Да здравствует Государь! (СИ) - Касаткин Олег Николаевич (библиотека книг TXT) 📗
Георгий вгляделся в купчину.
Ах борода — словно мысли читаешь! Мелькала у Георгия мысль когда он дела староверские обдумывал — пообещать им своего Патриарха — не в Москве или Петербурге само собой — и не во Владимире-еще в его княжестве родовом этого не хватало! Однако ж и не в Тобольске или Якутске — что-нибудь вроде Нижнего или Ярославля… Есть же у белокриницкого согласия свой епископ в Австро-Венгрии — причем не простой а купленный форменным образом — а тут — Патриарх выбранный самими раскольниками. Но Судиенко которому он прислал записку с вопросом сей проект отнюдь не одобрил. Потому как патриарх раскольничий неизбежно станет своего рода царьком. Опять же дескать за две с лишним сотни лет, — писал глава синодальной комиссии — столько толков и согласий размножилось — что патриарха избрать не смогут а на соборе — если его и собрать — скорее уж драку большую учинят с вырыванием волос и охаживанием посохами по главам — от чего озлобление будет изрядное.
— Верно говоришь, старинушка, — кивнул Георгий, Уж извини не припомню как тебя…
Бугров — Евлампий — по батюшке — Савватьев, купец Первой Гильдии, — с поклоном представился тот. Торговля хлебная по Волге.
— Так вот Евлампий Савватьевич, — правду ты сказал — вам до Патриарха касательства никакого — и на то уж не Божья и не Наша даже, а ваша воля.
Мелькнула мысль — как — то не так он ведет речь, словно бы в книжке для детей про старые времена — кафтанов и охабней и бердышей — времена как раз Великого раскола — Ишимовой какой-нибудь или графа Алексея Толстого.
Как то по другому может быть надо сделать и сказать. А вот как?
«Ты Цезарь — делай что хочешь!» — вдруг прозвучал ясный голос молодой актрисы.
— Спасибо, Ольга! — мысленно ответил он а вслух продолжил.
— Верно говорите! Вам до Патриарха касательства нет — а вот ему до вас подозреваю что будет! Ведь Царь российский правит не только православным народом — у него в подданных и самоеды и буряты и магометане и люторы — даже ариане имеются, — последнее вызвало напряженное недоумение на некоторых лицах. Еще бы — «ересь Ариеву» до сих пор анафемствовали по скитам — хоть даже и не разумея уже в чем она. А вот Георгий с удивлением узнал что ариане живут и здравствуют — не последователи само собой александрийского епископа-еретика четвертого века от Рождества Христова, а просто взявшая это имя протестантская секта — в Польше да на Волыни пригоршня наберется.
— Так что власть светская веротерпимство приемлет. (Ну да — веротерпима Россия — иные веры терпит за какие и кнута со ссылкой мало!) А вот Патриарх… — как бы в раздумье изрек он. Патриарх — то дело иное. Он глава и предстоятель Церкви — и терпеть не будет — это для светского закона вы — заблуждающиеся подданные, а для церковного — хуже иноверца. А слово патриаршье громко прозвучит — и царю не отмахнуться.
Подскажите же — что с этим делать?
— Государь вы уже евреям убивцам Христа послабление дали? А нам христианам православным как? — воскликнул не сдержавшись Антип Ефремов — староста Петербургского согласия. (Вроде из самых бедных гостей — Первой гильдии конечно но призван только за должность).
— Вот я и говорю — почтенные… Власть светская может и не добра, да снисходительна — а как придет Патриарх? Дай Бог — перекрестился Георгий — чтоб был пастырь добрый! А то ведь Никона вспомните… добрым словом.
Так — пожалуй хватит комедию ломать — вдруг мысленно прикрикнул он сам на себя.
Время царское и впрямь дорого.
— Если бы почтенные староверы доказали что их недовольство и противление властям в прошлом и что больше таких что Пугачева и Наполеона приветствовали — как нету — делом доказали, — нарочито растягивая слова сообщил Георгий. Вот скажем — казне не хватает шестидесяти миллионов рублей на военный флот.
— Шестьдесят!!! — охнул кто-то во втором ряду и даже побледнел.
