Град обреченный (СИ) - Романов Герман Иванович (книги бесплатно .txt, .fb2) 📗
Михаил остановился, снова повторившись, и сделал долгую паузу. Потом решительно закончил:
— Потому дарую удел сей князю Павлу Андреевичу, что впредь Старицким именоваться будет. И пусть управляет им как должно, и все перемены из его земель начнутся. Но не один пусть тут правит, а совместно с тобой и всеми твоими боярами. Токмо тогда все новшества разойдутся по моей земле и полезными тут станут. Так что кузницы ставьте, какие только надобно, людей отправлю, если потребно, железо дам, и деньгами в долю войду и в помощь. А коли Ивана Московского одолеем…
— Одолеем, без этого никак, Михайло Борисович, — Воеводин никогда не оставлял молодого князя без словесной поддержки. Нужно всегда держать его в состоянии уверенности и всячески гасить любые колебания, иначе быть не может — сомневающийся вождь означает погибель не только его сподвижников, но и для всего дела вместе со страной.
— Ты сам править будешь кашинским и бежецким уделами, княже Андрей Владимирович, а Павел Андреевич после тебя будет там править. Но тогда Старица обратно мне отойдет.
— Да будет все по твоему слову, Михайло Борисович.
Воеводину все стало предельно ясно — тверской князь в первую очередь блюл свой интерес. Его одноклубники и «обретенный сын» обустроит Старицу как надобно, деньгами, усилиями временем все вложатся — а в конечном итоге все тверскому князю обратно отойдет. Но уже с большим городом и мощной по нынешним меркам производственной базой, включая производство оружия и сельхозинвентаря. И отлично налаженным агропромышленным комплексом с винокуренным, табачным и сахарным производством. Да-да, на трех клубнях сахарной свеклы, выросшей из случайно оставшихся семян, и будет развернуто в будущем производство столь ценного продукта лет так через пять. А как это сделать несостоявшийся «специалист» теоретически знает — курс проходил, да и практику тоже. Не сможет сам, будет «мозговой штурм» — так многие проблемы решены будут.
Но ладно — молодой князь и так много для них сделает, так что Старицей и поступится можно. Есть Кашин и Бежецкий Верх, там тоже можно развернуться — уделы на два порядка больше по территории и населению. Да еще если с Новгородом «зацепки» хорошие сделать, то прямой сбыт продовольствия на долгие десятилетия там будет обеспечен.
— Ты уж меня прости, Андрей Владимирович, но жениться тебе надобно — ибо вдовство твое богу и природе противно. И невесту я тебе подберу рода княжеского, доброго…
— Таких только в Литве искать, Михайло Борисович, все русские князья в «служилых подручниках» Ивана давно ходят.
— Ярославское и Ростовское княжества совсем недавно к Москве присоединены были. Но не окончательно — как победим, они снова удельными станут, но уже моими. А потому важно их и за твоим родом закрепить. Один я — супруга детей мне не дает вот уже шестой год праздная. Будь у меня сестра еще одна — за тебя бы выдал, а так нет тебе невест крови тверских князей, пусть и «меньших». Ни Дорогобужских и Чернятинских, ни Холмских, ни Микулинских с Телятьевскими. Кашинские и Старицкие давно вымерли, какое-то проклятие над нами всеми.
— Это не проклятие — дочь чужой род продолжают, а сыновья свой. И при отце остаются воины и наследники.
— Ты прав, только уделы потом все меньше и меньше каждому достаются. А потому найдется тебе тверская княжна рода доброго. Михайло Дмитриевич, что мне верно служит дочь свою Ульяну за брата Ивана Московского отдал. А тому князь Данила Холмский служит, его младший братец, что от меня «отъехал» после смерти моего отца — не захотел служить отроку. Вот у него три дочери на выданье подрастают…
— Избавь меня, княже, от девицы — лучше Павлу ее определить в жены. Тогда Данилу на нашу сторону потихоньку и перетянем — он отличный полководец, такие очень нужны во все времена. И брак этот очень важен, и для тебя, и для меня. А его сыновьям я уделы добрые выделю — не скупясь — в Бежецском Верхе хватит. Мне же молодой вдовицы достаточно будет, за глаза — староват годами я для девиц. Поверь просто — опыт имею.
