Попаданец на гражданской. Гепталогия (СИ) - Романов Герман Иванович (полная версия книги .txt, .fb2) 📗
Троцкий, стянувший играющие нервы железным обручем воли, заговорил таким нарочито спокойным голосом, что набравший было в грудь воздуха Фрунзе поперхнулся.
Владимир Ильич, сильно сдавший от столь позднего, да еще тяжелого совещания, беспокойно заворочался в кресле, куда он присел, чувствуя свинцовую усталость как от своего обличительного монолога, так и от горячего выступления Дзержинского, которое потрясло его до глубины души. Ленин с тревогой в глазах посмотрел на Троцкого, в глазах прямо читалось: «Опять что-то замыслил, иудушка».
– Судя по всему, подготовка свежих белогвардейских корпусов будет завершена к маю, и в наступлении могут принять участие полтора десятка пехотных дивизий и столько же конных, если не больше. И это не считая кавказских стрелков, которые могут быть переброшены на Южный фронт в течение двух-трех недель…
– Вы уверены в этом, Михаил Васильевич, и в своей необыкновенной проницательности, достойной лучшего применения?
Тихий голос Троцкого стал настолько ехидным, что едкий сарказм, сочившийся в словах, поразил даже Владимира Ильича, великолепно знавшего своего союзника по власти.
Ленин не больно жаловал Льва Давыдовича, часто называя его разными эпитетами, самым мягким из которых являлась «политическая проститутка», но отдавал должное энергии, железной целеустремленности и изворотливому уму председателя РВС и наркомвоенмора, фактического создателя Красной армии. И если Троцкий заговорил таким тоном, от которого Фрунзе побагровел, Сталин побелел, а Дзержинский воспрянул, то жди немилосердной выволочки – Лев Давыдович больше всего любил сводить политические и личные счеты при собеседниках, дабы все могли свидетельствовать в его пользу.
– Если бы я не знал преданность дорогого товарища «Арсения» святому делу нашей пролетарской революции, то заподозрил бы его сейчас как подлого буржуазного наймита!
Троцкий бросил страшное обвинение командующему самым небрежным тоном, добившись дружного возмущенного вскрика собравшихся, и тут же смягчил смысл сказанного:
– Но единственное, в чем я могу упрекнуть Михаила Васильевича, так в том, что он недостаточно владеет общей обстановкой на фронтах, ввиду того, что здесь требуются специальные знания и навыки, столь ценимые в армии, а также более взвешенный подход со стороны ЦК!
– Я попрошу тебя яснее выразить свои мысли, Лев Давыдович! – Лицо Ленина покрылось багровыми пятнами – вождю сильно не понравился намек на полную бездарность, ибо косвенно Троцкий обвинил его, прекрасно зная, кто протежировал назначение Фрунзе.
– Вы, Владимир Ильич, гениальны в своем предвидении о противоречиях между главными империалистическими державами. Сейчас, как никогда ранее, они отчетливо проявились. Дело в том, что белые хотя и желают задушить нашу Советскую республику, но воевать с нами в ближайшие полгода, а то и год, не станут. Хотя Франция с Англией поставляют на юг транспорты с оружием и снаряжением, надеясь, что царь начнет таскать для них каштаны из костра, белые для нас пока не опасны.
– Обоснуйте!!! – Голос Ленина чуть не сорвался на визг – с одной стороны, славословие ему определенно понравилось, ведь на лесть можно поймать любого человека, но, с другой – происходившее напоминало воскресную порку для нерадивых детишек, которую ему доводилось видеть в своем захолустном Симбирске в столь давние времена.
– В свое время я заключил с генералом Арчеговым ряд соглашений, в том числе и продление перемирия. И тоже думал, что этот щенок хочет обмануть, толкая нас, другого слова и подбирать не нужно, в безоглядное наступление на Западном фронте, на Польшу, Германию и дальше на Францию. Но сейчас я вижу совсем иное – белые не просто скрупулезно выполняют наши прежние договоренности, они действительно заинтересованы в успехе мировой революции, как бы это странно ни звучало! Поражение Антанты позволит им как избавиться от долгов, так и сокрушить нашими руками своих давних недругов, полностью обескровив их. А потому белогвардейцы будут выжидать до последнего, чтобы, как Северо-Американские Соединенные Штаты, вступить в войну в самый удобный момент и стяжать себе лавры победителя. Напрасные надежды, право слово! Так что сейчас нам настоятельно необходимо отправить на запад все надежные резервы и добиться там скорой и впечатляющей победы!
