Корсар с Севера - Посняков Андрей (книги онлайн полные версии .txt) 📗
Селим-бей созвал всех капитанов на «Тимбан» – советоваться.
Прибыли кто смог. Часть флота стихия раскидала, и в их отношении оставалось надеяться только на милость Аллаха – может, и живы… Менее всех пострадал «Тимбан» – основательность и надежность постройки проявили себя в лучшем виде. Хуже всего пришлось «Йылдырыму» – потеряв все мачты и половину весел, он еле тащился по морю, кренясь на левый бок.
Генрих Шафих-эфенди открыто посмеивался над Джафаром: надо же, первое плавание, и такое неудачное. Джафар был зеленее меди от злости. Даже на совете в каюте Селим-бея молча кривился, покусывая правый ус. Споров особых не было: корабли требовали ремонта. Поэтому и было решено возвращаться обратно. Тем более рыбаки принесли слухи о большом флоте венецианского дожа, рыскающем вдоль южного побережья Италии.
Селим-бей хмурился, глядя на разостланную перед ним карту. Вот Ионическое море, городок Реджо-ди-Калабрия – вот бы пограбить, да нельзя – венецианский флот рядом. Вот Пелопоннес. Превеза, Аргос, Морея. Морея… А ведь там никакого флота нет! И команды для разграбления какого-нибудь небольшого городка вполне хватит. Чего ж пустыми возвращаться?
– Морея! – Селим-бей стукнул кулаком по карте. – «Тимбан» идет в Морею.
– Один?
– Один. И не надолго. Впрочем, кто сможет, может пойти с нами. Кроме «Йылдырыма», разумеется!
Последние слова предводителя пиратов потонули в ехидном хохоте. Вспыхнув, луноликий красавец Джафар аль-Мулук покинул «Тимбан» с видом неудачника.
И никто не видел, как заблестели его глаза уже там, на «Йылдырыме». Как, ближе к вечеру, когда боеспособные остатки пиратской эскадры ушли к Морее, «Йылдырым» медленно повернул к рыбакам.
Грязная, пропахшая гнилой рыбой фелюка каппадокийца Есифа Геленди словно ждала галеру Джафара. И вот дождалась…
Ужом, болотной змеей скользнул в каюту Джафара юркий желтокожий каппадокиец. Выслушав указания, так же незаметно исчез, как и не было. На фелюке подняли косой парус. Медленно повернувшись, та поймала боковой ветер и с неожиданно приличной скоростью направилась к северо-западу.
Морея!
Олег Иваныч, не в силах сдержать волнение, ходил взад-вперед по широкой кормовой палубе.
Морея!
Он даже не обращал внимания на условные знаки Шафиха, которые рыжебородый авантюрист давно подавал ему, усевшись на ствол самой большой пушки. Именно в ее жерле немец хранил кувшин с добрым вином, пронесенный на галеру тайком от Селим-бея.
Морея… Западная Румелея. Турецкий пашалык во главе с Селейманом-пашой.
Где-то там тимар служилого османского человека, сипаха Кяшифа Инзыглы, того самого, что купил Гришаню на невольничьем рынке Стамбула.
Олег Иваныч очень хорошо запомнил сведения, полученные от ренегата Ивана, Ягана-аги. Запомнил, в надежде обязательно выручить Гришу, чего бы это ни стоило. Вместе сюда попали – вместе и выбираться. А как же иначе?
И вот, кажется, тепло… Даже, можно сказать, горячо… Отстать от пиратов, вон хоть вместе с Яном, скрыться в горах. Затем – в ближайший город. Эх, жаль с языком проблемы. Ну да Ян понемногу балакает. Разыщем. Скажемся купцами или этими… про кого мулла Новруз рассказывал… монахами из выкупного общества. Да, на худой конец, – просто безутешными родственниками, приехавшими договариваться насчет выкупа. Этот Кяшиф, по словам Ягана, человек добрый – глядишь, и в самом деле с ним о чем сговоримся. Хотя денег, конечно, нет…
Ладно, там видно будет! Получится! Обязательно получится! Выручу Гришу, а потом – потом в Венгрию. Затем – Польша, Литва. Новгород. Софья… На весь мир свадьбу сыграем – знай наших!
– Эй, Генрих! А ну, доставай свое вино! Да шайтан-то с ним, с вахтенным! Он не на нас, а на море смотрит. Вон тут, за пушкой, спрячемся. Да чего ее ждать, эту луну, пока она там за облако зайдет? Тащи, тащи, не жадничай! Ну, прозит! Ай, хорошее винцо! Крепко изрядно! Что, еще по паре глотков?