— Хорошо, княже Андрей Владимирович, учту твое желание, — Михаил Борисович казался отнюдь не расстроенным, удовлетворенным даже. Воеводину стало ясно почему так — ему провели проверку на «строптивость», и полученным результатом молодой князь оказался доволен, воспользовавшись своим правом женить «подручных». Такие проверки любой правитель устраивает постоянно, в них залог лояльности и безопасности.
— Ладно, мы о том еще опосля поговорим, княже. Как ты порой сказываешь — не стоит делить шкуру неубитого медведя. А Иван Московский в сто раз опаснее будет — хитер вельми и зело злобен. Вот и терзаюсь я сомнениями тяжкими — а ну как не получится? А если посадник с архиепископом проболтались, или люди новгородские прознали, али кто другой? Что тогда делать будем, когда по моей земле разорение пойдет?
Воеводин усмехнулся, понимая, что пошутить, перефразируя слова в рифму, типа — «снимать штаны и бегать» — сейчас нельзя, не та минута. А потому сказал просто, используя старинную присказку:
— Утро вечера мудренее, княже, ложись лучше почивать. Завтра на учения стрельцов и копейщиков посмотрим…
Глава 31
— Боярыня красотою лепа, червлена губами, бровми союзна, — «Сотник» выдал то, что пришло на язык, и это оказалась фраза из известного кинофильма, что любили демонстрировать под новый год. И как раз в том перевернутом ракурсе «пришельца из будущего» — сами стали героями фантастического сюжета. И сейчас окинул жадным плотоядным взглядом радикально изменившую облик Ксению Борецкую, понимая, что деваться некуда, придется заключать альянс, причем не только политический.
— Ох, княже, почто такое вдовице честной молвить, — молодая женщина смутилась, щечки заалели, вот только полковник «прошарен» был в этой области, и женскому смущению ни на грош не верил — бабы те еще актрисы по жизни, притворщицы, независимо от возраста. Им слезы или румянец вызвать как мужику два пальца… Об асфальт, короче.
— Так лучше сказать, чем вздыхать и очи потупить. Стан тонкий, перси как наливные яблоки, упругие. Ланиты рубиновые, а уста твои сахарные. Век бы лобзал, немыслимое счастье обретая.
Чекист понял, что в «бега» сразу же уйти не удастся. Придется осыпать наглыми комплиментами на грани дозволенного местными нормами приличия. Впрочем, молодая боярыня, вряд ли старше 22−23-х лет, того стоила, чтобы мысленно с ней прелюбодействовать.
И не один раз…
Исчез черный вдовий наряд, больше похожий на монашеское одеяние. Он чрезвычайно состарил молодую, в принципе, девчонку. В ушах появились красивые серьги-колты, покрытые узорчатой эмалью. И волосы не покрыты платом, а увиты жемчугом, косы уложены. Яркое платье из бархата по европейской моде оставляло шею и предплечья открытыми — белоснежная кожа резала глаз — захотелось засос оставить, здоровый такой, расплывчатый и с подтеком. И вряд ли ему сейчас в этом желании отказали, более того, активно посодействовали. Похоже, матушка решила, что зять определен, и дочери пора покончить с горестной вдовьей долей.
Просчитывать ситуации полковник умел — прибыл промокший и усталый с военных учений, в очередной раз отчитаться перед «посадницей» (ведь кто платит, тот и заказывает музыку), и угодил в «засаду». А как иначе назвать момент, когда тебя на пороге встречает молодая вдовица вот в таком наряде. Да еще с блестящими радостными глазами. Такими девушки во все времена завсегда смотрят на долгожданного «суженного», глаза проглядев ожидающе. Да еще немалый корец вина заморского поднесла, встретив на крыльца по строго соблюдавшейся со старины традиции.
— Теперь целуй в уста сахарные, — негромко произнесла Борецкая, ведь ковш «Сотник» кое-как одолел, понимая, что поцелуй может быть не традиционным «чмоки-чмоки», ведь раньше губами еле соприкасались, соблюдая ритуал. Так и вышло — его по-настоящему поцеловали, пусть и несколько неумело, но горячо. Хотелось крепко обхватить женщину, сжать в объятиях, но не княжеское это дело подобные порывы страсти изображать. Да и возраст уже не тот — он ведь вдвое старше ее, хотя в таком деле ровесников обычно не ищут, тут как в магазине, на срок годности смотрят, цинично говоря. А бабий век короток, за четверть века перевалило и начинается увядание, тихое и неспешное, неотвратимое, как поступь «каменного гостя».
