Назад в СССР: демон бокса 2 (СИ) - Матвиенко Анатолий Евгеньевич (книги без регистрации бесплатно полностью сокращений TXT, FB2) 📗
Третий этаж, но в окно влетел камень. В общем, ночка та ещё была. Заснул под утро, снились боксёрские перчатки, повешенные на гвоздь, символ окончания занятий спортом. С перчаток капала кровь.
А пролитая армянская кровь взывала к отмщению, и я не могу винить тех ребят. Горцы, мать их, народ небольшой. Пусть не кровная месть, то на какое-то восстановление справедливости они должны надеяться, будут беззубыми или разобщёнными — их раздавят поодиночке.
Результат не заставил себя ждать. «Советский Спорт» вышел со статьёй на половину второй полосы «Нам не нужен такой бокс». Мне припомнили всё: отбитое причинное место соперника на юниорских соревнованиях по боевому самбо, Тайсона в больничке с сотрясением мозга, сломанную челюсть Стивенсона. Автор выставил меня монстром, выходящим на ринг увечить нормальных боксёров-любителей. О крайне грязной манере усопшего вести бой — ни единого слова.
О том, что журналист получил нормальную пачку ассигнаций, можно не сомневаться. Это я понимаю, а массовый читатель «Советского Спорта» отнюдь не такой прошаренный.
Никаких выводов и предложений по недопущению подобных инцидентов журналюжка в статье не разместил, ограничился постановкой вопроса: вправе ли зверь в человечьем обличье по фамилии Матюшевич представлять отечественную школу бокса на международных соревнованиях.
Коган, размахивая газетой, издавал сентенции в духе «а я ведь тебя предупреждал». Ким совершенно повесил голову. Он, словно получив отдельное поручение от «Вышнего», прямо намекал: выигрываешь в Мюнхнене, и тикаем на Запад, денег хватит на пару-тройку лет, а там начнётся золотой дождь. Поскольку кампания против меня развязана с подачи центральной всесоюзной прессы, большой вопрос, выпустят ли в загран вообще, как долго я смогу пребывать в чемпионской форме, да и его годы тикают.
В Донецке пришлось зависнуть дня на три. Областная прокуратура записала мои объяснения, тренера и секунданта. Пожилой украинец, заместитель прокурора области, заверил, что ко мне претензий у правоохранителей нет. Видеозапись боя они приобщили к материалам, заставили прокомментировать каждую секунду боя украинских судей всесоюзной категории, те подтвердили, что ничего предосудительного я не совершал, мой более чем оригинальный прыжок и каратёшный удар в прыжке необычен для бокса, но не выходит за рамки правил.
— Вы столько успели за три дня! — искренне изумился я.
— Не удивляйтесь, — грустно ответил советник юстиции, почему-то посмотрев на настенный портрет Ленина, словно просил поддержки у покойного вождя. — Столько звонков посыпалось — из Киева, из Москвы и, конечно, из Еревана. Остальные дела пришлось сдвинуть. И судмедэксперты отодвинули в сторону другие тела, говорят, в мозгу погибшего обнаружены следы множественных микрокровоизлияний. Ваш удар в лоб, Валерий Евгеньевич, просто завершил начатое другими соперниками Варданяна. Жду официальное заключение, но уже сейчас скажу: будет вынесено постановление об отказе в возбуждении уголовного дела за отсутствием в действиях гражданина Матюшевича состава преступления.
— Спасибо!
— Не за что, такая работа. И я всегда болел за вас. Ну, кроме случаев, когда били украинских боксёров. Автограф дадите?
— На протоколе?
— Нет, для себя.
На такой случай я носил сувенирные боксёрские перчатки, шитые цеховиками Грузии, в два спичечных коробка размером. Расписался и протянул прокурору.
Коган, присутствовавший при разговоре, на ступенях прокуратуры напомнил: ничто ещё не кончилось. Под суд не отдадут, но надо ещё знать, что решит Москва. Смерть боксёра на ринге или сразу после матча случалась, но Госкомспорт и спортивные журналисты СССР всегда любили подчеркнуть: такое случается лишь на проклятом Западе у профессионалов, где гладиаторы ринга приносятся в жертву и погибают на потеху публике ради наживы организаторов убийственных схваток. У нас совсем другое дело… Нет, теперь и у нас случилось.
