Стрелок-2 (СИ) - Оченков Иван Валерьевич (читаем книги онлайн .TXT) 📗
Уж он-то, имея перед глазами пример отца, хорошо знал, каково это — быть выскочкой в глазах высшего света. И ни титул, ни чин, ни громадное состояние не могли поломать этого предубеждения со стороны представителей знати. Пусть в глаза они нередко заискивали перед баснословно богатым выкрестом, но за спиной привычно злословили на счет отца, называя его жидом, менялой или ростовщиком.
На какое-то время в кабинете повисла тишина. Слышно было лишь, как тикают большие напольные часы, стоящие у противоположной стены. Первым молчание нарушил Будищев.
— Так вы позволите поставить вам электрический звонок?
— Если вам так угодно — пожалуйста. Однако я предложил бы вам установить его в другом месте.
— И где же?
— У меня есть старшая дочь — Надежда. Она замужем за чиновником для особых поручений Половцевым. У них чаще, чем у меня, бывают гости, так что там эту новинку заметит больше народу. К тому же, говоря по совести, звон, который издает ваше изобретение, ужасно меня раздражает.
— Нет проблем, — пожал плечами Дмитрий. — Адресок дадите?
Узнав место проживания четы Половцевых, он быстро сложил в саквояж все детали и поспешил откланяться. Однако когда провожавшая его горничная уже открыла ему дверь, в коридоре появилась молодая барышня и, смущаясь, обратилась к гостю:
— Прошу прощения…
— За что? — удивился гальванёр.
— Ой, — смешалась девушка. — Ни за что, просто я хотела поблагодарить вас.
— За что? — улыбнувшись в усы, повторил вопрос гость.
— Вы спасли моего брата, — пролепетала она, совсем растерявшись.
— Погодите, вы дочь барона Штиглица и сестра господина прапорщика?
— Да, меня зовут Люсия, а Людвиг — мой брат.
— Понятно. Мне следовало догадаться. Вы с ним очень похожи.
— Мы близнецы.
— Наверное, всё-таки, двойняшки.
— А какая разница?
— Близнецы — одного пола.
— Разве?
— Ага. Но это не важно. Так вы хотели поблагодарить меня?
— Да. Я очень люблю своего брата и не представляю, что было бы, случись с ним несчастье. Так что, я … я просто не могу найти слов…
— Да ладно, — улыбнулся Дмитрий, которого очень забавляло её смущение. — Ваш брат — счастливчик!
— Вы думаете?
— Ну, ещё бы! Его любит такая красивая барышня… пусть и по-сестрински!
Договорив это, он дерзко подмигнул дочери банкира и поспешил выйти вон.
— А вы — нахал! — запоздало ответила ему вслед она.
— Ваша правда, барышня, нахал, — поддакнула горничная, но заметив, что та совсем не злится, добавила: — Но красивый!
После этих слов девушки переглянулись, а затем дружно прыснули от смеха и побежали в комнату молодой хозяйки. Несмотря на холодность господина барона к дочери, большинство слуг очень любили Люсию, а с горничной они и вовсе были почти подругами.
По давно заведенной традиции, в среду Пётр Викторович Барановский обедал у своего двоюродного брата. Они, вообще, были очень дружны и часто проводили время вместе. Паулина Антоновна — жена Владимира — так же хорошо относилась к нему и обычно была рада его видеть. Но сегодня что-то пошло не так.
— Я очень рада, что вы пришли, дорогой кузен, — вроде бы радушно поприветствовала она его, но в голосе хозяйки дома явно прозвучал металл.
— Что-то случилось, дорогая? — первым почуял неладное муж.
— Да, и нам нужно об этом поговорить.
— Может быть, после?
— Нет, немедленно. Просто разговор касается вас обоих.
— Слушаю вас, — удивленно отозвался Пётр Викторович.
— Для начала, господа, позвольте представить вам эту молодую особу. — С этими словами Паулина Антоновна вывела к заводчикам совсем юную, но при этом очень красивую девушку. — Её зовут Степанида Филиппова, прошу любить и жаловать!
— Ой, барыня, скажете тоже, — покраснела как маков цвет Стеша.
— Погодите-ка, — припомнил фабрикант. — Да ведь это дочка нашего машиниста Степаныча, не так ли?
— Именно так, дорогой кузен, — ответила ему Барановская и обернулась к своей гостье. — Не смущайся, милая, и расскажи этим господам, всё, что только что поведала мне.
