Другой путь - Бондарь Дмитрий Владимирович (книги полные версии бесплатно без регистрации .txt) 📗
Я уже совсем было опустил руки, когда на глаза мне попалась таблица с валютными курсами. Доллар стоил три с небольшим марки и должен был вскоре подняться почти к трем с половиной, чтобы потом — как обычно «внезапно» — рухнуть к начальному уровню. Все плохое всегда случается «внезапно», это «хорошее» нужно долго и старательно воплощать. Эта хрестоматийная история «долларового пузыря», надуваемого с самого 1980 года, графики которой были едва ли не в каждом учебнике по биржевому трейдингу, всплыла в памяти и, бросив на пол газеты, я помчался звонить Расселу. Я даже вспомнил даты! Примерно, конечно. Доллар будет лезть вверх весь февраль, в самом его конце ухнет вниз с уровня выше чем 3,45, затем, после нескольких отскоков, к концу апреля он будет стоить около 2,95! Сто пунктов за два месяца!
Пока я искал записную книжку, пока набирал номер — Захар меня догнал:
— Вспомнил?
Я, радостно осклабившись — словно умалишенный, получивший неожиданное разрешение выйти из психушки на волю, закивал головой, а в трубке услышал голос Чарли:
— Да! Чарли у аппарата! Если вы приятная блондинка, то давайте сразу перейдем к делу!
— Чарли! — горячечно заорал я. — Срочно запускай свои виртуальные офисы! Срочно!
— Что стряслось, Сардж? — спросил меня наш «технический консультант».
— Играем против немецкой марки!
— Мы не сможем играть по всем счетам против марки. Часть из них не может быть использована для валютных операций…
— Чарли, ты же прекрасно меня понял, — уже немного успокоившись, сказал я, — запускай в дело те депозиты, где эта операция возможна! Лезь в максимальное плечо. И не спрашивай объяснений ради всего святого! Делай!
— Подожди-ка… Я смогу разместить только сто тысяч, — что-то посчитав, сообщил Чарли.
— Пусть так. На остальное пока купи золото, — решился я.
— Да, сэр! — в манере американского морпеха ответил Чарли и отключился, спеша выполнить свое обещание — потому что до закрытия торгов оставалось меньше полутора часов.
Я положил трубку и посмотрел на Захара.
— Началось! — Я не верил себе, что наконец-то запустил ту машину, что придумал Изотов.
Захар, также переполненный чувствами, прошелся по комнате колесом и заорал:
— С почином нас, Глеб Егорыч!
Я показал ему кулак, чтоб внимательнее относился к конспирации, и опустошенно опустился на деревянный стул у телефонного столика.
— За это нужно выпить! — Захар уже бежал с кухни с бутылкой нелюбимого Сэмом бурбона, купленного однажды на пробу.
— Сопьемся, дружище, — предупредил я его, подставляя стакан под золотистую струйку кукурузного виски.
— Мы по чуть-чуть, — отмахнулся Захар. — Событие у нас с тобой не рядовое. Сегодня мы сделали первый выстрел в нашей войне. Главное, чтобы он не оказался холостым!
Мы успели выпить по паре раз, когда зазвонил телефон и пунктуальный Чарли доложил, что все сделано, распоряжения отданы и теперь остается только ждать. Он тоже поздравил нас с началом и сказал, что непременно сегодня вечером заглянет в бар к рыжему Джейку пропустить пару стаканчиков за успех.
Хоть я и был уверен в точности своей памяти, но волновался так, будто от меня зависело — погаснет зимой солнце или еще посветит несколько миллиардов лет? Не помогали уговоры Захара и успокоительное «пивко» от Сэма. Я то и дело срывался на них, словно бешеный пес. Меня трясло ежедневно до самого двадцатого февраля, когда, нарисовав «флаг» в районе отметки 3,20, котировки понеслись ввысь! Я расслабился и даже позволил уговорить себя на посещение кинотеатра во Франкфорте. На премьеру «Однажды в Америке» от Сержио Леоне — с Де Ниро и Вудсом, удачно исполнившими роли еврейских гангстеров.
В предпоследний день февраля мы «перевернулись» и стали играть за марку — доллар должен был вот-вот обрушиться.
