Попаданец в себя, 1965 год (СИ) - Круковер Владимир Исаевич (читаем книги онлайн бесплатно полностью txt) 📗
Николай Хохлов – журналист «Известий», специальный корреспондент по Африке. был схвачен конголезской полицией после передачи в газету материала о жизни в этой колониальной стране после захвата власти диктатором Чомбе. По Советскому Союзу прошли митинги с лозунгами: «Свободу Хохлову!». 15 марта, после 46 дней заключения в леопольдвильской тюрьме (Конго), он был освобожден. Вернувшись домой, Хохлов дал пресс-конференцию для советских и зарубежных СМИ, которая в течение двух часов проходила в редакции «Известий». «У меня отняли фотокамеру, засветили фотопленку, отобрали пятнадцать блокнотов записных книжек, дневники», – рассказывал он на пресс-конференции по возвращении [1].
Но сейчас июнь. Я подгадал поездку в Москву к лету, чтоб иметь возможность ехать без багажа, с небольшой балеткой. Так зовут в этом времени аккуратные, небольшие чемоданчики, заменяющие дорожные сумки и портфели. Имя ему дали, наверное, балетные чемоданчики балерунов, где жесткий каркас сохранял балетную одежду не мятой.
Моя поездка разведывательная, возможно набирать авторитет следует в другом городе: В Ленинграде или в Новосибирске. Авторитет равносилен богатство в эпоху развитого социализма, а богатство прирастет потом, в лихие девяностые, в течении которых намерен стать миллиардером. И потом основать город-школу, город-вуз для талантливых педагогов и талантливых учеников. Умами разрастется талантливое и моральное поколение, геометрическая прогрессия поможет сделать этот мир лучше. Я не настроен спасать СССР или поддерживать буржуйский социализм, к которому идут скандинавские государства. Я намерен улучшать всю планету, ибо застал в 2020 году апогей насилия над ней и над людьми. Вулканы, жара, свободные вирусы со смертельным действием, мужики с женской тенденцией и бабы – с мужицкой.
Я надел строгий темный костюм из жатки (дорогая материя, классический покрой, ручная работа), рассовал по карманам документы и сберкнижки на предъявителя и направился в редакцию.
Глава 5. Москва, Библиотека имени Ленина, 13-40
Зашел в знаменитую библиотеку. И никаких тебе сторожей, гардеробщика и то нет. Прошел в левый читальный зал, предъявил в абонементе удостоверение журналиста (очень ударно я потрудился два года в газетах Иркутска, Восточно-Сибирское отделение приняло меня в Союз журналистов СССР. Ценное в этом времени удостоверение, ценней только Союз писателей. Нет, конечно ксива Пре6дседателя ЦК КПСС еще ценней, но я тут пишу правду и ничего, кроме правды. Так что к писательской корочке тоже подбираюсь, сборник рассказов вышел в Иркутском издательстве, в Москву привез роман об Отшельнике и повесть про фею, которая так намучилась от капиталистов, что перелетела к нам, к коммунистам и комсомольцам. И тоже хочет в комсомол вступить, но для этого надо научиться читать и писать, поэтому она пошла в школу, учиться. Учиться, учиться, учиться, как завещал нам любимы Владимир Ильич и советует дорогой Леонид Ильич.
Взял стопку газет, открыл блокнот. Выписки – наше все.
Надо сказать, что с момента вытеснения в 1960 году своего детского сознания я, как попаданец в себя самого, добился определенных успехов.
Во-первых, я почти перестал мучиться угрызениями совести от умерщвления себя юного. Я, признаться, ещё в 200 году недоумевал – как это попасть в себя ребенка. Мозг этого ребенка под давлением инфы за пятьдесят лет вперед просто рухнет, вселиться сознание старика сможет лишь в безумного ребенка. Возможный вариант в существовании двух сознаний. Неизбежен конфликт, схватка за обладание телом. И вопрос – кто еще победит, я ставлю на настоящего хозяина тела, на ребенка. У меня вселение уничтожило разум меня-юного, сохранив моторику и подсознательное. Полное слияние с остатками разума ребенка произошло лишь через несколько лет, отчего таинственно выросли физическая сила и реакция.
Да, таинство попаданчества не обошлось без «плюшек», я могу слышать давно умерших в местах их захоронений или гибели. Свежих покойников не ощущаю.
Время, наверное, сопротивлялось движению против «течения», у меня было много неприятностей, вплоть до крушения траулера, куда по направлению приехал после окончания вуза.
Да, конечно, еще иняз окончил, шпрехаю, свободный инглиш и немного на француском. От прошлой жизни остался базарный иврит и письменная латынь.
В ранних, довоенных номерах газеты, где слепым шрифтом и без брусковой верстки, впритык шли тексты (порой даже без рамок, что задевало бывшего ответственного секретаря и специалиста по верстке газетных полос – меня прошлого) нашел информацию об уникальном (для тех лет) здании издательства. Оказывается, его построили аж в 1927 году по проекту архитектора Григория Бархина при участии известного инженера-конструктора, одного из основателей советской научной школы теории железобетона Артура Лолейта.
Здание газеты «Известия» на Пушкинской площади в Москве является одним из самых знаменитых столичных памятников конструктивизма второй половины 20-х годов прошлого века.
Динамику фасаду придают асимметрично расположенные балконы и квадратные часы на торце здания. Если верить истории, автором этих часов был кремлевский слесарь Беренс, который за десять лет до этого восстановил Кремлевские куранты. Доступ к механизму часов осуществляется изнутри. В кабинете главного редактора имеется для этого специальная дверь через которую необходимо было постоянно заводить механизм.
Кирпичные стены оштукатурены с имитацией бетона, нового для 1920-х годов материала. Отделочными работами занимались итальянские мастера, ранее работавшие над зданием Музея изобразительных искусств, использовались опробованные на здании музея технологии, например, добавление гранитной крошки в штукатурку.
Вот какая знаменитость, а я туда – в сапогах намереваюсь.
Тем ни менее пошел.
Глава 6. Москва, редакция газеты «Известия», 15-10
Постоял на площади, полюбовался Александром Сергеевичем. Перечитал про себя знаменитое стихотворение, часть которого выбито на пъедестале:
Все-таки советское образование – это что-то, вот много ли людей в том времени, когда я постарел и умер, знают его полностью. А мы учили, по программе положено было, вот и учили. А прекрасные строки падают не только в память, но и в душу. И делают эту душу лучше. Музыка, стихи, театр (не кино) – три музы, без которых душа черствеет.
