Римская рулетка - Ярвет Петр (бесплатные версии книг .TXT) 📗
Убедившись, что оппонент завершил обличение, Феодор покашлял, и Андрей живо представил себе его лицо: вот он сдвигает перед собой кончики пальцев перед тем, как улыбнуться, спрятав улыбку под огромным греческим носом.
– Ну, как говорят в народе, – без малейшего озлобления проговорил устроитель азартных игр, – «а за козла ответишь». Говоря же серьезно, дорогие друзья, я не вижу противоречия в том, что, занимаясь петушиным двором, владею петушиным питомником. Предмет надо знать, друзья. А если кто-то из присутствующих имел несчастье ставить против моих питомцев…
Поднялся шум, но его покрыл тот же голос, который Андрей слышал вначале:
– Наверное, нет смысла напоминать, почему собираемся мы здесь, а не в сенате. Мы делаем это, чтобы исключить распри, дрязги и процедурные вопросы, без которых не обходятся пустобрехи и словоблуды на мраморных скамеечках, в то время как самые дельные и достойные из настоящих сенаторов давно приглашаются на эти тайные сходки. Мы не можем сидеть и ждать, когда оппозиция всучит населению программу, после которой оно почувствует, что ему швырнули толстый ломоть хлеба. Мы должны не пропустить свой ход и предложить со своей стороны порцию зрелищ. Тогда все, что делается, пойдет только на благо республике. Но горе нам, если мы не рассчитаем силы.
Весьма бесцеремонно Андрей отстранил Саню и сам заглянул в светящуюся щель. Говорил крепкий румяный мужик с кубической головой и с густой растительностью на груди, которую не в силах была скрыть даже тога, накинутая наподобие купального халата.
– Это кто? – спросил Теменев у Сани, не особенно надеясь на ответ.
– А я знаю? – огрызнулся тот. – Они тут портретов своих не вешают.
И вправду, впервые в жизни Андрей осознал, что даже такое пустое дело, как вывешивание портретов руководителей государства в служебных кабинетах, может иметь большое практическое значение.
Невольные свидетели поднимались по каменной, слегка подсвеченной луной лестнице, а сзади неслось: «Я прошу у вас, верных патриотов, которым важно не сохранение правящего режима, а счастье, стабильность и будущее нашей империи: дайте народу ЗРЕЛИЩ. Любых: глупых, умных, элитарных, площадных, буффонных, пустых, пошлых, но новых, новых и новых, дайте им это все, и вы навсегда забудете о волнениях, оппозиции и прочих пустяках. Пока продолжается зрелище, боги раздора и самое воплощение его – Рыжая Ата, засыпают на лучезарном Олимпе. Итак, и эту задачу мы возлагаем вновь на нашего ученого и практически подкованного друга Феодора».
Феодор взбежал по лестнице, словно молодой, и тут же принялся утаптывать землю вокруг ржавых Железных колец, за которые только что брался руками. Его приятно удивило, что оба спутника дождались его возвращения. Он похлопал Теменева по плечу, а Саню потрепал по голове.
– Молодцы, ребята! – приветливо сказал он, отвязывая взнузданную лошадь от пинии и не без умелости ставя ногу в стремя. – Вы мне сегодня очень помогли. Я даже подвез бы, да не думал, что вас двое окажется. И к лучшему. Как выяснилось, у меня масса дел. Надо сделать несколько важных подарков хорошим людям.
Он уже собирался тронуться, когда его настиг иронический Санин вопрос:
– Одним хлеба, другим зрелищ?
Помимо криминальных кварталов, на Лиговке в городе Питере есть и школы. Саня не часто сталкивался в жизни с чем-то, знакомым по школьной программе, но это латинское изречение он опознал и, чего греха таить, нечеловечески возгордился.
Феодор вдумался в сказанное и притормозил готового сорваться вскачь коня.
– Вы что, за мной туда поперлись? – спросил он, слезая с коня.
Пожалуй, впервые за все знакомство Андрей не улавливал в голосе ростовщика и менялы профессиональной приветливости.
– Честно говоря, мы не перлись, – объяснил Андрей. – Он туда упал, я полез доставать…
– Угу, – согласился Саня, – это я сам туда упал.
– Ну, точно! – поддержал беседу Андрей. – Это я туда лез, а ты меня не пускал!