На следующий день это и случилось, вызвав истерику по телевизору у многочисленных аналитиков, еще вчера предвещавших, что доллар продолжит укрепляться. Курс грохнулся сразу на двадцать пунктов, потом котировки развернулись и попытались восстановиться, но уже через неделю рухнули еще ниже! Сразу нашлись объяснения такому поведению валют, и те же самые аналитики, что неделю назад рассказывали всем, как выгодно вкладываться в доллар, наперебой стали советовать перекладываться в любую другую валюту. Начиналась биржевая паника.
Я с утра и до вечера пританцовывал, подсчитывая барыши.
8 марта, в пятницу, приехал Чарли. Разумеется, здесь этот день никто не отмечал, и мы с Захаром тоже не были исключением — международный женский праздник остался для нас в далеком прошлом, на другом континенте.
Мы немножко поболтали о том о сем, Сэм успел в очередной раз погрызться с Расселом на почве неверия в эффективность реформ президентской администрации, но не всерьез. Пропустили по стаканчику бурбона и сыграли в покер. Захар всех ободрал (я старался играть честно — не заглядывая ни в чьи карты) и разбогател на целых двести семнадцать долларов. Досадливо хлопнув ладошкой по столу, Сэм ушел смотреть телевизор — «Санта-Барбара» была бесконечна.
Отозвав меня в сторону, Чарли сделал заговорщицкое лицо и спросил:
— Как вы это сделали, парни?
— Что? — не очень понимая, о чем он, переспросил я на всякий случай.
— Я про Форекс говорю. Невозможно иметь такой инсайд! Я понимаю, что сейчас это была только проверка работоспособности схемы, и я со страхом смотрю в завтра — когда она заработает в полную силу! Кто стоит за вами на самом деле? Вы понимаете, что вот так можно запросто обрушить любую экономику?
Понимал ли я? У меня были хорошие учителя в будущем вроде Джорджа Сороса, его партнера Джима Роджерса или Ларри Уильямса. Я не стал говорить об этом вслух.
— Чарли, мы же не зря придумывали все эти хитрые ходы? — спросил я. — Нам вовсе не нужно обрушать чью-то экономику. Это не наша цель. Большие люди просто желают немного заработать. И, кстати, готовься ко второму этапу нашей операции — реинвестированию полученной прибыли в реальные производства. Начнем мы этим заниматься примерно через годик, но нужно заранее присмотреть способы — как это сделать. По-прежнему главные условия — конфиденциальность и безопасность.
— Сардж, — проникновенно заглянув в мои глаза, произнес Чарли, — скажи мне вот что: если я вложу в ваши ордера немного своих денег, наши хозяева не сильно расстроятся?
Я ждал подобного вопроса. Вернее, я бы не удивился, если бы он стал так делать, не известив нас, но, видимо, страх в нем был сильнее алчности — поэтому он и спросил. А скоро к его пухнущим депозитам начнут приглядываться и другие, и с этим нужно было что-то делать. Но запретить совсем я тоже не мог — он бы просто не стал меня слушать, ослепленный блеском пиастров, и тогда могло случиться все, что угодно.
— Нет, Чарли, — обнадежил я его, — им нет дела до того, как ты распорядишься своими доходами. Но не нужно злоупотреблять. Это может плохо кончиться.
Рассел оглянулся на Захара.
Майцев сидел за карточным столом и старательно делал вид, что не имеет к нашему разговору никакого отношения.
А в воскресенье умер Черненко, последний Генсек из «древних». Его похороны не были так пышны, как у Брежнева или Андропова, — все прошло как-то буднично и привычно. Сэм, посмотрев, как на CBS соловьем заливается Майк Уоллес, строя прогнозы о дальнейших отношениях Рейгана с Россией, напился нелюбимого бурбона и стрелял в ночное небо, надеясь сбить «все эти чертовы штуки, что подвесил там Ронни, чтобы разозлить русских». Ему не нравилась концепция «Звездных войн», придуманная в администрации сорокового президента. Сэмэль Батт считал, что эта доктрина не что иное как «способ загнать население в пожизненное рабство».
А у нас с Захаром состоялся напряженный разговор.
Когда дядюшка Сэм успокоился и уснул, мы с Захаром вышли на улицу, прибрали гильзы от Сэмова «Моссберга», разбросанные по всему двору, а потом, глядя в небо, Майцев вдруг сказал:
— Знаешь, Серый, так странно знать, что все произойдет так, как ты говоришь. Еще страннее присутствовать в предсказанных событиях. Ты ведь торопился до похорон Черненко доказать Павлову, что можешь давать результат?
