Товарищ "Чума" (СИ) - "lanpirot" (мир бесплатных книг .TXT, .FB2) 📗
Про грибы — это, конечно, к слову пришлось. Корней Чуковский у всех детей советского, да и раннего постсоветского пространства, наверное, на подкорку записан. Выжжен глаголом на совесть и, похоже, навечно! И захочешь забыть — не забудешь! Само собой, выскакивает.
— А, красавица… — Узнал я Акулину, стоящую перед моей кроватью с оплывающей свечкой в руке.
— Товарищ Чума, мы же договорились… — «обиженно» засопела девушка.
Но меня-то, старого крокодила, не обманешь! Сколько у меня в школе девчонок из старших классов точно так же отыгрывали несуществующую обиду — и не счесть. Но, исполнение, конечно, на уровне школьного драматического кружка. То есть, никакое.
— Претензию принял, товарищ Красавина, — со всей серьёзностью ответствовал я, — больше не повторится! Ото сна еще не отошёл, — нашелся я.
Кстати, после произошедшей «попойки», назовём её производственной необходимостью, я чувствовал себя на удивление бодрым, отдохнувшим и полным сил. Ничего не болело, не тянуло и не ломило. Даже мышцы, которые я вчера умудрился перегрузить в «аварийном режиме», совершенно не давали о себе знать. Как будто я весь день только и делал, что прохлаждался «сидя на печи». И голова была светлой-светлой, почти прозрачной, как стеклышко! Да и спал я сном праведника или младенца.
— Это все мама виновата, — нахмурилась Акулинка. — Зачем она тебя спаивала? Неужели нельзя было без всего этого обойтись?
— А вот тут я тебя разочарую, красавица: мама твоя взялась мне с даром колдовским помогать. И эта настоечка — чистое ноу-хау, весьма подстегнула к развитию мой промысел.
— Что ещё за ноу-хау такое? — Непонимающе уставилась на меня девчушка.
Вот же гребанный аппарат! Опять прокол. Совсем ты, товарищ Чума, мышей ловить перестал. Сыпешь направо и налево терминами из будущего, и совсем не думаешь башкой. Или на меня это так тело и реакции реципиента негативно влияют? Контроль, контроль, и ещё раз контроль!
— Ноу-хау — это от английского know how — «знать как», — постарался я как можно проще объяснить Акулинке суть термина. — Под этими словами подразумевается секрет производства, вот как, например, секрет той настойки, что мы пили. И поверь, мы пили не пьянства ради, и даже «не здоровья для». А только лишь для нахождения рационального решения возникшей проблемы…
— Какой проблемы? — Всё не могла успокоиться девушка.
— Силу я от твоей бабки получил? — Я решил действовать, как в школе с двоечниками: задавая наводящие вопросы.
И если в голове у неуча хоть что-нибудь имелось — он обязательно сумеет выплыть, либо вывернуться самостоятельно. Просто так грузить даже отстающих учеников мне не хотелось. Наоборот, я, как мог, старался привить им любовь к учёбе. Иногда даже получалось, но не всегда.
— Получил. — Согласно кивнула Акулинка. — Но это же не повод так надираться?
Ну вот, опять двадцать пять! Наверное, все женщины такие: дай только мужика попилить по любому поводу. Акулина, похоже, тоже не исключение из правил. Моя бывшая такой была. А уж как она не любила, когда я выпивши приходил. Вы только не подумайте, я не горький пьяница. Да я вообще выпиваю лишь по особым случаям всего лишь несколько раз в году!
И в большинстве случаев именно дома, по семейным торжествам и большим праздникам, типа Нового Года. Но едва я выпивал на стороне: с друзьями, одноклассниками, либо просто потрепался под пивко после работы с коллегами — физруком и трудовиком, что тоже происходило весьма и весьма редко, мне это тут же ставилось «на вид» и с недовольным видом заявлялось:
— Знаешь, почему ты такой недотёпа? Потому что ты пьёшь и куришь!
