Темноводье (СИ) - Кленин Василий (бесплатная библиотека электронных книг txt, fb2) 📗

Козьма только сопел чайником, а Ивашка Иванов плечами пожал:

— Я сбёг не ко хорошему, а от плохого.

— Не веришь, сталбыть, в Кузнеца?

— То, что ему от Хабарова в наследство досталось — никому не поднять.

— Тут ты прав, Делон, — кивнул Дурной.

— Чего?

— Неважно, — отмахнулся Сашко и возвысил голос. — Ну, коли мыслей у вас нет, то давайте делать то, что я предложу.

— А чего ты предложишь?

Глава 34

— Волю государеву сполнять! — снова заулыбался Дурной.

— Это как это? — не выдержал Гераська, забыв о солидности.

— Потом скажу. Но первым дело у меня не просьба будет. Требование. Мы здесь в полной… В тяжелом положении мы все теперь. Трудно нам будет. Поэтому нельзя нам грызться друг с другом. И подлости творить. Сгинем все к хреням! Давайте все поклянемся, прямо здесь и сейчас, что будем впредь друг за дружку! Что никто над другими вставать не будет! Что никто зла не замыслит, и каждый на помощь придет в трудный час!

Старик резво вскочил на ноги.

— Богородицей клянитесь, остолопы! — даже в ночи Гераська видел, как грозно сверкают очи Тимофея. — Матерь Божью в свидетели призывайте!

Подельники нестройно начали призывать высший догляд. Замелькали крестящиеся руки. Старик приметил, как замешкался Ничипорка, и тут же отвесил ему крепкий подзатыльник. Гераська сразу закрестился часто и истово.

— От то любо! — пробасил дончак Тютя. — От то по-казачьему!

— Ну, так что за воля государева? — не утерпел опять Гераська.

— Острог здесь поставим. И пашню заведем. Как Зиновьев и приказал. Кузнец в этом году уже точно не сделает. А мы — сможем!

— Это дело, — оживился Тимофей Старик. — Ежели приказной нас достанет — будя чем откупаться. Мол, за общее дело радели.

— Только на самом деле, мы тот острог для себя строим.

— Нас тут дюжина всего, — показал головой толмач Козьма. — Разве мы такое справим?

— Начнем с малого. Только острог надо не на берегу ставить, а в глуби. Чтобы тайным он был. Не стоит на глаза особо показываться. Ни богдойцам, ни приказному. Я одно хорошее место здесь знаю… только найти его надо.

С утра ватага отправилась искать «хорошее место». Кроме Гераськи. Его и Ничипорку, как самых молодых, послали к Амуру — доглядывать за войском Кузнеца. Дождаться, когда казаки уйдут — и сообщить своим. Два дня парни сопли морозили, пока, наконец, дощаники с плотами на воду не столкнули — и бывший хабаров полк с песнями ходко ушел на низ. Продрогшие доглядчики пошли искать своих, а те уже и место сыскали и даже обживаться начали!

У северного берега глубокого ручья, который Дурной прозвал Бурханом, стоял небольшой холмик. Крутой со стороны речушки и пологий с полуночи. На севере холмик окаймляло болотистое озерцо. Само место песчаное, сухое, на ём даже сосны росли.

— Вот эти сосны не трожьте! — распоряжался Сашко. — Увяжем их, наверху настил соорудим. Это самая высокая точка по берегу — так что наш наблюдатель сможет и за Амуром, и за Зеей следить. И вырубку вокруг острожка делать не будем. Тогда с рек ни домов, ни стен не разглядят.

Прознав, что Кузнец точно ушел, казаки с радостью запалили жаркий костер. Наготовили снеди, травяного отвара — и всласть прогрелись едой и питьем. А наутро Дурной повел всех в брошенный лагерь: сбирать какие-то трофеи. Кузнецово войско, конечно, всё с собой уволокло, но дощаники не бездонные. Так что и побросали кой-чево.

Ватажники нашли немного старого тряпья, годного разве что в костер… или на факелы намотать. Но Дурной в него вцепился клопом! Кто-то забыл колпак, кто-то выкинул провонявшую волчью шкуру — бунтовщики сгребали всё. Собирали обрывки веревок, деревянные лопаты. Нашли даже железный клепаный котел. Почти прохудившийся, но еще пригодный.

Но самым главным для беглецов стали сами домики и землянки. Она быстро разбирали те. что покрепше и укладывали уже отёсанные бревна в горку. Рядом — колотые доски.

— Енто мы всё до Бурханки поволочём? — ужаснулся Ничипорка, и Гераська невольно согласился с дурнем. От берега Амура до их холмика было мал-мал две версты с гаком.

