Да здравствует Государь! (СИ) - Касаткин Олег Николаевич (библиотека книг TXT) 📗
Короба пытались забросать землей, но все старания их потушить оказались безуспешными. Едва земля попадала на короб, как накалялась докрасна и теряла свое огнеупорное значение. Жар был настолько велик, что выжег до корней траву и кустарник вокруг.
Жители нагорной части, находившиеся на пожаре, увидев, что заполыхали их собственные дома, бросились через плотину к себе. В этот момент сильный порыв ветра обрушил на плотину тяжелый деревянный заплот, придавив до смерти множество народу…
Только вызванные по еще не сгоревшему телеграфу из Екатеринбурга и Нижнего Тагила пожарные машины — среди которых был и отличный шведский самоходный паровой насос — спасли город от окончательной гибели в огне.
В это же время прибыла помощь из Быньговского и Шуралинского заводов. Стих огонь только ближе к вечеру.
К тому времени в целости остались лишь северную часть города: менее тысячи домов.
В итоге более чем две трети Невьянска, сейчас являют собой гигантское пепелище, груды головней, закопченные остовы высоких печных труб, смятые листы обгорелого железа и пепел — один лишь пепел кругом…
В пруду плавали обгорелые пожитки невьянцев, плоты и перевернутые лодки и трупы утонувших и обожженных обывателей.
Тут же были фото изображавшее зрелище чудовищного опустошения: груды обгоревших бревен — все, что осталось от жилых домов, закопченные церкви и купеческие особняки, с искореженными листами железа на крыше. Еще прилагалась трагическая панорама обгорелого города снятая с Невьянской башни.
Ко всему этому прилагался сухой отчет пермского генерал-губернатор Василия Викторовича Лукошкова.
В нем были только цифры и факты говорившие что последствия постигшего Невьянский завод бедствия поистине ужасны.
Почти две с лишним тысяч домов сгорели дотла, без малого семь с половиной тысяч человек остались без крова. Были уничтожены многие заводские строения, здание конторы и волостного правления, больница, два начальных училища, гостиный двор с торговыми лавками. Огонь не пощадил ничего и никого. В пламени сгинули запасы угля, продовольственные и мануфактурные товары, гостиный двор, деревянные лавки, каменные и деревянные церкви и часовни, здание волостного правления, заводская контора и архив, больница, родильный приют, школы, аптеки, здание суда… Сильно обгорела единоверческая церковь Рождества Богородицы, а старообрядческая молельня сгорела дотла. Семь раз загорался каменный Спасо-Преображенский храм, но совместными усилиями прихожан под началом благочинного — отца Иоанна его отстояли.
Сгорела лучшая часть Невьянска, почти со всеми каменными домами и всей его богатой торговлей, сгорело будущее торговли и благосостояние невьянцев, а очень возможно, что и будущее самого завода.
Тысячи людей остались без крова и пищи. Число погибших с точностью не установлено но почти каждая семья лишилась кого-то из своих родных… Сотни людей получили ожоги и увечья — и один Бог знает сколько из них выживут.
В донесении генерал-губернатор не обошел и поведение своих подчиненных. Начальник Невьянского стана (губерния делась не на уезды а на станы по какому то административному капризу) Казубин, предоставя все как говориться на волю Божью, сбежал сам и увел всех своих подчиненных — спасать свое имущество и усадьбу.
(Тут Георгий не выдержал и сквозь зубы выдал одно короткое русское слово из тех каким в гимназии не учат.)
…Сразу после пожара был создан комитет помощи погорельцам под началом тамошнего земского врача Александра Архиповича Дементьева. В его состав вошли известные невьянские купцы, торговцы и заводские служащие.
Уже на другой день после пожара в Екатеринбург была отправлена телеграмма с просьбой о помощи: «Хлеб необходим, скупите сколько можно и шлите скорее, сегодня другой день голодаем, хлеба нужно четыреста пудов в день».
Эта телеграмма тоже лежит среди отчетов. Губернатор решил обратиться непосредственно к монарху — видимо увиденное им лично (Лукошков не преминул явиться на место происшествия) так на старика подействовало.
