Возлюбленный враг (СИ) - Грез Регина (хороший книги онлайн бесплатно TXT, FB2) 📗
Потом мы сидели в кафе у выезда из городка, я так и не спросила его название, только поняла, что сама-то Познань находится рядом по соседству, и мы должны добраться до нее через полчаса-час по хорошей дороге. Я пила напиток, отдаленно напоминающий кофе - гораздо более терпкий, чем тот растворимый, к котором привыкла дома. Меня постепенно охватывал леденящий ужас, и я грела холодные пальцы о горячую маленькую кружечку.
Сначала я не поверила, а потом долго умоляла Стефана отправить меня обратно и как можно скорее, я даже бормотала что-то про «эффект бабочки», о том, что ничего нельзя в истории менять и это ему так с рук не сойдет. Горе-астролог только жалобно морщил лоб и моргал слезящимися глазками:
— Благоприятный момент наступит только в августе, только при вхождении Луны в знак Тельца можно будет попытаться вас вернуть, а пока… ох, даже Збарский бессилен, хотя я начинаю подозревать, что он такой же шарлатан, как и я.
— И что же мне делать тут у вас целых два месяца? Записаться в партизаны? Дайте-ка адресок ближайшего освободительного подполья!
Ответ Барановского поразил меня своим холодным цинизмом:
— Про подполье я ничего не знаю, но вот до ближайшего гестапо точно могу проводить, русская пани Ася. Моя комендатура напротив, я каждый день вижу из окна, как в соседнее здание заводят людей и обратно выходят только люди в немецкой форме. Вам все ясно?
— А вы меня не запугивайте! Учтите, товарищ Стефан, вы теперь мой сообщник. Это вы меня сюда телепортировали, я о таком временном путешествии не просила. Если уж пропадать, так нам обоим, я вас покрывать не намерена, я вообще не причем, я-то знаю итог войны и могу расслабиться… наверно… чуть-чуть…
Я могу вам примерный ход событий по месяцам набросать, вплоть до освобождения Польши советскими войсками, хотя кое-кто из будущих ваших братьев-поляков это потом новой оккупацией назовет. Вопрос чрезвычайно сложный для потомков.
— Если хотите, чтобы я вам помогал, пани Ася, научитесь язык за зубами держать! Иначе головы лишитесь! И никакой я вам не товарищ - это слово нужно забыть. Расскажете… конечно, вы мне все расскажете, а я еще подумаю, как и кому мне эту информацию подороже продать. Вы теперь полностью зависите от меня, пани Ася, а потому нам бы лучше подружиться.
Барановский со скользкой улыбочкой погладил мою коленку под столиком. Вот же противная гадина! Я в долгу не осталась:
— А милейшая Вига не будет против такой нежной дружбы?
Романтический запал писаря-хироманта тотчас испарился. Мы официально пообщались и пришли к взаимовыгодному соглашению: я подробно рассказываю Стефану о будущем, которое мне известно, а Барановский помогает мне продержаться в этом печальном прошлом целых два с половиной месяца до наступления благоприятного дня, чтобы провести обряд, способный вернуть меня в двадцать первый век.
А какие у меня могли еще быть варианты? От одной мысли, что абсурдная ситуация со мной происходит наяву, опять начинала кружиться голова.
Барановский плотно позавтракал аккуратными бутербродиками с ветчиной, допил свой кофе и мы поехали дальше. Он планировал поселить меня у друга-портного, потому что ревнивая супруга ни за что не позволит мне остаться в доме писаря даже на правах прислуги.
О том, чтобы выдать меня за любимую племянницу, тоже не могло быть и речи. Вся родословная Стефана давно уже была под пристальным наблюдением Виги, да и мне не хотелось цапаться с ревнивой «молодой» полькой.
Других забот полно, вот, например, по словам Барановского мне нужны новые документы, а где же их взять, спрашивается? Без приличного здешнего паспорта меня еще чего доброго примут за шпионку, а так хотелось бы тихонечко отсидеться три месяца, не попадаясь никакому злу на глаза и так же тихо себе вернуться обратно, в родную школу, к детишкам.
— Бумаги я вам попробую оформить, есть кое-какие связи. Скажем, что у вас украли чемодан на вокзале, самое обычное дело. Имя можно ваше оставить, оно звучит вполне по- польски, а фамилию… Вороновская, пожалуй, будет лучше.