Но это-то здесь причём! Я же мужик, как-никак, а не святой с нимбом на голове. Всё, амба, на этом разговор обрывался. Однако, не смотря на все свои недостатки (у нас, мужиков их куда больше), если они не переходят в стадию откровенного маразма (как у моей бывшей), женщины — лучшее, что создал Господь на этом свете…
Дерьмо! Я сморщился, когда мою голову прошил весьма болезненный «разряд». Говорили же тебе, дураку, не упоминай имени Его всуе! Даже не думай… Однако Акулинка, видимо, приняла мою болезненную гримасу на свой счет и обиженно засопела. Ох, женщины…
— Конечно не повод, — не стал я с ней спорить — ведь это, по большому счету, бесполезная трата времени, — но весь фокус в том, что колдовские травы, «выжимку» из которых мне необходимо было принять, настаиваются только на спирту. Если не веришь, можешь у матери своей спросить — она, как-никак, без пяти минут доктор наук! И именно в медицинской области. Ты же сама понимаешь, что мама плохого не посоветует, — мягко произнес я. — И уже давай, сбрасывай наконец свою маску — она тебе больше не понадобится. Договорились, товарищ Красавина? — И я протянул ей руку.
— Договорились, — кивнула девчушка, легонько пожимая мою ладонь.
— Сколько времени? — уточнил я.
— Второй час после полуночи. Мама сказала, что ты на разведку в Тарасовку хотел сходить? Можно, и я с тобой? Я ведь там все знаю, и всё покажу…
— Возможно, но не сегодня, — непререкаемо заявил я. — А вдруг тебя кто-нибудь узнает? И вообще, лучше, чтобы нас вместе никто не видел…
— А, проснулся уже, ведьмак, — ворчливо и с едва заметными нотками раздражения в голосе, произнесла Глафира Митрофановна, заглядывая в мой угол.
Пока я был в отрубе, «мои девушки» как-то умудрились перетащить мою тушку на кровать, где я и очнулся после переноса во времени. Вторая кровать была пуста — бабулю-то, тю-тю, увез адский экспресс в особо теплые места. Сама же мамаша с дочкой обитали в другом углу дома — за печкой, отделенной от горницы цветастой ситцевой занавеской.
— Чего же вы меня так невзлюбили, Глафира Митрофановна? — усмехнулся я, потягиваясь.
С недавних пор я не только слышал, но еще и «видел» голоса обращающихся ко мне людей. Как это? Не спрашивайте, всё равно не могу нормально объяснить. Может быть, только человек с подобными же синестетическими способностями и сможет меня понять.
А может, это просто «отголоски» ауры прорываются сквозь речь, и раскрашивают эмоции разными цветами? Не знаю, с этим надо много и вдумчиво экспериментировать. Есть у меня одна идейка, как можно использовать подобную приобретенную особенность моего организма. Чем не встроенный детектор лжи? Ведь это сколько времени можно сэкономить, чтобы понять помыслы беседующего с тобой человека? А какое подспорье при допросах языка? Однозначно надо развивать это свойство!
— А за что же тебя любить, товарищ Чума? — незлобиво огрызнулась Глафира Митрофановна. Я видел, как притухли белые всполохи злости. Недаром же говорят — довел до «белого каления» — злоба она всегда кипенно-белого цвета, как «непорочные» одежды. Откуда знаю? Не знаю, само как-то выходит. — Дар-то отнял, а поджениться на дочке моей, единственной, не спешишь! А негоже дару семейному в чужие руки переходить. А так роднёй, какой-никакой будешь, сродственничком. Всё в семье и останется…
— Мама! Вы опять? — раздухарилась Акулинка. — Мы уже с Ромой… Товарищем Чумой всё оговорили! До конца войны — ни-ни, даже мыслей о замужестве не может быть! — И она гордо вскинула голову.
— Вот, даже, как? — Натурально опешила мамаша, а в её голосе проявился тусклый и сероватый цвет растерянности с вкраплениями оранжевой радости и зеленоватой надежды. — Оговорили уже, значит… Молодец, Чума — настоящий ведьмак из тебя выйдет!
— Мама…
— Не мамкай! — одернула дочь тёщенька. — Он — настоящий мужик! Что пообещал — сделает!
Ох, и попал я, как куря в ощип! Ну, да ничего, до конца войны отсрочка у меня имеется, а дальше посмотрим… Я пока ничего и никому не обещал!
— В веду заглянуть не хочешь, перед тем, как в Тарасовку пойти? — спросила у меня Глафира. — Мало ли заклинание какое простенькое разучишь или проклятие, которое в твоем деле пригодится. На первом чине только такие и открываются.
— А вы, разве, не знаете, какие там заклинания? — поинтересовался я, беззвучно и незаметно шевельнув губами «Навуходоносор».
