Там, где мы вместе (СИ) - Молоков Влад (читать книги онлайн регистрации TXT) 📗
Смеси перцев нужны были и как спецсредство против собак и по своему прямому назначению. Я давно обратил внимание, что повара в нашем лагере не особо заморачиваются с приготовлением свинины. Имеется в виду, что свинное сало нарезанное крупными кусками, слегка обжаривалось и добавлялось и в суп и в кашу. Не смотря на приличные нагрузки и молодой растущий организм, многие курсанты его просто вылавливали и выбрасывали. Переводить столь ценный ресурс таким способом мне не позволяло крестьянское прошлое моего носителя. Да и с практической точки зрения это было глупо. Соленое сало – отличный продукт в сухой паек или как доппитание. Поэтому было принято решение самим заняться заготовкой продуктов длительного хранения. А нормы довольствия восполнить за счет курятины и говядины, о поставках которой я договорился с председателями ближних колхозов. Предстояла большая эвакуация скота, и договор был выгоден всем, так как нам доставалась часть выбракованного поголовья, списываемая на вполне законных основаниях, а колхозники избавлялись от слабых животных, снижающих скорость передвижения.
Обе транспортные единицы уже дожидались меня в оговоренном месте, а Петрович с мехводом, окруженные группой малышни, вели между собой неспешный, степенный разговор. Пара хлопцев из наших, опознанных мною по польской форме с красноармейскими знаками различия, предавалась безделью, расположившись прямо на тюках с имуществом. Не сказать, что незнакомая форма привлекала внимание, но вместе с бескапотной «Шкодой» и БМП смотрелась интригующе. Прямо спецназ какой-то. Мое появление прервало идиллию, и я дал команду на выдвижение.
Глава 8
По пути заскочили на аэродром у Клим завода, что бы утрясти некоторые мелочи. С этой площадки мы почти не «работали», так как хватало возможностей Мальцевского аэродрома, а при необходимости задействовали самолеты, базировавшиеся в Павлово или Кувшиновке. Так и намного ближе, и проще сотрудничать с уже слетанными экипажами, привычным к нашим запросам. Издали посмотрев на купола храма, решил не задерживать машину с грузом и отправил Петровича с бойцами в сторону Юхнова, а сам дал команду свернуть сразу к летному полю, не заезжая в село. У перекрывающего дорогу шлагбаума, нас остановил часовой, но узнав меня в лицо, пропустил, не проверяя документов, и не удивляясь необычной гусеничной технике.
Проезжая мимо стоянок тяжелых бомбардировщиков, накрытых масксетью, в сторону командного пункта, взгляд сразу зацепился за стоящий рядом с посадочной полосой Пе-2, явно совершивший аварийную посадку, так как двухкилевое хвостовое оперение представляло собой жалкое зрелище. Вокруг суетились механики, доставая, что-то из машины технической помощи. Ситуация в общем-то для войны обычная – подбитый самолет дотянул до первой подходящей площадки, хорошо, что не в чистом поле сел. Есть, кому об экипаже и самолете позаботиться. Машина, задуманная как высотный двухмоторный истребитель, стала отличным пикирующим бомбардировщиком и в таком качестве прошедшая всю войну, среди устаревших ТБ-3 смотрелась как лебедь в курятнике. Изящная, быстрая, маневренная.
Интересующего меня командира на месте не оказалось, и мы отъехали в сторону «Пешки», решив совместить ожидание с перекусом. Старшина не подвел и закупился простыми, но такими вкусными домашними продуктами. Нехитрая снедь – зелень, помидоры, вареная картошка и малосольные огурчики, в компании с домашним салом пошли на ура. Еда была взята с запасом, и для двоих ее было многовато, поэтому я пригласил к разложенным на плащ-палатке продуктам и механиков, которые с завистью поглядывали на нас от «Пешки». Мужики ломаться не стали, а с удовольствием присоединились к трапезе.
