Младший научный сотрудник 6 (СИ) - Тамбовский Сергей (серия книг .TXT, .FB2) 📗
— Как здоровье, Леонид Ильич? — спросил я с порога у него и тут же поправился, — то есть дядя Леня, конечно.
Брежнев совсем даже и не лежал, а сидел в кресле рядом с окном и с наслаждением курил сигарету — от замечаний по этому поводу я удержался, но с заметным трудом.
— Неплохо, — ответил он, переведя взгляд на меня с желтеющей листвы кленов за окном. — А речь так и совсем почти членораздельная стала. Садись, поговорим.
Я пододвинул стул поближе к его креслу и сел, приготовившись слушать мудрые наставления кремлевского аксакала.
— Мне тут зять позвонил — хвалит тебя очень… — начал он разговор.
Так, лихорадочно сложил я в уме А и Б, зять это у нас Чурбанов что ли?
— Мне тоже нравится, как он работает, — скромно отреагировал я, — Юрий Михайлович в смысле…
— Так вот, — пропустил Брежнев мои слова мимо ушей, — он сказал, что ты кучу народа спас на вчерашнем футболе — это правда?
— Там давка на выходе случилась, — пустился я в объяснения, — все уже с трибун домой пошли, а тут Швецов взял и забил…
— Да-да, я видел, — подтвердил Ильич, — красивый гол получился.
— Трибуны заорали от радости, а выходящие люди развернулись в обратную сторону… а там еще и ступеньки плохо почистили ото льда. Короче говоря, если б не действия двух сержантов милиции, могло бы очень нехорошо получиться.
— Что за сержанты? — осведомился Брежнев.
— Черт, — потер я лоб, — я и не спросил, как их зовут… дежурили неподалеку — они и сумели прекратить эту давку.
— А ты им помог, — логически продолжил мою мысль он, — молодец… Юрий хочет тебя к медали представить, представляешь.
— Тогда уже и моего товарища не забыть бы, — ответил я, — мы вместе на футбол ходили, а потом так же вместе помогали милиции.
— Что за товарищ? — уточнил Ильич.
— Работали вместе в институте, а потом он в армию ушел, служит сейчас в Германии. А здесь в командировке оказался.
— Оставь его координаты Цуканову, — махнул рукой Брежнев, — думаю, разберемся.
Он налил в стакан минералку, выпил почти до дна и закурил новую сигарету.
— А вот курить хорошо бы поменьше, — не выдержал я такого нарушения режима.
— Сегодня можно, — улыбнулся он мне, — сегодня у нас праздник, день рождения комсомола.
— Не расстанусь с комсомолом, буду вечно молодым, — невольно вылетело из меня.
— Правильно, я с 23 года комсомолец, билет номер 3297, — ответил он, — чем только не занимался, пока молодой был.
— А вот кстати, дядя Леня, — неожиданно набрался я храбрости, — как вы до вершин власти добрались? Поделились бы секретом с подрастающим поколением.
— Ты знаешь, Петя, — прикурил он третью сигарету от второй, — я много думал над этим и пришел к такому окончательному выводу — случайно все вышло. Шагал-шагал по ступенькам, пока неожиданно не оказался на этой вершине. Так что никаких секретов я тебе открыть не смогу.
— А когда тяжелее всего было? — продолжил я вечер воспоминаний, — можете сказать?
— Так сразу и не вспомнишь, — сдвинул он свои знаменитые брови. — Детство у меня голодное было, всегда есть хотелось, но в войну, конечно, гораздо труднее пришлось, одна Малая Земля чего стоит.
— Видел вашу фотографию, — продолжил тему я, — как вы в госпитале сидите рядом с товарищем, у него Красная Звезда, у вас Красное Знамя…
— Это март 42 года, за Барвенковскую операцию мне орден дали… а рядом Пашка Жильцов, командир полка — его в 44-м убили… но еще труднее в Казахстане пришлось — там сначала целину поднимали, а потом еще Байконур строили.
— Вот про Байконур бы и написали еще одну книгу, — посоветовал я ему. — Было бы достойным продолжением вашей трилогии…
— Хорошо, я подумаю над этим, — вторично сдвинул брови он, — ладно, иди уже, Петя, сегодня мне твои профильные услуги не нужны — и на этом спасибо.
