Крепостной (СИ) - Злотников Роман Валерьевич (книги бесплатно .txt, .fb2) 📗
Когда они уже покидали Бирмингем и заехали попрощаться — Уатт подвёл Великого князя к окну и указал на стоящую на улице телегу.
— Вот. Я решил подарить её вам.
— Что это?
— Это моё последнее изобретение — та самая машина для копирования скульптурных изображений.
— Но-о-о…
— Не спорьте, Ваше Высочество — я так решил. За время наших бесед, я убедился, что вы — человек, прекрасно осознающий последствия освоения энергии пара и механических станков для человеческой цивилизации. И этим подарком я заявляю всем, что всячески поддерживаю вас в этом деле. Будете вы как-то использовать это моё изобретение или нет — ваше дело, но я счёл для себя правильным сделать именно так.
После Бирмингема их маршрут резко поменялся. Потому что из разговоров с Уаттом выяснилось, что совсем рядом — всего в тридцати милях от Бирмингема, на Колбрукдейлских копях уже более десяти лет трудится паровоз конструкции некоего Ричарда Тревитика. Кто это такой — Даниил не помнил. А, может быть, и никогда не знал — не факт, что Усман вообще о нём рассказывал.
Судя по рассказам Уатта, этот самый Тревитик был очень деятельным человеком, но типичным неудачником. Потому что все его проекты неизменно оканчивались крахом. В том числе и последний — увеселительная железная дорога, которую тот построил в Лондоне для привлечения внимания публики и интереса потенциальных инвесторов… Увы, с инвесторами ему не повезло. Поэтому в настоящий момент эта дорога была арестована за долги, а сам Тревитик в очередной раз проходил процедуру банкротства.
Паровоз, носивший «оригинальное» название «Колбрукдейл», произвёл на Николая довольно сильное впечатление. Он, даже, прокатился на нём, причём не просто пассажиром, а, сняв мундир, ухватил лопату и бросил в топку пару горстей угля. А потом долго беседовал с механиком и кочегаром, а также с управляющим копями. После чего восторженно заявил:
— Нам нужен такой же! — и Даниилу пришлось довольно долго убеждать его, прежде чем принимать решение, посмотреть ещё какие-нибудь образцы.
В Манчестере они так же провели почти месяц. После разговоров с Уаттом и посещения Колбрукдейлских копей, а также осмотра находящегося неподалёку первого в мире металлического моста Айронбридж через реку Северн, Николай был охвачен энтузиазмом по поводу «промышленной революции», поэтому фабрики Манчестера посещал с огромным интересом. Более того, после той поездки на паровозе он взял себе за правило регулярно снимать мундир и вставать к тому или иному станку, пытаясь хоть что-то на нём сделать. Получалось… слабо. Но очень нравилось прессе, представители которой слетались на фигуру русского Великого князя как пчёлы на мёд. При том, что русского императора, который к тому моменту уже завершил свой визит в Англию и отбыл, как здесь говорили, «на континент», британская пресса жаловала не очень. Нет, поначалу-то его встретили восторженно, но потом что-то пошло не так. Что — Даниил так и не понял. Несмотря на то, что за время, проведённое в Англии, говорить на английском он начал довольно бегло, с чтением газет пока ещё были проблемы. Да и времени на них оставалось не особенно. С таким-то темпом, который задал Николай… Так что Александр I отбыл из Британии сопровождаемый глухим ворчанием и осторожными проявлениями недовольства, а вот Николаю те же самые газеты вовсю распевали дифирамбы.
