Царская пленница - Шхиян Сергей (версия книг .txt) 📗
Матвей Ипполитович был с большого бодуна, с опухшей рожей и вонял пуще прежнего. Мой приход его не обрадовал, как не могло порадовать в таком состоянии ничто другое, кроме хорошей опохмелки, однако он держался любезно и даже намеком не поминал вчерашнее.
— Ваше дело решено, — сказал он, глядя в скорбную вечность рачьими глазами. — Пойдите к столоначальнику Рутепову, он все сделает.
— Я вам чем-то обязан? — спросил я, вынимая приготовленные двести рублей.
— Пустое, — сказал чуть более веселым тоном, генерал, — мы с Сильвией Джулиановной сами сочтемся.
— Тогда примите мою искреннюю благодарность, — проговорил я, продолжая держать ассигнации в руке.
По лицу его превосходительства пробежала тень сомнения, потом оно отразило начавшуюся душевную борьбу. Брать деньги у меня он не хотел, но как настоящий российский чиновник не мог заставить себя отказаться даже от незначительной для его должности взятки.
— Пустое, — повторил он и против своей воли протянул руку. — Только чтобы вас не обидеть, — договорил генерал, растворяя деньги между пальцами.
Столоначальник Рутепов оказался предельно занятым государственными делами человеком. Ждать, пока он обратит на меня внимание, пришлось больше часа.
— Вам придется немного подождать, — скороговоркой бросил он, когда я насильно ему представился.
Это «немного», как мне показалось, грозило продлиться, по крайней мере, до вечера.
Пришлось проявить характер.
Однако только с третьей попытки мне удалось привлечь к себе его сосредоточенное на важных правовых вопросах внимание.
— Господин Рутепов, Матвей Ипполитович приказал мне обратиться к вам, — крикнул я прямо в ухо пойманному за рукав мундира столоначальнику.
Тот взбрыкнул, напомнив роющего паркет нетерпеливыми ногами жеребца, и попытался вырваться. Однако я его не отпустил и сбежать не дал.
— Вы не видите, что я занят! — возмутился он, всем видом показывая, что поражен до глубины души подобной наглостью.
— Вижу, но если вы сейчас же мной не займетесь, я пойду жаловаться генералу.
— Ладно, что у вас?
— Вы должны отдать мне два паспорта.
— Какие два паспорта? Почему вы вообще ко мне обращаетесь с подобным делом? Я никаких паспортов не выдаю!
— Кутасов сказал, что вы решите мой вопрос, — теряя терпение, объяснил я.
Мне показалось, что столоначальник вознамерился спросить у меня, кто такой этот Кутасов, но не спросил и пожаловался:
— Им легко приказывать, побыл бы он на моем месте!
— Хорошо, я пойду и передам генералу, что вы послали его на… — сказал я, присовокупив к фразе короткое слово, невинное само по себе, но в связке с глаголом и предлогом, составляющее понятие, очень обидное тому к кому обращено.
Столоначальнику мое намеренье не понравилось, и он даже самолюбиво сказал, что мне вольно идти и говорить все, что вздумается, но когда я повернулся к нему спиной, поймал за рукав.
— Вы по поводу паспортов?
— Да, — подтвердил я, останавливаясь.
— Хорошо, пойдемте.
Мы вошли в комнату, в которой плодотворно трудились пять чиновников, и господин Рутепов вытащил из своего стола два новеньких паспорта.
— Это ваши? — спросил он.
Я развернул документы.
Первым оказался паспорт Ивана. Я хотел уже сунуть его в карман, но удержался и прочитал, что в нем написано.
— Это что? — спросил я столоначальника, указывая на графу с особыми приметами.
— Особые приметы, — ответил он.
— Почему здесь написано, что Иван Иванов шестипалый?
— Где? — удивился столоначальник.
— Вот, читайте.
— Действительно. Наверное, у него и вправду шесть пальцев.
— У него пять пальцев.
— Вы уверены?
— Уверен!
— Так что же делать? Гербовая бумага денег стоит!
— Придется переписать.
— А может, так оставим? Пальцем больше, пальцем меньше, какая разница?