«Тимбан» стоял на якорях у небольшого скалистого островка в Ионическом море. Было тихо, словно на кладбище. Рядом едва угадывались в темноте другие галеры Селим-бея. С моря тянуло свежестью.
Такая же тишь стояла и у другого берега Ионического моря. И такая же темень. Лишь утром взошедшее солнце осветило низкий, покрытый зеленью берег. Домики с белеными стенами и красными черепичными крышами, церковь на невысоком холме с колокольней, увенчанной блестящим крестом.
По дороге шел деревенский подпасок – с длинным бичом, босой и в отрепьях. Поднявшись на холм, обернулся. Приложив руку к глазам, в восхищении замер: в бухте, насколько хватало глаз, стояли военные корабли. Большие узкие галеры с флагами венецианского дожа. Одна, две, четыре… Двадцать… Нет, вон там, за кипарисами, еще три… И там… И вон тут… Три десятка! Какие же они огромные! Особенно та, что у причала. А вон на корму вышел какой-то богато одетый человек – отсюда не видно, молодой или старый. Может, сам адмирал?
Подпасок протер глаза и, взмахнув бичом, побежал вслед за коровами. Не ровен час, в монастырский огород забредут! Уж тогда от отца-настоятеля не поздоровится. А на корабли и на обратном пути посмотреть можно будет, вечером. Красивые, черти!
На украшенной разноцветными флагами корме «Буцефала», флагманской галеры венецианского флота, под пестрым балдахином из плотной ткани прохаживался сам господин адмирал Франческо Гвиччарди. Пока в каюте слуги сервировали стол, адмирал с тревогой посматривал на море – не было бы шторма. Нет, по всем приметам не должен бы. Однако кости ноют – явно не к добру. От прошедшего-то шторма едва отошли. Сейчас, впрочем, ничего, отремонтировались, вон на «Гераклее» сразу две новые мачты поставили – не хуже прежних. Уже и флаги повесить успели, молодцы. А это что еще за безобразие? На мачтах. Нет, скорее за мачтами. За «Гераклеей».
Судно! Точно – судно. Облезлая рыбацкая фелюка, каких много по всему морю. Наверное, местная.
Адмирал отвернулся к берегу. А когда снова взглянул на море, удивился и насупился. Ведь предупреждали же тупую деревенщину – нечего пока в гавань шляться! О, Мадонна, эта воняющая тухлой рыбой каракатица, кажется, собирается становиться рядом? Они что, не замечают адмиральского флага? Арестовать команду! Эй, Фабио!
…Посланный с адмиральской галеры отряд под командой лейтенанта Фабио Шивезе, обнажив узкие мечи, забрался на палубу убогой фелюки.
…Адмирал Гвиччарди уселся за стол, потянулся к серебряному кубку – подарку самого дожа – и едва успел пригубить терпкое красное вино, как в каюту постучали. Адмирал недовольно поднял глаза:
– Что такое, Фабио?
– Капитан фелюки, синьор. Говорит, что вы его знаете.
– Знаю? Гм… Как его имя?
– Есиф Геленди, синьор.
– Геленди… Геленди… А ну, давай его сюда!
Пахнущий рыбой незнакомец вошел в адмиральскую каюту, едва не сбив с ног лощеного лейтенанта. Более того, адмирал остался с ним наедине… О чем они уж там говорили – известно одному Богу. Только сразу после беседы возбужденный чем-то адмирал вышел на палубу и приказал всему флоту немедленно сниматься с якоря.
Засвистели свистки комитов. Поднялись весла. «Буцефал» занял место впереди флота. Поднятые на всех мачтах паруса поймали попутный ветер. Расправились разноцветные флаги. Флот Венецианской республики вышел в море.
На носу «Буцефала», уцепившись руками в перила надстройки, меж двух кулеврин стоял сам адмирал, синьор Гвиччарди. Ноздри крючковатого носа хищно раздувались, бритое лицо сияло предвкушением радости.
– Ну, Селим-бей, поганая собака! – шептал адмирал, не обращая внимания на стоящих вокруг офицеров. – Видно, пришел твой последний час! Иди же мне навстречу, Селим! Иди!
Ветер трепал белые паруса, раздувал разноцветные флаги. Позади, в деревне, звонили колокола, и сельский священник молился о ниспослании победы воинству венецианского дожа.