Зато с каким облегчением вздохнула Вика, узнав, что в ближайшем обозримом будущем я невыездной! Взволновалась только:
— Ты убил человека…
— Я тебя умоляю. Просто съездил хаму по роже, не зная, что у него сосуды хрупкие. В Афганистане мочил духов в бою, в Ил-62 сразу семерых отправил на тот свет. Дорогая, твой муж — серийный убийца! Пусть только кто-то станет у нас на пути или вздумает тебя с Машенькой обидеть.
Она подумала и решила не париться.
А мне ещё предстояло выяснение отношений с «Вышним», когда тот заметит моё отсутствие в сборной СССР на чемпионате мира. Сочтёт ли окровавленные перчатки достаточным основанием откосить?
Во всяком случае, оцифрованный архив «Советского Спорта» ему доступен и статья «Нам не нужен такой бокс» тоже. Пусть читает и развлекается.
Глава 14
14
Спецназ
Почему-то для любого московского начальства, что спортивного, что ведомственного, вызов нужного человека в столицу откуда-то из периферии считается делом обыденным, лёгким, в общем, по щелчку пальцев. Командировочные расходы, выключение из текущих, возможно — крайне необходимых дел, всё это не просто игнорируется, даже не вспоминается.
Хуже всего, когда непосредственное начальство на месте понятия не имеет, что влечёт за собой вызов. Звонить наверх и спрашивать, зачем, господа высокопоставленные, вам понадобился наш персонаж, как минимум, не принято. В качестве уважительной причиной неявки рассматривается разве что загранкомандировка. Болезнь или смерть таковой не являются, не едет сам — доставьте тело! Согласен, немного утрирую.
И так, я в бесчисленный раз на Лубянке, то есть на площади Дзержинского, в управлении кадров главного офиса КГБ СССР. Со мной беседует кадровик, сбоку от него сидит и с прищуром на меня смотрит очень худой мужчина лет пятидесяти, седой и молчаливый, в штатском. Ежу понятно, пришёл на меня посмотреть, а что его мне не представили — в порядке вещей.
— На вашей боксёрской карьере поставлен крест, — резюмировал подполковник-кадровик, перелистывая бумажки, подшитые в толстое личное дело, очевидно — моё.
— Скорее, она поставлена на паузу. Ни законов Украины, ни правил бокса не нарушил. Уверен, стихнет резонанс, и Госкомспорт даст мне следующий шанс. Возможно, хотя бы на тренерской работе.
— Но у вас нет тренерской подготовки… В следующем году заканчиваете юрфак, а не институт физкультуры.
— Второе высшее — дело наживное.
— И по поводу «стихнет резонанс» вы излишне оптимистичны. В Ереване похороны убитого вами боксёра вылились в многотысячный митинг и едва ли не общенациональный траур.
Репетиция… Через четыре года армяне начнут акцию в аэропорту, пожалуй, первую в своём роде, после чего трещины раскола опутают весь «нерушимый».
— Прошу не употреблять слово «убитый» или «убийство». Варданян сам дошёл до состояния, когда любой удар в голову мог стать роковым.
— Поясните.
— Охотно. Начну издалека. Вы когда-нибудь видели, пусть на фото, результат попадания пули из пистолета Макарова в бронежилет?
— Я видел, — впервые разомкнул уста мужчина в пиджаке. — Если в упор, то обширная гематома. Вплоть до перелома ребёр. Зависит от материала жилета. Лёгкий — пробивает.
— Спасибо, товарищ! — понимая, что его присутствие здесь, как и жу-жу у пчёл Винни Пуха, неспроста, счёл необходимым сделать ему реверанс. — Сила удара оценивается в половину тонны. Ну а удар боксёра тяжелого или, тем более, супертяжёлого веса — тонна и более. Я привёл пример с бронежилетом, потому что он распределяет энергию удара на большую площадь тела, чем пуля. Неудивительно, что в Лас-Вегасе чернокожий боксёр, получивший мой апперкот в корпус, получил разрывы внутренних органов. А представьте, что такой удар прилетает в голову!
— На себе пробовать не захотел бы, — согласился подполковник.
— Теперь представьте, мы выходим на ринг с вероятностью поймать тонну на голову, возможно — пару раз за поединок. Способны ли жалеть соперника, готовящегося нанести нам такой удар, относиться к нему как другу-товарищу и нежно обниматься до и после встречи? Ничего подобного, эти наши телячьи нежности рассчитаны чисто на публику, на подчёркивание, что гуманный любительский бокс не имеет ничего общего с профессиональным.