– Не будь вы мне симпатичны, – медленно и веско прервал их Феодор, – я бы сделал вид, что ничего не слышал, поехал по делам, а наутро вас обоих нашли бы…
– Это меня, может, и нашли бы, – без спросу перебил Саня, – а вот его вы бы ни хрена не нашли! Потому что он, – подросток, словно в этнографический экспонат, ткнул пальцем в Андрея, – профессионал, а вы лохи, даже я вас сразу узнал. Вы – тамплиеры, вот вы кто!
Должно быть, ослепленный собственной исторической эрудицией бойкий ребенок решил сыграть ва-банк, разом промахнувшись как минимум на десяток столетий. Кого же тут винить, сказал бы Святослав Хромин, когда круг познаний целого поколения формируется сомнительным блокбастером, потом мультяшным сериалом, а под конец добивается компьютерной игрою?!
Андрей и Феодор, не сговариваясь, переглянулись и уставились на подростка, который, прекратив свои провокационные высказывания, уставился в одну точку между ними. Секунду Андрей вглядывался в два маленьких отражения окраины, залитой зеленоватым болотным туманом, в его глазах. А потом, выбросив руки вправо и влево, обхватил обоих собеседников за плечи и, оттолкнувшись хорошенько ногами, кинул себя и их вместе с собой на землю метрах в двух от места, где они стояли. Уже падая, он расслышал звук, похожий одновременно на звон порванной гитарной струны и треск щепы, отколовшейся от поваленного дерева.
Потом словно большая длинноносая птица пролетела над всеми тремя, и бедная, долготерпеливая кобыла всхрапнула недобрым голосом, но Андрей уже лежал, вернее, перекатывался на земле, а в руках его, сложенных над головой, был все тот же пистолет системы Макарова.
Упражнение называется: «Стрельба назад из положения лежа». Человек бежал по улице, но не петлял, явно не рассчитывая на ответный удар, ведь чтобы натянуть тетиву арбалета, нужно время. Андрей нажал на спуск, сухой пистолетный выстрел словно бы заставил подпрыгнуть от неожиданности всю эту затхлую окраину, не слыхавшую такого с сотворения мира. Человек, бегущий по улице, споткнулся, отбросил в сторону неуклюжую громадину арбалета и сделал еще несколько неуверенных шагов, пока Андрей перекатывался на живот и целился вторично с упором на локти. Но вот тот, кто стрелял из арбалета, споткнулся снова и сразу упал ничком.
Андрей поднялся на корточки, встал, а за его спиной мягко обрушилась на землю лошадь, пронзенная в горло цельномедной арбалетной стрелой длиной в полтора локтя. И только теперь Андрюша узнал белую кобылу, на которой не так давно въехал в Вечный город.
– Одно никак понять не могу, – без восторга отрезая и отправляя в рот кусочки приевшейся миноги, сказал Андрей. – Какая власть в городе? Вроде республика, но есть цезарь. Вроде диктатура, но все упирают на демократические свободы.
– И эту власть ты собираешься спасать? – Святослав лепешкой выманивал оставшийся на тарелке соус.
– Я – государственник. Я собираюсь спасать любую власть. Хорошая или плохая, она противостоит анархии, дает гарантии спокойной жизни. Чего лыбишься? Минимальные, но все-таки гарантии. Может, нас затем в прошлое и забросило, чтобы мы спасли Рим. Не гуси же его спасут.
– Благими намерениями…
Айшат предпочитала молчать. Не потому, что девушка должна молчать, когда джигиты разговаривают, а потому, что поднятые вопросы ее не волновали.
– Любое централизованное общество, – постепенно заводился Теменев, – по мере развития все уверенней отказывается от показной жестокости. Вместо силы – любовь, правда, Айшатка?
Айшат снова предпочла промолчать.
– Рабский труд сменяется наемным? – не унимался Слава.
– И это, и основной закон здешнего правления: «Хлеба и зрелищ!». Заметь, не «Кнута и зрелищ!», а хлеба! Пряника! – Андрей забыл про миноги. – Любое общество, развиваясь, все реже прибегает к жестокости, и мой исторический долг – отменить бои гладиаторов, как пережиток кровавого прошлого.
– Самому развитому обществу не обойтись без жестокости, – забыл про соус Святослав. – Как только оно становится способно оплатить хлеб и зрелища для черни, так появляются масоны, пытающиеся прибрать все к рукам.