А я вернулся в свою квартиру, выпил чаю и вспомнил про вчерашний разговор с хоккейным администратором. Где-то здесь у меня должна иметься его визитка… ага, вот она. Нестерович Олег Павлович, администратор, два телефона. Набрал первый.
— Нестерович у аппарата, — было мне сказано.
— Это Балашов такой, — отозвался я, — вчера с вами беседовали в Праге.
— Очень хорошо, что Балашов, — по голосу было заметно, что он обрадовался. — Сможете сегодня подъехать на маршала Тимошенко?
— Почем бы и нет, — ответил я, — когда и кого там спросить?
— В любое время подъезжайте, я живу тут рядом, подойду в течение пяти минут. А спросите в приемном покое Озерова Ивана Ивановича.
— Это случайно не родственник того Озерова?
— Двоюродный брат… он вам все расскажет и все покажет.
Глава 29
Хоккей
В хоккей играют настоящие мужчины
Сказано-сделано — на сегодня все пункты рабочей программы у меня выполнены, имею право на отдых… ну в смысле на смену вида деятельности. И еду в ЦКБ… и Аскольда что ли с собой позвать? Поколебавшись пару секунд, все же набрал его телефон в «Космосе».
— Привет, — он поднял трубку на третьем гудке, — узнал?
— Да, конечно, — отозвался он, — к хоккеистам меня позвать хочешь?
— Ты ясновидящий, — ответил я, — прямо, как твоя любимая Джуна. Через час примерно подъезжай в Центральную клиническую больницу, знаешь такую?
— Найду, а кого там спросить?
— Озерова. Не того, который хоккей комментирует, это его брат.
— Его брат режиссер, если я ничего не путаю.
— Это родной брат режиссер, Юрий, а в больнице будет двоюродный, Иван.
— Задачу понял, выполняю, — четко доложил он и повесил трубку.
Больница эта, сколько я вспомнил из своего предыдущего опыта, располагалась на западе столицы в районе пресловутого Рублевского шоссе. И ехать до нее надо было все по той же Филевской ветке, ставшей мне почти уже родной. Так, подумал я, изучив текущую метро-карту на входе на Кутузовскую, Крылатскую-то еще не ввели, так что придется туда топать от Молодежной. Ну и ничего, прогуляюсь и заодно ноги разомну.
Больница эта оказалась огромным зданием с двумя выгнутыми крыльями, а возле парадного входа красовалась табличка, извещавшая, что она награждена орденом Трудового Красного Знамени. За проявленную доблесть и героизм в излечении различных болезней. Тут тоже в основном лечились непростые люди… нет, самые-то непростые на Мичуринский проспект попадали, но и здесь хватало высокого начальства, нужных руководителей торгово-закупочного направления и эстрадно-спортивных звезд.
Я справился в окошке насчет Озерова, мне пообещали, что сообщат Ивану Ивановичу, что пришел некто Балашов. Он спустился сверху буквально через пять минут.
— Петр Петрович? — строго спросил он меня, я подтвердил. — Пошли, я договорился с охраной.
— Тут еще мой коллега подойдет, — вспомнил я про Аскольда, — можно его тоже пропустить?
— Что за коллега?
— Зовут его Аскольд Букреев, он офицер танковых войск, а по совместительству начинающий целитель-практик.
— Ну если только из танковых войск, — буркнул Озеров и сообщил что-то ВОХровцу на входе, — появится если, его проводят к нам. А мы на четвертый этаж, в реабилитацию.
И мы поднялись туда на шикарном лифте, отделанном дубовыми панелями и зеркалами.
— Наслышан о тебе, наслышан, — говорил Озеров мне, пока мы шли по длиннейшему коридору в конец корпуса. — Очень неплохо люди отзываются.
— Лучше расскажите детали, — прервал я его похвалы, — что там у ваших хоккеистов с ногами произошло?
— Спортивные травмы, что с ними еще могло случиться, — вздохнул Озеров, — Фетисова приложил о борт кто-то из Крыльев, а Ларионов сам налетел на подставленную клюшку спартаковца. В результате у первого разрыв крестца в колене, у второго перелом со смещением.
А мы тем временем дошли до нужной двери, и Озеров решительно распахнул ее, пропуская меня вперед.
— Доброе утро, ребята, — сообщил он двум молодым людям, лежавшим на койках слева и справа, — это тот самый Петр Балашов, я о нем вчера вам рассказывал.