— А почему в этом паспорте написано, чту рост у меня три аршина и два вершка? — указал я на описание собственных примет. — Вы таких людей в жизни встречали?
Чиновник обескуражено посмотрел на меня и, прикинув на глаз мой рост, про себя согласился, что да двух метров двадцати сантиметров я не дотягиваю,
— Действительно, здесь какая-то ошибка. Вы, молодой человек, оставьте-ка эти паспорта и приходите этак через недельку, лучше через две, мы попытаемся все как-то исправить.
— Я пойду к генералу, — начал говорить я, но по выражению лица чиновника понял, что в создавшейся ситуации вопроса не решит никто, даже государь император.
— Идите, голубчик, — улыбнулся столоначальник, впрочем, не уточнив куда. Мне стало понятно, что просто так отделаться не удастся, и пришлось лезть в карман. Вид четвертного банковского билета подействовал на господина Рутепова ободряюще. Он принял из моих рук паспорта, зацепив между делом и ассигнацию.
— Если только Автонома Ивановича попросить, — задумчиво проговорил чиновник. — Извольте присесть, сейчас все будет выполнено к полному вашему удовольствию.
Как ни парадоксально это звучит, но обещание было не только дано, но и выполнено. Спустя четверть часа, я возвращался на Выборгскую сторону с легальными паспортами, делающими нас с Иваном законными гражданами Российской Империи.
Иван Иванов, Петров сын был записан как петербургский мещанин, а я, Мустафин Алексей Федорович, происходящий от казанского царевича Муртазы Мустафича, стал представителем татарского княжеского рода, внесенного в V часть родословной книги Нижегородской губернии.
Такое знаменательное событие не грех было и отметить. Я решил не выделываться и провести вечер в «семейном кругу», тем более что обычные ресторации закрывались рано, а в тайных злачных местах Иван с Варварой смотрелись бы неуместно. Наши женщины были снаряжены на Сенной рынок за провизией и напитками, и к вечеру стол в скромном доме вдовы ломился от отечественных и колониальных деликатесов.
Я уже соскучился по домашней еде и с удовольствием поглощал немудреные русские кушанья. Юля в мещанском доме смотрелась так же уместно, как и в дорогом вертепе. Мне кажется, у нее был явный талант приспосабливаться к самым разным условиям. Она за день пребывания в этом доме успела накрепко подружиться с хозяйкой, и та уже смотрела ей в рот и с радостью исполняла все ее просьбы.
Наше застолье прошло, как говорится, в тесной дружеской обстановке, а вот кончилось для меня неожиданно. Юлия Давыдовна помогла Варваре управиться с домашними делами и, мило всем улыбнувшись и пожелав покойной ночи, отправилась спать в свою комнатенку.
Честно говоря, я ожидал несколько иного финала этого успешного дня, но сделал хорошую мину и ничем не показал своего отношения к такой непонятной холодности.
Ночь прошла спокойно, без каких либо событий, что в последнее время бывало не часто.
Утром Юля была весела, ласкова и даже, когда мы увиделись, дружески чмокнула меня в щеку. Как я ни присматривался к ней, никаких следов недавней страсти у девушки не обнаруживалось.
После завтрака я уехал по делам.
Теперь, когда у нас, наконец, появились документы, нужно было начинать наседать на дворцовую старуху Маканью Никитичну.
Связь с ней я мог поддерживать только через истопников, а общение с ними требовало много времени и здоровую печень.
В трактире, в котором я их постоянно встречал, ни Иванова, ни Евпатия не оказалось. Я, пристроившись в уголке, терпеливо ждал, когда неиссякаемая жажда приведет кого-нибудь из истопников в питейное заведение.
Пока же заказал себе чая. Он уже давно был известен в России, но пока еще не приобрел будущую общенародную популярность и, как напиток, считался почти экзотикой.
Ввозился чай исключительно из Китая, пока еще его единственного производителя, и весь экспорт в нашу страну составлял чуть больше тысячи тон в год. В глубинке о нем еще и слыхом не слыхивали, но в обеих столицах его пили уже все сословия. Ничего особенного в том, что я попросил полового заварить его покрепче, на мой взгляд, не было, и я тем более удивился, когда напротив моего стола возник очень внушительный полицейский чин.
