Зло побеждает зло (СИ) - Дмитриев Павел В. (книги хорошего качества .txt) 📗

Незачем ехать в Париж, Лондон или Нью-Йорк - друзей среди коммерсантов мне не найти. Зато врагов... им станет любой, кто узнает секрет будущего. Впору искать врагов среди врагов, точнее сказать - врагов сильнее моих врагов. Почему нет!? Нацисты? Ну уж увольте! Чан Кайши? Неру? Муссолини? Час от часу не легче.

Как там говорили классики? Худшие враги - бывшие друзья. Иначе говоря, худшие враги коммунистов - другие коммунисты. Они же, выходит, мои друзья. Бред. Или... постойте, постойте! Есть же прекрасный вариант!

Я обернулся к уже далекому ресторанчику, помахал рукой все еще недоуменно сидящему за столиком французу, прокричал что было сил:

- Merci beaucoup, Анри!

\*В марте 1929 г. английские власти начали судебный процесс над 33 деятелями рабочего движения (14 из них были коммунистами) обвинив их в тайном заговоре.\

\**ГГ слышал только про Джавахарлала Неру, но в данном случае речь об его отце, Мотилале Неру, лидере Индийского национального конгресса.\

\***Только полуофициально, через Профинтерн, "на помощь германским рабочим", выделили миллион золотых марок. Но по тайным каналам, судя по мемуарам Б.Г. Бажанова (секретаря И.В. Сталина), ушло несравнимо больше.\

\****Дипломатические отношения восстановили в октябре 1929 года.

\*****Практически все перечисленное произошло в реальной истории, но позже, в 1930-1931 годах. Так, подобное постановление СНК СССР было вынесено 20 октября 1930 года.\

\******Максим Горький действительно побывал в 1929 году на Соловках и написал хвалебный репортаж об условиях жизни в концлагере.\

7. Враг моего врага.

Константинополь-Берлин-Константинополь. Лето 1929 года (год до р.н.м.)

Стальная понтонная махина едва заметно дрогнула под моими ногами. В утреннюю суету Галатского моста* вплелся звонок пока далекого трамвая. Кто бы мог подумать, что настоящий центр Константинополя, перекресток главных водных и сухопутных путей, находится прямо посередине залива Золотой рог?

Позади, на южном берегу, - жалкие пеньки феодосиевых крепостных стен, круговерть стекающих с холмов узких улочек, карандаши минаретов и огромная парковка таксомоторов. Впереди, на севере, цепочками супермаркетов и дорогих бутиков выстроились модерновые многоэтажки.

Водяная гладь поделена не менее основательно. Древняя сточная труба Византии кажется заснувшей в прошлом веке - по блестящей на восходящем солнце глади бухты плавно скользит бесчисленное множество небольших парусных посудин и весельных лодок. Нечего и пытаться понять куда и зачем они направляются - оба берега, насколько хватает взгляда, - сплошная пристань. Внешняя же сторона моста - солидный дебаркадер для пассажирских пароходов местного сообщения. Большая их часть занята перевозкой пассажиров в рабочие кварталы, что широко раскинулись на азиатской стороне Босфора, но есть и специальные маршруты. Например до железнодорожного вокзала, в соседние городки или еще куда-нибудь.

Я оттолкнулся от перил, стряхнул с ладоней черную пыль из угля и золы. Пора идти. Письма отправлены, свежие газеты куплены, рейс на Принкипо отправляется через четверть часа. Как раз хватит времени занять удобное место на скамейке под тентом верхней палубы и на час погрузиться в созерцательную полудрему... так упрощающую переход из суетливого мегаполиса в курортное забвение.

Кто бы мог подумать, что погоня за бывшим наркомвоенмором приведет меня на крохотный клочок суши, затаившийся у восточного края Мраморного моря?

Неделю назад я начал с Советского консульства в Константинополе, куда, как писали в газетах, коммунисты вывезли товарища Троцкого с женой и сыном. Однако "Лев революции" успел оттуда съехать - сперва в неплохой отель, затем на виллу в пригороде. Узнать адрес оказалось не просто. Первый же совсотрудник, к которому я обратился, метнулся прочь - уж не знаю, какой из страхов превалировал в его душонке - перед своим начальством или недобитыми белогвардейцами. Скорее второе, ведь после явного непонимания ведущей тройки европейских языков я рискнул перейти на русский. В любом случае, желание углублять знакомство с "товарищами" у меня пропало начисто.