За разговором выяснилось, что самолет относится к недавно созданной авиационной разведывательной эскадрильи, причем даже не нашего, а Юго-Западного фронта. Экипаж, выполняя задание Ставки, проводил аэрофотосъемку в районе Смоленска, где и был атакован немецкими истребителями. Самолет, обладая задней турельной установкой у штурмана и прикрывающим фюзеляж снизу стрелковым комплексом, простым орешком для истребителей противника не был, и от пары «охотников» мог отбиться. Подвело дополнительное вооружение, специально разработанное для защиты от истребителей. Уходя от преследования со снижением, в задней части фюзеляжа раскрывались специальные контейнеры, из которых по очереди или сразу высыпались обычные гранаты Ф-1, с выдернутой заранее чекой. Зависая на парашютиках, они через 3–4 секунды взрывались, создавая позади самолета сплошное облако поражающих элементов. Называлось это приспособление – авиационный гранатомет 2-й модели. В модели № 1, граната отстреливалась назад пиропатроном, примерно с таким же результатом. Разработано это было еще до войны, но применялось только на самолетах имеющих двухкилевое оперение, для этого имелись свои резоны, но я их не помнил.
В этот раз по непонятной причине граната рванула сразу по выходу их контейнера, повредив рули и вынудив экипаж искать срочной посадки. Хорошо, что все обошлось, но особист уже «рыл» носом выискивая злой умысел. Обсуждая достоинство и недостатки данной противоистребительной системы вооружения, я вскользь упомянул о своем довоенном прохождении обучения в Академии Жуковского. Младший техник-лейтенант, грустно улыбнувшись, сказал:
– А, ведь я читал несколько лекций в вашей Академии.
– И простите, по какому предмету, – удивился я, так как лейтенант выглядел не старше тридцати лет, и таких преподавателей в доступной мне памяти не было.
Оказалось, что сидящий напротив парень – Георгий Флеров был энтузиастом ядерной физики. В 30-е годы он, под управлением Курчатова, работал в вотчине академика А.Ф. Иоффе – в Ленинградском физико-техническим институте, известным тем, что в межвоенный период там собрался цвет советской физики. А сколько еще самых разных талантливых ученых прошло, за это время, через физтех, трудно подсчитать. Мой тезка ни когда не относящийся к фанатикам научного мира и то слышал об этой Мекке советской науки. Вот только я фамилии Флерова среди участников ядерной программы СССР не слышал, поэтому и сильно напрягаться в стремлении раскрыть ему «все секреты» создания ядерного оружия не торопился. Да, и если честно, ни чего кроме общих знаний по этой теме мне известно не было. Конечно, по сравнению с ныне живущими, я многое почерпнувший по этой теме из интернета, основные принципы как достичь критической массы ядра понимал. Но знать и воплотить это в жизнь – совсем разные вещи. И браться за решение такой задачи мне не по плечу. К тому же большую часть секретов создания ядерной бомбы нам, в конце войны, передадут еврейские ученные, участвующие в американской ядерной программе, в обмен на поддержание СССР идеи создания независимого еврейского государства. Так к чему «ломать копья».
Флеров оказался неплохим рассказчиком, говорил с энтузиазмом, живо, а предоставленные сведения произвели впечатление на нашу небольшую аудиторию, к которой присоединились и несколько летчиков. Неожиданно разговор на тему ядерной физики увлек не только меня, но и часть присутствующей молодежи, правда, их потянуло в такие дебри со специфическими терминами и понятиями, что я чуть не потерял нить рассуждений. Ни чего удивительного в этом не было. Советская молодежь активно интересовалось научными достижениями, широко освещаемыми в периодической печати. О полетах к другим планетам говорили как о почти свершившемся факте. А самые передовые уже придумывали назвать своего будущего ребенка, в честь первой космической ракеты, Перкосраком. Для подрастающего поколения, начиная с пионерского возраста, выпускалось несколько научно-популярных журналов, в которых кроме интересных рассказов, можно было посмотреть и схемы различных приспособлений из раздела «сделай сам». В моем времени, например, был очень популярен журнал «Юный техник». А, что сейчас читают в «Сталинской России»: «Знание – сила», «Дружные ребята», «Новый Робинзон» или «Студенческий меридиан», в принципе не особенно и важно. Удивительно другое, что профессиональный разговор смогли поддержать простые парни, без научных степеней. Я со своими познаниями из будущего «тихо курил в сторонке».