Выход нашел Старик. Казаки бодро скатили бревна к темной амурской водице, увязали в плот, потом настелили сверху доски. До кучи набросали сверху хлам — и за одну ходку довезли «трофеи» до будущего острожка: сначала вниз по Амуру, потом — уже бечевой — вверх по Зее. Нашли заросшее устье Бурханки и уж по ей — протянули до самого холма. Вышло долго — до самого вечера — зато перевезли всё. Заодно выяснили, что ручей вполне проходим и для большого дощаника. Не своим ходом, конечно, но протащить его можно.

Со следующего утра начали работать. Наскоро собрали несколько навесов с противуветренными стенками. Под одним стали складывать печь — прямо из сырой глины. Ту нашли на бережку ручья — ниже по течению. Тютя с помощником сразу начал ладить смотровое «гнездо» на трех высоких соснах, а тако же лесенку к нему. Еще часть поляковцев стали расчищать место под стройку.

— Острог с частоколом нам пока не осилить, — пояснил Дурной. — Да и не из чего делать. Поэтому построим для начала башню. В ней и жить можно, и оборону держать, и вещи хранить.

Решили ставить шестистенным срубом в два уровня. Первый — темный — будет теплый, для спанья. Сашко обещал показать, как сделать печь с каном на местный лад. Даже в дыму жить не потребно. А второй — с оконцами — будет для работ и для обороны. Оконца поставим узкие, чтобы человек не пролез, а отстрелить его можно было. Мужики решили, что нужон выход и на третий уровень, хотя б, без крыши.

Но до того еще долго было. Бревен маловато, но Ивашка Иванов обещал с парой-тройкой казаков сходить к Амуру снова и привести новый плот.

Доски все отложили посторонь. Старик пообещал, что попозже соберет из них лодочку на шипах. Все согласились, что такая вещь им больно нужная.

В тот день на охоту даже никто не ходил — всем дел оказалось в избытке. Вечером Сашко предложил народу разбиться на совсем малые ватажки.

— Каждая займется своим делом: кто еду добывать, кто жилье строить, кто острожек обустраивать, — пояснял Дурной. — А чтобы всё по-честному было, устроим дежурства. Чтобы каждый по очереди выполнял разную работу. И легкую, и тяжелую, и приятную, и не очень.

Такой порядок, конечно, долго не прожил. Казаки попробовали эти самые «дежурства», но вскорости бросили, а у Дурнова хватило ума не перечить. Ведь все знают, что Гераська лучший охотник в ватаге… Ну, он и, пожалуй, Тютя. Сталбыть, им и зверовать. Старик — самый опытный в работе с топором — он стал верховодить по плотницкой части. Ничипорка с Корелой могли так-сяк железо подправить (у Корелы даже молоток с клещами имелись). А Рыта Мезенец, как нашел у озерца чистую проплешину с хорошей землей — так его никакие «дежурства» оттудова за уши не оттащат. «Хочь сейчас озимые кидай» — всем встречным баял пахарь и, понятно, его оставили на расчистке деляны… Хотя, зерна-то на посев у ватаги, считай не было.

Ну, вот. А всякие беспутные на подхвате оставались, что-то носили, копали, рубили. Дурной еще брал кого-нибудь с собой на «травяные промыслы». Он-то шибко в съедобных корешках да ягодах понимал. И всё твердил, что зимой без этих запасов ватага вымрет. Придумал ловко корзины заплечные, и кажный вечер приносил полные: то орехами, то калиной/рябиной, то и впрямь травой пахучей. Сберечь всё это казаки не могли, так что — сушили. Натянули ниток повсюду, нанизали и сушили.

Старика подгоняли с лодкой — больно уж хотелось свежей рыбки. Две огромные реки под боком — грех не воспользоваться. Даже помогать вызывались, даже в неурочное время. Вышла она, неуклюжая, широкая да с бортами низкими. Но по воде шла, главное — волну не черпать.

Помнили казаки и о том, что следует тайну хранить и беречься. Потому всё светлое время в «гнезде» сидел дозорный и оглядывал обе реки. Гераську наверх слали нечасто — его-то мастерство звероловное самое важное! — но иной раз бывал в дозоре и он. Наверху дуло страшно, так что дозорному полагалась овчинная шубейка. Гераська хмуро кутался в нее, озирая сине-стальную гладь Зеи и мрачную темень амурской водицы. Вдруг вдалеке, где две реки сливались в единую (и еще далее), взгляд его заприметил странность. Небо былое хмурое, и тучи по-осеннему черны, да только то не тучи были.