— А, может, сразу Воронцова? - не удержалась я от ехидства. - В честь вашей богатенькой бабушки!
— Да-а-а, жаль, что именно вы свалились на мою бедную голову, со своей-то старушкой я бы нашел о чем поговорить! Уж она бы мне поведала тайну своего клада, порадовала потомка.
Мы проехали примерно половину дороги, по словам Стефана, как его машина вдруг зафырчала, заглохла и остановилась. Я не удивлена. Напротив, было любопытно, как эта картонная игрушка вообще продержалась так долго.
Стефан выбрался из тесного салона и полез под капот, а через некоторое время до меня донеслись громкие ругательные слова, часть из которых я даже понимала. Еще десять минут примерно он возился со своим «мустангом», а мне надоело сидеть и я тоже выбралась из салона, чтобы встать рядом, хотя бы для моральной поддержки.
А потом мой незадачливый собеседник вдруг заявил, что ничего не понимает в поломке и ему требуется компетентная помощь другого водителя. А для этого нужно всего-то, чтобы я помахала рукой проезжающей мимо машине. Она, конечно, сразу же остановится при виде столь милой пани, оказавшейся в беде и нам помогут завести чудо техники.
— Может, вы мне еще и вприсядку станцевать прикажете? - грустно съязвила я.
— Вряд ли вы на это способны в такой узкой юбке, - сально улыбнулся поляк.
Ах, ты…! Тянет выругаться. Успел уже все разглядеть, и блузочку мою белую и серую строгую юбку школьной учительницы.
— Сами тормозите помощников, я вам в служанки не нанималась!
А потом я увидела их… По дороге к нам приближалась большая машина вроде высокого длинного грузовика. За рулем находился человек в пилотке, а в кузове, держа между колен ружья, рядами сидели солдаты в куртках грязно-серого цвета. И все эти немецкие солдаты сейчас смотрели прямо на меня.
Покрываясь холодным липким потом, я нырнула обратно в автомобильчик Барановского, мне почему-то показалось, что сейчас машина остановится, меня схватят и поведут на расстрел. А если буду кричать им что-то про Нюрнбергский процесс вовсе дурочкой сочтут и еще поколотят перед смертью.
Я сжалась в комочек и только слышала, как затравленно бьется сердце, грозясь выпрыгнуть из груди да неистово стучат зубы. А тут еще горе-маг рядом суетится...
— Пани Ася! Вам плохо? Пани Ася, что с вами? Уже скажите что-нибудь внятное!
Барановский раздраженно тряс меня за плечо и сквозь зубы шипел новые ругательства, которые я уже совсем не воспринимала. С трудом разлепив мигом пересохшие губы я только пробормотала невнятно:
— Пожалуйста, верните меня домой, я их боюсь, я тут не хочу оставаться.
Мне кажется лишь в тот момент, когда я в реальности увидела людей в немецкой форме, то окончательно поняла, насколько же я «попала» и мне стало очень-очень страшно.
В голове моментально пронеслись кадры из всех виденных- перевиденных фильмов о Великой Отечественной Войне, эпизоды из множества прочитанных книг о немыслимых зверствах фашистов. И вот теперь я в самом эпицентре этого сурового времени, хотя…
Какой там эпицентр, на СССР они нападут еще только через месяц, Барановский сказал, что сегодня тут двадцать второе мая, а значит впереди четыре года войны и множество жертв.
Меня трясло, у меня никак не укладывалось в голове, что теперь именно я должна делать - куда-то бежать, кого-то предупреждать… Могу я что-либо изменить? Как мне отменить ужасную войну? Вот этот вопрос немилосердно сверлил мозг, вызывая панику и отчаяние.
А чертов астролог, будь он неладен, орет что-то в ухо, а я ничего не могу разобрать, я его даже почти не вижу из-за слез. Стефан сел рядом со мной и наконец замолчал. А я размазала по опухшему лицу слезы и тихо спросила:
— Как нам быстрее попасть в город? Неужели будем тут до ночи сидеть, а дальше что? Почему же вы сами не помашете рукой и не остановите сердобольного соотечественника?
Поляк обреченно пожал плечами.
— Бесполезно… Никто не остановится, чтобы подсобить жалкому маленькому писарю на его развалюхе.
