Первый Император. Дебют (СИ) - Логинов Анатолий Анатольевич (читать полные книги онлайн бесплатно .txt) 📗
Надо признать, что после увиденного на позициях настроение командующего Первым Сибирским корпусом слегка поднялось. Тем более, что поводов пребывать в английском сплине было более чем достаточно. Недавно развернутый корпус имел не как все нормальные корпуса две дивизии или тридцать два батальона, а всего три бригады, каждая по два трехбатальонных полка или, в общем, восемнадцать батальонов. Развернуть более не получалось, ввиду нехватки личного состава, особенно подготовленных артиллеристов, и вооружения. По планам военного ведомства накопление таких запасов могло быть завершено лишь к началу девятьсот четвертого года. Быстрее не получалось никак, из-за неполной готовности железной дороги, длительности и дороговизны перевозок по морю. Но война началась более чем на год раньше.
Учитывая слабость корпуса, который должен был контролировать почти девяносто верст берега реки Ялу, командование усилило его всем, чем смогло. В том числе новейшими пулеметными частями, придав каждой бригаде полевую пулеметную роту, и даже артиллерией, присоединив к корпусу отдельную артиллерийскую бригаду. Не совсем положенного бригаде полного штата, всего тридцать два орудия — скорострельных трехдюймовых, а также горных и батарейных, но и это было немало. Теперь в распоряжении начальника артиллерии корпуса вместе с орудиями стрелковых бригад, было восемьдесят орудий, пусть и в основном устаревших систем. Имелось восемь горных пушек калибром в шестьдесят четыре миллиметра, сорок восемь легких, в восемьдесят семь миллиметров (в бригадных дивизионах), и шестнадцать батарейных (полевых стасемимиллиметровых, по старым штатам дивизионной артбригады). Однако новых скорострельных трехдюймовок образца тысяча девятисотого года — всего лишь восемь. Но к которым, кроме штатной шрапнели привезли по полсотни новейших французских мелинитовых гранат.
А по донесениям разведки, в Чемульпо японцы готовились высадить не менее трех-четырех дивизий с их артиллерией, кавалерию и тяжелые орудия. То есть как минимум в два-три раза больше, чем в распоряжении Александра Алексеевича. Даже если учесть, что Забайкальская казачья бригада, сейчас выдвинутая несколькими отрядами для рекогносцировки в Корею, тоже подчинялась Гернгроссу.
Впрочем, командующий не унывал — не такой был характер у этого генерала[14]. Наоборот, он радовался тому, что удалось вырваться из штаба Заамурского округа пограничной стражи в армию. Конечно, он признавал важность и необходимость пограничников и охраны территории Империи. Но полагал, что его призвание — прямой бой с противником, а не погони за контрабандистами и хунгузами.
Время у его войск еще было. Японцы, которые высадились в Чемульпо и захватили Сеул, выдвинулись несколько вперед, потеснив передовые отряды забайкальцев. И остановились, видимо боясь оторваться от базы снабжения. Да и действия русского флота не только препятствовали дальнейшим высадкам, но и угрожали в любой момент прервать сообщение уже находившихся в Корее войск с метрополией.
Впрочем, надо признать трудности со снабжением были и у передового русского корпуса. Все же доставлять грузы гужевым транспортом с Харбина по местным… дорогами это было трудно назвать даже знакомым с российским бездорожьем. Поэтому, собранная группировка по численности была почти оптимальна именно из-за ограничений по снабжению.
Поэтому, умело используя скудные местные ресурсы и наличные силы, Александр Алексеевич готовился дать отпор попыткам японцев вторгнуться в Маньчжурию. И смотрел в будущее с оптимизмом. Пока японцы не разобьют флот, решительного наступления их армии можно не ждать. А тем временем обязательно удастся наладить снабжение корпуса, получить подкрепление и создать оборону, о которую «узкоглазые» обломят все свои зубы.
Красное море, июль 1902 г.