А все бумаги целиком лежали грудой как бы придавив карты района маневров с синими и красным прямоугольникам и донесения…
Да «означенный противник» побеждался… Как там будет в дни неизбежной войны?
Но это пока подождет — те несколько часов что о будет улаживать невьянское происшествие…
Года три назад во «Всемирном следопыте» тогда еще великий князь прочел заметку о том как в Североамериканских Штатах используют телеграф — необыкновенно распространившийся в этой стране. Телеграфисты в нерабочее время общались по всей линии, на языке азбуки Морзе. Болтали; обсуждали новости, рассказывали анекдоты, читали стихи(sic!) играли в шахматы…
Для многих телеграфистов, особенно в захолустье такое общение становилось даже важнее чем разговоры с живыми людьми. «По проводам» завязывалась дружба, а случалось и романы — благо женщин среди американских телеграфистов было немало. Иногда даже браки заключались по проводам. Жених мог быть в одном городе, а невеста — в другом… Телеграфисты остальных станций этой же линии были заранее приглашены на свадьбу и внимательно слушали обряд бракосочетания, состоящий из точек и тире. Жених и невеста лично брались за ключ, чтобы сказать «да». А когда обряд закончился, «гости» принялись поздравлять новобрачных. Мда — до такого на святой Руси дай Бог не дойдет — но вот управлять министрами по телеграфу ему прходится. Он запросил сановников насчет соображений касательно происшедшего.
Почему то самым первым отбил депешу Победоносцев.
«Ваше Императорское величество!! Я распорядился отслужить молебен и панихиду о погибших! Также послана передвижная церковь вагон с Екатеринбургской дороги. Также Синод озаботиться выделением нужной суммы на восстановление сгоревших церквей.»
Император уже набросал ответ.
«Этого недостаточно!
Синоду следует также выделить средства на восстановление домов и усадеб причта и особо — приходских школ.
Также было бы весьма неплохо если бы нашлись и средства и на нужды лишившихся крова мирян.»
Он уже хотел бросить листок на поднос как вдруг ему в голову пришла некая мысль.
«Полагаю также было бы очень хорошо если бы великие храмы Санкт-Петербурга выдели бы часть имеющихся у них денег на вспомоществование Невьянску. Может быть даже объять особый добровольный сбор с прхожан — наиболее щедрым жертвователям с Нашей стороны будет выдано благодарственное письмо».
Телеграмма оказалась в руках лейб-казака — чтобы через считанные минуты уйти в столицу.
А Георгий углубился в принесенные конвойцем телеграммы.
Министр имуществ…
«В.И.В! Из первоочередных мер как полагаю следует бесплатно выделить погорельцам нужное количество строевого леса из дачи Камышловского уезда Пермской губернии», — сообщал Островский.
Однако — похвалил Георгий. Делово и без промедления. А не юноша ведь — старый бюрократ.
«К исполнению» — коротко чиркнул он на бланке.
Так — а что министр внутренних дел?
«Государь — я готов немедленно отдать распоряжение выделить из особого фонда Министерства внутренних дел властям Пермской губернии на пособие пострадавшим от пожаров средства для распределения сих денег между наиболее нуждающимися обывателями. Полагаю что мы могли бы немедленно ассигновать семь тысяч рублей.»
Георгий поморщился.
«Видимо произошла ошибка и цифра была семьдесят тысяч — кроме того надлежит восстановить из средств министерства казенные учреждения города» — такова была резолюция.
На этом он закончил — явился государственный секретарь. К этому моменту в голову императору пришла одна мысль.
— Господин Половцев а кто собственно владеет Невьянским заводом?.
— Ваше Величество — я сразу не готов ответить сколь-нибудь подробно но помню по одному из сенатских дел касающихся уральского горнозаводского промысла что владеет им товарищество петербургских промышленников из числа владельцев Верхне-Исетского горнозаводского имения — граф Стенбок — Фомор, графиня Гудович и еще ряд людей.
