Вторая жизнь Арсения Коренева. Книга вторая (СИ) - Марченко Геннадий Борисович (читаемые книги читать txt, fb2) 📗
— Помню, Георг Васильевич, — отозвался водитель. — Лишь бы трактор дорогу расчистил после позавчерашнего снегопада.
По пути Мясникова потянуло пофилософствовать.
— Да, вот открыли после реконструкции Дом культуры, — говорил он, глядя перед собой. — Дело хорошее, надо приобщать сельчан к культуре, особенно детей. Взрослых уже не исправишь, отцы спиваются, хочется, чтобы их дети избежали той же участи. Чтобы посещали кружки, библиотеку в Доме культуры, рисовали, моделировали, читали… Необходимо прививать подрастающему поколению любовь к малой родине. Что-то нужно делать, иначе через пятьдесят лет деревни и сёла окончательно опустеют.
— А ничего не сделаешь, — неожиданно для самого себя заявил я.
— Это почему же? — повернулся ко мне партийный босс.
— Потому что как после 17-го года сельская местность погрузилась в нищету, так и до сих пор толком вылезти из неё не может. Я не говорю о колхозах-миллионерах, таких единицы, да и там сельский житель отнюдь не жирует. А подавляющее большинство крестьян живёт куда хуже городских. Вот и едет молодёжь в город, за хорошей жизнью. Сельчане же видят, как хорошо живут городские, и тоже хотя жить не хуже. Опять же, в городе сколько развлечений для молодёжи! А в селе — один клуб, где можно поплясать да подраться с пьяных глаз. Как это остановить? Не знаю. Если только снова лишить крестьян паспортов, тем самым привязав их к селу. Но это не выход, я так думаю.
Повисла тяжёлая пауза, даже автомагнитола молчала, так как в этой глуши радио уже не ловилось.
— Не по годам рассудительны вы, Арсений, — наконец буркнул Мясников. — Словно не вчерашний студент, а умудрённый жизнью мужчина, например, мой ровесник.
— Просто стараюсь расширять свой кругозор, интересуюсь разными темами, в том числе проблемами села, — скромно улыбнулся я. — А вообще будущее за крепкими фермерскими хозяйствами. Да-да, не удивляйтесь. Когда у человека собственное хозяйство, то и работать он будет не за страх, а за совесть, понимая, что сколько он сдаст молока, мяса или пшеницы — столько и получит. За вычетом налогом, естественно.
— То есть вы считаете, что создание колхозов и совхозов было ошибкой?
В его голосе прозвучала не угроза, а отнюдь, а скорее неподдельный интерес. Я покосился на отражение Закира в салонном зеркале, водитель с невозмутимым выражением лица смотрел на дорогу.
— Колхоз должен был стать делом добровольным, — сказал я. — А в него загоняли всех из-под палки. До революции деревня держалась на «кулаках», и не такие уж они кровопийцы были, хватало среди них и порядочных. В Америке таких «кулаков» называют фермерами. Отучился народ за 60 лет социализма работать на себя, а не на дяденьку. Когда всё общее — значит, ничьё.
— Предлагаете разогнать колхозы, а скотину и землю поделить между сельчанами?
— Кто же такое допустит? — задал я в ответ риторический вопрос. — Партия на такое не пойдёт, тем самым она признает, что когда-то большевики допустили ошибку. Идеология — наше всё. Если уж и решится партия на создание крестьянско-фермерских хозяйств — сокращённо можно будет их называть КФХ — то вводить это нововведение нужно будет постепенно. Понятно, желающих создать собственное хозяйство будет хоть отбавляй, но получится далеко не у всех. Многие наберут кредитов — а потом прогорят, отдавать нечем будет. Конфискуют всё имущество в пользу государства. А кому-то просто надоест работать от зари до зари, захотят вернуться к небогатой, но спокойной и размеренной жизни.
Снова молчание, нарушаемое только ровным гулом двигателя. Дорога, вопреки опасениям Закира, была расчищена, и «Волга» двигалась по ней плавно, действительно, будто баржа, как её прозвали в народе.
— Да, над этим надо подумать, — наконец изрёк Мясников, и больше до самой Коповки не произнёс ни слова.
Дом, в котором коротала свои дни в одиночестве Ульяна Фёдоровна Крылова, был небольшим, но добротным. Флюгер в виде плоского, жестяного петушка на крыше медленно поворачивался по часовой стрелке, указывая направление чуть заметного ветерка. В ту же сторону клонилась и тонкая струйка дыма из печной трубы.