С мостика броненосца «Ростислав» открывался великолепный вид на море и корабли. Величественная, торжественная и грозная картина: тяжеловесные утюги броненосцев и легкие силуэты крейсеров, блестящие на солнце стволы орудий, стремительные истребители (эсминцы), переваливающиеся на волнах, неторопливые, пузатые и тяжелые от принятых грузов транспорты…
Три отдельных отряда русских кораблей, не без проблем, но преодолевших Суэцкий канал, наконец встретились и готовы были продолжить путь на Дальний Восток. Объединенная эскадра, густо дымя трубами, шла к Аденскому проливу. Шла несколькими колоннами, заставляя встречные суда невольно отворачивать в сторону.
На шканцах «Ростислава» суетился с установленной на треногу камерой фотографического аппарата мичман Данчич, увлекающийся искусством светописи. Он пытался запечатлеть на память идущие в соседней колонне крейсера «Память Азова», «Аскольд» и «Адмирал Корнилов». Устроившиеся чуть дальше к корме несколько офицеров лениво, из-за жары, спорили, получится ли что-нибудь у Бориса или очередная пластинка будет засвечена зря.
С другого борта, свободные от вахты матросы наблюдали за колонной транспортных судов, идущих в кильватер крейсеру «Штандарт». Длинная, намного длиннее колонн боевых кораблей, она служила нескончаемым источником матросских шуток. Не имеющие опыта такого плавания, суда то растягивались, то сближались настолько, что приходилось вываливаться из строя во избежание столкновения. Каждый такой случай собравшиеся матросы сопровождали негромким свистом, смехом и солеными шутками. Несколько старослужащих, однако, не участвовали в этом веселье. Стоя небольшой компанией чуть в стороне от основной группы матросов они рассматривали только идущий напротив угольщик и обсуждали предстоящую угольную погрузку с помощью новейшей «мериканской ситемы». Оптимист рассчитывал, что погрузка пройдет намного легче, чем обычная. Однако пессимистов было больше, и все они уверяли, что ничего хорошего ждать не следует. Так как погрузка угля всегда и повсюду одинакова — висящая в воздухе угольная пыль, забивающая дыхание и лежащая везде, где только можно и где нельзя. А следом — обязательная приборка и драяние медяшек до морковкина заговенья. Но оптимист не сдавался, уверяя, что ему передавал привет и письмо кум, служащий в Артуре, который уже эту системы видел в деле. Однако пессимисты не сдавались тоже, уверяя, что кум всего лишь «заливает», по гордости своей от службы на новейшем «мериканском» броненосце «Редьку-в-зад».
В адмиральском салоне «Сисоя Великого» командующий эскадрой вице-адмирал Чухнин и его флаг-офицер лейтенант Азарьев тоже подсчитывали запасы угля и обсуждали погрузку его на ходу. Испытания американской патентованной системы Спенсера — Миллера для погрузки угля с корабля на корабль в открытом море проводились еще во время перегона броненосца «Ретвизан» из Америки в Порт-Артур. В нее входил трос, натягиваемый между грот-мачтой броненосца и фок-мачтой угольщика, по которому на блоках перемещалась тележка с несколькими мешками угля, общим весом до тонны. Такое устройство позволяло передавать до пятидесяти тонн угля в час. Причем даже в плохую погоду, когда использование шлюпок и катеров небезопасно. Но применение такой системы требовало хороших навыков экипажа, из-за этого первые тренировки по перегрузке планировалось провести в Индийском океане. При обсуждении вспомнили, что это оборудование хотели установить и на угольных транспортах, которые должны были сопровождать владивостокские крейсера. Однако нераспорядительность нескольких офицеров-чиновников из адмиралтейства привела к тому, что ни один из угольщиков на Дальнем Востоке систему Спенсера — Миллера так и не получил. А оснащенный ей — оказался на Балтике. В результате все эти офицеры оказались под следствием, а на замечание адмирала Дубасова, что это просто их ошибка, как говорили, Его Величество резко ответил, что у каждой такой ошибки всегда есть имя и фамилия. И повелел провести следствие, в результате которого еще два офицера были отправлены в отставку без мундира и пенсии. Впрочем, ни Николай Николаевич Азарьев, ни Григорий Павлович Чухнин об этих офицерах вслух не вспоминали. Ибо оба считали, что «получать деньги и не служить — постыдно».