— На Россию прошу, не на балы себе да бриллианты! — повысил монарх вдруг голос. = Обещаю — что Синоду из этих денег копейки не пойдет. Мощь империи не в балах пустых, а в солдатах сытых и в пушках метких. Так что думайте, почтеннейшие…
Собравшиеся зашушукались — потом по рядам прошло какое то движение — и вот неожиданность — со своего места поднялся Рукавишников.
— Мы согласны. Ваше императорское величество получит шестьдесят миллионов рублей в срок до конца 1895 го года.
Но — да не сочтите за назойливость — быть может отмену стеснительных статей начать немедля… Мы не смеем требовать всего сразу — но скажем…
— Через два года, — оборвал его Георгий. Мы это начнем. А как только держава Наша получит оговоренные шестьдесят миллионов — упраздняться ВСЕ ограничения, включая беспрепятственное получение дворянства.
Собрание молчало и монарх уже подумал что придется достать кнут — особый единовременный налог в сто двадцать миллионов золотом в шесть лет — и только потом — уравнение в правах. Не хочется конечно снимать две шкуры с подданных — но очень нужны корабли — для Дальнего Востока и не только…
— Государь — вдруг приложил руку к сердцу тайный советник — не сочите за лесть но вы мудры не по годам…
Судьба у меня такая. Поставил Господь… — мысленно ответил Георгий, милостиво кивая.
— Благодарю на добром слове… Но есть еще вопрос касающийся вас, почтенные, как владельцев торгового капитала. Сейчас обсуждается вопрос по тарифам на привозные товары. И если имеется желание — то Министерство финансов рассмотрит ваши мысли по этому поводу — переданные через господина Рукавишникова…
Тем же вечером у знаменитого «Данона» в откупленном зале собрались дюжины две из самых богатых и почтенных гостей Зимнего. Гвардейские гусары и ловкие подрядчики должны были разочарованно выбирать другое место — сегодня праздновали неведомую еще миру победу хозяева изрядной части русского богатства всерьез возмечтавшие получить и остальное.
— Между прочим — из Синода мне птичка забавную весточку в клювике принесла — всего за две сотенных. Царь то наш за патриарха с никониан семьдесят пять миллионов на флот и армию стрясти надумал. Сам милостивый государь Судиенко излагал на совещании, — хитро прищурился Ефремов.
— Однако, — налил себе рюмочку.
Бугров — вот и кончается пленение по всему вавилонское… А потом и никонианский раскол как мрак под солнцем истает. Как слухи пошли — и сомневались вы, собратья — не ложная ли молва и не обманет ли властелин наш. А я говорил — правда это и не обманет. И кто же прав?
— Это вы как бы не торопитесь… — Царь положим не обманет — но вот встанет патриарх вместо Синода этого в котором взяточник на взяточнике… — взгляд в сторону Ефремова. Добро стяжатель или блудодей вроде Фотия Московского. А если злобный фанатик? Последних наших старцев в срубах при Екатерине Немке сожигали — а в каторгу за веру да под шпицрутены еще при деде его шли.
— Сейчас не те времена, однако… — поскреб бороду Рябушинский.
— На Руси времена всякие… Ежели Патриарх да анафемой царю вдруг пригрозит — не передумает?
— Вы мне в сыновья годитесь, — с хитринкой продолжил Лекарев. Так что я вас тут помудрее. Говорю я — преодолеем мы никонианство — не при первом Патриархе может статься, но при третьем-четвертом уж точно. Вера казенная что столб, а наша — что дерево… Богатства земные у нас — а станет их без стеснений еще больше. А никониане — и попы их и миряне все более паче Царства Небесного деньгу любят — у кого богатство — тот Богу и мил. Вот и государь-батюшка наш — ведь глава ихней церкви! — а продал и патриаршество и права наши нам аки Исав первородство.
При этих словах многие нервно оглянулись на двери — хотя чужих ушей тут не было а с той стороны их подпирали спинами дюжие лакеи гостей — дабы никто не мешал торжество отмечать…
— Дорогонько продал… — поскреб затылок Бугров. Не за похлебку однако. А ведь повезло нам — были и цари мореходы — были и цари вояки — а вот царь — купец. А купцу никонианскому с нами не тягаться! — и рассмеялся.