— Вы уж простите меня — дурочку необразованную — если что не так, — начала свой рассказ дочь машиниста. — Только я просить пришла, за Дмитрия. Не прогоняйте его, а?
— Какого Дмитрия? — переглянулись ничего ещё не понимающие кузены.
— Ну, квартиранта нашего — Будищева!
— Ах, вот ты про кого. Не беспокойся, как тебя — Стеша? Так вот, никто не собирается увольнять твоего Будищева. Он, конечно, совершил ужасный поступок, и его совершенно поделом забрали в участок, но, я полагаю, скоро всё образуется, и он вернется к работе.
— Да он же не со зла! — горячо воскликнула девушка, но Пётр Викторович её перебил.
— Конечно-конечно, так вот взял и совершенно не со зла — избил пожилого человека!
— Так ведь он за Сёмку заступился!
— За какого Сёмку?
— Известно за какого — Трифонова! Ну, ученика на вашем заводе.
— Это какого Трифонова, того, что в больницу угодил? Погоди, а при чём тут он?
— Так это же Никодимыч его избил!
— Какой Никодимыч… мастер Перфильев?!
— Ну да! Вот Дмитрий-то и взбеленился!
— Девочка, а ты ничего не путаешь?
— И ничего я не путаю! — сердито отвечала Стеша. — Всем известно, что Никодимыч почем зря к Семке придирается и за всякий проступок норовит затрещину дать! Вот и получилось так.
— Подожди, одно дело — затрещину, — это дело житейское, а другое…
— Уж не хотите ли вы сказать, кузен, — вмешалась Паулина Антоновна, — что одобряете подобные методы?
— Увы, дорогая моя, в управлении предприятием иногда приходится прибегать к мерам, далёким от гуманизма!
— Я ушам своим не верю!
— Не делай поспешных выводов, дорогая, — прервал негодование жены Владимир Степанович. — Это всё, конечно, ужасно, но такова жизнь!
— Но неужели нельзя как-то иначе? — не сдавалась женщина.
— Отчего же нельзя — можно-с! — отвечал её уже изрядно взведенный Пётр. — Мастер имеет право оштрафовать нерадивого работника, в том числе и ученика. Но как вы думаете, многоуважаемая Паулина Антоновна, а что будет, когда этот Сёмка придет домой без своего обычного заработка?
— И что же?
— Известно что, — выпалила Стеша. — Отец его выдерет, как сидорову козу!
— Вот видите! — продолжил фабрикант, обрадованный такой поддержкой. — И это будет куда неприятней затрещины от мастера.
— Ага, он у него на расправу лютый! — подтвердила девушка.
— Но не избивать же ребенка до полусмерти!
— Нет, конечно, но имело ли место подобное событие?
— Что вы хотите этим сказать?
— Только то, что если бы Перфильев так избил это самого Сёмку, будьте покойны, мне бы немедля стало известно об этом, и я принял надлежащие меры!
— Уж не думаете ли вы, что мальчик сам себе нанес эти побои?
— Разумеется, нет! Однако же, эта травма вполне могла быть следствием неосторожности. А Будищев, мог, не разобравшись, бог знает что себе вообразить, и начать вершить «правосудие».
— Кстати, это на него похоже, — поддакнул Владимир Степанович.
— И ничего он не вообразил, — снова вмешалась Стеша. — Я у Сёмки в больнице была, и он мне всё рассказал!
— Вот видите! — обрадовалась Паулина Антоновна. — Что я вам говорила?
— Это меняет дело, — задумался Барановский-старший. — Хотя действия его в любом случае недопустимы! Он мог довести нам об этом инциденте и мы бы приняли надлежащие меры.
— Я же говорил, что надо помочь нашему гальванёру, — сокрушенно вздохнул его кузен.
— Да ничего страшного, — пожал плечами Пётр. — Сегодня же отправлю поверенного, проверить эти обстоятельства — и, если всё подтвердится, уже завтра он будет на свободе…
— Да он уже на свободе, — воскликнула дочь Степаныча. — Просто батюшка осерчал и из дома его выгнал. А кабы вы не стали Дмитрия увольнять, так он бы, глядишь, и смягчился.
— Как «на свободе», когда?!
— Так вчера ещё. Только мужики наши возвращаться с работы начали, так и он появился.