– Как только мы перебросим наши лучшие части к Парижу, нам ударят в спину, наплевав на соглашения с вами, товарищ Троцкий!
Фрунзе буквально сверлил злым взглядом председателя РВС, злобно сжав тяжелые кулаки, перевитые венами, – руки вечного труженика-рабочего, а не те холеные пальцы бездельников-интеллигентов, что были у большинства членов ЦК.
– Вы не правы, Михаил Васильевич, военная обстановка совсем иная, чем вы о ней думаете. Чтобы ударить нам в спину, как вы говорите, нужны войска, а где они их возьмут? С резервами, в отличие от нас, у белых обстоит плохо, а те, которые и были, уже задействованы. Нет, раньше осени никаких наступлений они предпринимать не будут. И здесь генерал Арчегов, как мы и договаривались с ним прежде, дает нам гарантии, весьма надежные гарантии, смею вам заметить!
С улыбкой Мефистофеля Лев Давыдович бросил на стол листок радиограммы и с победной ухмылкой сощурил глаза, сразу приняв облик главного персонажа «Фауста».
Его триумфа никто не оценил – недоверчивые взгляды скрестились на бумаге и с недоумением сошлись на председателе РВС. Первым отреагировал Ленин:
– Бумага все стерпит, Лев Давыдович! Договоры на то и заключаются, чтобы их нарушать. Такова диалектика жизни, батенька! А вы нам филькину грамотку суете… Хи-хи…
Иркутск
– Знаешь, Мики, здесь я познаю свое прошлое, то, которое в книгах не прочтешь. Удивительное дело – пришел к твердому убеждению, что в нашей революции и гражданской войне есть некая третья сила, что старательно не выходит на первый план, а все время прячется за кулисами и действует извне. Причем мы для нее в большей мере побочный продукт – получится что-нибудь – хорошо, не выйдет – ну и ладно, не очень-то и хотелось. Дергают, как куклы тряпичные, за нити, театр марионеток какой-то, право слово. Причем не столько нас, сколько большевиков!
Арчегов усмехнулся, глядя в густую ночную темноту за вагонным окном, освещенную несколькими станционными фонарями, – поезд миновал Иннокентьевскую без остановки, словно паровоз, устав от длительного пробега, торопился на отдых в депо.
– Я могу только догадываться, кого ты имеешь в виду, Костя. Наши заклятые друзья по Антанте?
– Не совсем так, скорее «добрый друг»! – Генерал побарабанил пальцами по подлокотнику кресла, обтянутому мягкой кожей. – В любом детективе, когда свершается преступление, первым делом ставят главный вопрос – кому оно выгодно? Ситуация для нас облегчена предельно – кто остался в изрядном барыше после Великой войны?
– Северо-Американские Соединенные Штаты! Ибо державы Антанты у них в долгах как шелках, две монархии – Германская и Австрийская растоптаны, а мы на карачках из развалин выбираемся!
– Вот то-то и оно. И сказавши «А», они сразу перешли к другим буквам алфавита – одна из которых и стала второй мировой бойней. Ты смотри, что делается – еще десять лет тому назад к американцам в Европе относились крайне несерьезно, даже в Вашингтоне держали не послов, а всего лишь посланников, как во второразрядных странах типа Латинской Америки либо Балкан. Потребовалось две страшные войны, и ситуация кардинально изменилась – Старый Свет в разрухе, все под «планом Маршалла» ходят и американскую помощь клянчат. Лига Наций, спешно трансформировавшись в Организацию Объединенных Наций, переехала в Нью-Йорк из Женевы. Вот как они лихо всех под себя подмяли!
– Но ведь Россия при Сталине смогла им противостоять, и про Карибский кризис ты мне однажды рассказывал!
– СССР не Россия, Мики, это была настоящая держава. Та РФ, которую я покинул, представляла жалкое зрелище – обломки некогда великой страны, дымящиеся и поруганные, но все же стремящиеся сохранить, нет, не былое величие, хотя бы достоинство. Наши правители больше напоминали дешевых смазливых содержанок, пытающихся выклянчить лучшие условия у хозяина. Как у нас в те времена говорили – тот, кто кормит девушку в ресторане, тот ее и танцует!
