя, а в слух:
— На сегодня всё, мне ещё в кузнице поработать нужно.
Следующие три дня безвылазно работал в кузнице и мастерской. Накопилось много дел, хотя и мелких, но необходимых в хозяйстве, начиная от простых гвоздей, различных деталях для швейных машинок, косилок и сеялок, заканчивая поворотными и передаточными шестернями для лесопилок и подъемных стреловых кранов.
Утром 29 января на трех санях с Александром, Константином и Григорием, а также с одной хаски, загрузившись двумя пограничными столбами, шанцевым инструментом, стреломётом, прожектором, запасом продуктов и овсом для лошадей, отправились к броду на реке Барда.
По льду Ольховки, а затем по свежей просеке за пару часов доехали до лесного лагеря, в котором пришлось задержаться до следующего утра. Воспользовавшись моим приездом, Михаил с ходу подкинул мне работенки:
— Володя, еще три дня, и мы закончим очистку просеки, складирование бревен и распиловку досок. Но надо свалить еще двадцать три дерева, тогда будет полностью готовый проезд от Ольховки к Форпосту.
Взяв топор, до вечера валил указанные Михаилом деревья, пни которых тут же подрывали гранатами и выкорчёвывали с помощью волов, а срубленные стволы очищали от веток и с помощью волов подтаскивали к лесопилке.
Утром по снежной целине продолжили движение к броду. До места будущей крепостицы на реке Барда добрались за восемь часов и стали обустраивать лагерь. После обустройства лагеря, смотрю пацаны мнутся, а затем выстраиваются в шеренгу, и Константин делает шаг вперед:
— Володя, мы тебя подвели, но этого больше не повториться.
Смотрю на ребят. Все замерли, чувствуется, что ребята напряжены, но при этом с уверенностью смотрят мне в глаза.
— Я знаю, что вы меня не подведёте! Я уверен в вашей преданности! — раздается выдох облегчения, а я продолжаю. — Устанавливаем прожектор и как стемнеет, передаете сообщение, что с нами всё в порядке. Утром, я на одних санях, а также собакой, направляюсь к броду устанавливать пограничные столбы, вы остаетесь на месте и занимаете круговую оборону.
В предрассветных сумерках по льду вверх по течению реки Барды направился к броду, куда на санях доехал минут за сорок. Река на месте брода промерзла льдом практически до дна. На снегу каких-либо следов ни зверей, ни тем более человека, не обнаружил.
Выехал на левый берег реки, отъехал от нее на восток около пятисот метров и на небольшой возвышенности в полтора метра, выбрал место для установления пограничного столба. Дал команду хаски охранять меня, скинув овчинный тулуп, принялся долбить промерзлую землю.