— Вот и приехали, — сказал Мясников, грузно выбираясь из салона на утоптанный возле калитки снег. — Вроде как дома должна быть, хотя может печку оставить и усвистать в сельмаг, но это рядом, так что в любом случае мы бы её дождались.
В этот момент старушка сама вышла на крыльцо. Была она росточку невеликого, сухонькая и сгорбленная, словно годы клонили её к земле. Одета в цигейковый полушубок, на ногах валенки, на голове — тёплый шерстяной платок.
— Жорка, никак опять навестить старую приехал, — неожиданно звонким голосом, никак не вяжущимся с её возрастом, изрекла бабуля.
— Здравствуйте, Ульяна Фёдоровна! — нежно обнял её Мясников. — С наступающим праздником!
— Это каким же? — то ли и впрямь не догадалась, то ли сделала вид хозяйка дома.
— Так Международный женский день на носу, — рассмеялся Георг Васильевич. — Гостинцев вам привёз.
Он показал ей пакет, который перед этим вытащил из багажника Закир и подал шефу.
— И не только гостинцев, а ещё и врача, который попробует вашу спину подлечить.
Старушка моргнула подслеповатыми глазами и посмотрела в мою сторону.
— А я-то думаю, кого это ты привёз… Лечить меня, значит, собралси… Тебя как звать-то, мил человек?
— Арсений.
— Имя-то редкое ныне… Ну заходьте в дом. И шофёр пусть заходит, чай с нами попьёт, а то чего он вечно в машине сидит?
— Спасибо, я лучше подремлю пока, — отозвался Закир, снова забираясь в салон.
— Ну смотри, на нет и суда нет, — махнула рукой Ульяна Фёдоровна. — А вы заходите, я сейчас чайник поставлю, почаёвничаем.
— Только времени у нас не так чтобы особенно много, — заметил Мясников, ступая следом за старушкой в дом. — Хотелось бы до темноты вернуться. Может, ещё в кабинете поработать успею.
— Не убежит от тебя никуда твоя работа, Жора. Всё равно всех дел на этом свете переделать не успеешь… Так, обувку скидывайте, вот тапки.
Обстановка в доме была если и не спартанская, то близко к этому. Причём мебели было самое место в антикварной лавке. Однако, несмотря на возраст, она выглядела ещё крепкой.
Ульяна Фёдоровна пила чай «по-купечески», из блюдца, а мы с Мясниковым из эмалированных кружек. За чаем хозяйка устроила мне настоящий допрос. Кто таков, где учился, что я понимаю в лечении спины… А то у них в селе есть травница, мазь делает от болей в спине, но эта мазь уже давно перестала помогать.
— А что ж вы в город не съездите? — спросил я, зачерпывая старинной (возможно, что и серебряной), ложечкой варенье из вазочки. — Там врачи хорошие, может, и помогли бы.
— Да вон Жора тоже всё в Пензу зовёт, обещает уложить в лучшую больницу на обследование и лечение. Нет, не поеду! Никогда в больницах не лежала и не собираюсь.
— Ну, как говорится, если гора не идёт к Магомету… В общем, я сам к вам приехал.
— Да уж больно молодой ты, — прищурилась она.
— Из молодых, да ранних, — заметил Георг Васильевич.
А сам искоса глянул на меня, и в его взгляде читался вопрос: справлюсь ли я с поставленной задачей?
— А чего делать-то будешь? — спросила у меня старушка. — Небось раздеваться заставишь?
— Хм, ну если только по пояс, и то мне нужна будет ваша спина. Ляжете на живот, так что я увижу только вашу спину. Кстати, что у вас конкретно болит?
— Спина и болит. Особливо когда наклонюсь, бывало, так вступит, что и разогнуться потом не могу.
— Понятно, — улыбнулся я. — Спасибо за чай, Ульяна Фёдоровна, а сейчас предлагаю всё-таки приступить к процедурам.
— Ой, боязно чего-то, — перекрестилась бабулька. — Может не надо, а, Жор?
— Надо, Ульяна Фёдоровна, надо, — решительно рубанул воздух ребром ладони Мясников. — У вас же кровать во второй комнате? Вот ступайте туда, а как уляжетесь — так Арсения и кликните.
Старушка вздохнула с таким видом, словно отправлялась на эшафот, но подчинилась. А я предупредил Мясникова, чтобы он не входил в комнату, пока я не закончу работу. Пусть даже это продлится час — его дело сидеть и ждать. Можно снова чайку вскипятить, если скучно будет просто так сидеть.