Выручила полиция. Прикинувшись любопытным немецким журналистом, я нагло вломился в ближайший участок:

- Wo ist Leon Trotzkis Haus? - обратился я к эффектному парню, форма которого удивительно сочетала в себе непомерно широкие, заправленные в высокие ботинки темно-серые бриджи, тесный, усыпанный пуговицами китель цвета хаки и пробковый шлем с массивной кокардой.

- Не могу знать! - выпалил тот в ответ. - Могу спросить!

- Будь так любезен...

После долгой и оживленной перебранки на языке янычар, откуда-то выполз старичок в штатском:

- Троджки?!**

- Лев Троцкий, СССР! - уточнил я. Про себя добавил: "Пенсионный резерв РККА".

- Леон Троджки, - устало вздохнул старичок. - Поезжайте на остров Принкипо, там его найдете.

Так я попал в сонное царство старых оттоманских вилл и рыбацких лачуг, к лениво колеблющемуся зеркалу моря, бездонной голубизне неба, утопающим в зелени листвы улочкам. Идешь по таким и кажется, что разрываешь теплые ниточки солнечных лучиков. Их можно почувствовать, каждый в отдельности, нужно лишь не торопиться.

Стакан айрана и жаренная на углях рыбка с ничего не говорящим названием "серан" в портовом ресторанчике. Белесая муть анисовой водки поверх осколков льда и свежий белый сыр в крохотной деревенской таверне. Чашечка кофе на распахнутой в море гостиничной террасе. Так я узнал многое. Где искать виллу Троцкого и родословную его соседей. Сколько советское правительство платит за аренду этого замечательного трехэтажного домика и во сколько обошелся его ремонт. Перечень продуктов, закупаемых кухаркой опального вождя. Цену осла, которого почтальон купил для перевозки обрушившегося на него вала корреспонденции.**** В качестве бесплатного приложения - бесконечное количество никчемных новостишек, местных сплетен и бесполезных советов.

Только перед самым закатом я добрался до улицы Иззет-паши, дома 29.

Постучал в двери увесистым бронзовым кольцом. Ожидание изрядно затянулось, но все же отозвалось энергичными шагами в глубине дома. Я уже было приготовился увидеть одного из величайших людей эпохи... наивный юноша! Через узкую щель на меня уставилась заросшая черной курчавой шерстью физиономия:

- Нет дома господина, - произнес привратник на ломанном немецком.

- Врешь, бездельник, - оторопел я. - Передай товарищу Троцкому, что у меня есть архиважные новости из России! Немедленно!

- Нет дома господина!

- Вопрос жизни и смерти!

- Нет дома господина!!!

- Да чтоб ты провалился, - сдался я. - Завтра господина будет?

- Потом.

Оказывается, эта обезьяна знает еще одно слово! Великое достижение ататюрковской школьной реформы. Расстраиваться, впрочем, я не стал. Придет новый день, тупой охранник сменится на вменяемого... главное не торопиться!

Наутро практичный и простой план дал сбой - ни образина, ни ответы не поменялись. К вечеру история повторилась... тоже на следующий день, с тем лишь отличием, что на меня обратили пристальное внимание местные полицейские. Осталось предположить, что "господина" и правда в отъезде, тем более что нигде в округе не наблюдалось повышенной активности репортеров, издателей, диссидентов-коммунистов и прочих охотников за левыми идеями.****

Для очистки совести я накатал для Льва Давидовича пространное письмо, к которому приложил фотокопию вузовского учебника истории СССР. Отослал и всерьез занялся отдыхом.

Последнее не оговорка, местное толкование "аллклюзива" весьма далеко от принятого в 21-ом веке. Квадратно-гнездовой, четырехэтажный, но при этом увенчанный парой соборных куполов отель Splendid Palace в сравнении со своими европейскими собратьями честно тянет звезды на три, больше нельзя дать из-за неизгладимого налета провинциальности; богатые иностранцы обходят Принкипо стороной. Привычных европейских забав тут нет; ни променада, ни бутиков, ни кино, ни театра, ни даже телефона. Море и пляж, напротив, великолепны, да только никому особо не нужны. Аборигены купаться не любят, а чужаки типа меня в гробу видали светскую тусовку, представленную брюхастыми чиновниками средней руки, их болтливыми женами и кричащими отпрысками.