Кстати, термин «промышленная революция» ввёл в обращение Даниил. Ну как ввёл… как-то ляпнул — он ведь ещё со школьных времён был для него вполне привычен, а Николай за него ухватился. Правда, тоже не сразу — первой реакцией было как раз отторжение. Мол, революция — это плохо, это зло, это бунты и убийства… На что Данилка, в тот момент изрядно распалённый разговором, только усмехнулся и сказал — ну да! А как иначе-то? Внедрение технических новшеств быстро разрушает прежнюю экономику и разоряет множество людей — ремесленников, торговцев, крестьян и, даже, аристократов. И этому множество примеров как раз здесь, в Англии. Помнишь, Ваше Высочество, нам Уатт про луддитов рассказывал… правда называл их неразумными людьми или откровенными преступниками… а они не первое и не второе. То есть — нет, они и первое, и второе, но, в основном, просто жертвы! Жили себе не тужили, освоили отцово мастерство, стали уважаемыми мастерами… а тут — бац! Механическая прялка. И то количество пряжи, которое вполне сносно кормило десять семей, теперь может выпускать всего один человек, работающий на механической прялке. И когда кто-то ставит целую фабрику с подобными прялками — тысячи ткачей идут по миру… А затем, отчаявшись, берут в руки топоры и молоты, и идут громить фабрику, сделавшую их нищими. Ну, а на них натравливают войска, которые встречают гнусных преступников и, одновременно, отчаявшихся людей ружейными залпами. Ты вот, Твоё Величество, знаешь, что в прошлый и несколько предыдущих лет количество английских войск, направленных на подавление таких выступлений, было больше, чем англичане выделили против Наполеона… Так что революция — самое правильное слово!
— И всё равно — нельзя уничтожать чужую собственность, — повторил Николай, спустя пару часов напряжённого обдумывания всего сказанного.
— Так кто спорит-то? — пожал плечами Данилка. — Тем более, что всё это бесполезно. Прогресс — неостановим. А капитал пойдёт на любое преступление, если ему пообещать триста процентов прибыли… — он всю жизнь, с момента как учитель обществоведения произнёс это изречение в школе, считал, что так сказал Маркс. И только уже переехав к сыну в Питер, и благодаря внукам, освоив в достаточной мере компьютер и обжившись в интернете, узнал, что на самом деле его произнёс Томас Даннинг, который как раз в это время, где-то здесь, на Острове, скорее всего, посещает школу и даже не подозревает о том, что кто-то его цитирует.
— … тем более, что мы в этом отношении находимся в куда более выигрышном положении, — продолжил он.
— Это почему это?
— А потому что у нас в промышленном отношении, считай — пустыня. Множество фабрик, которые создал ещё Пётр Великий, разорилось. Флагман нашей промышленности — Демидовские заводы на Урале, по большей части всего лишь поставщики сырья — для этой же Англии, кстати. Демидовский «Старый соболь» [32] в Англии вовсю конкурирует со шведским металлом, и держится на этом рынке, в первую очередь, кстати, из-за крайне низкой цены. И это при совершенно умопомрачительной логистике…
— Логи… как?
— Слово такое здесь есть, — поспешно проговорил чертыхнувшийся про себя Даниил. — Означает доставку. Всего — сырья, продукции, продовольствия, войск… Но я о чём — везти демидовский металл в слитках куда дороже и дальше. От Урала-то — и расстояние, и реки с волоками, и лишние перегрузки/перевалки… а цену приходится держать ниже, потому что шведский металл лучше качеством, — объяснения, которые давали им управляющие заводами, каковые они посещали, слушались им куда лучше Великого князя. Плюс кое-что из этого знал ещё из будущего.
— Почему лучше-то? — удивился Николай.
— Да руда у них лучше. Есть в ней какие-то микродобавки, которые и делают металл лучше качеством. Потому как чистое железо… оно, ну не совсем чистое. С нынешними-то технологиями. Всегда есть какие-то примеси. Как вредные, так и полезные. Эвон, когда начали при плавке металла каменный уголь применять — оказалось он железо чем-то таким загрязняет, что оно ломким становится. А некоторые добавки, наоборот — ему добрые свойства добавляют. Хром там, ванадий, молибден какой… — припомнил он названия из прошлой жизни. — Так вот у шведов они прямо в руде есть.
— Поня-ятно… — задумчиво произнёс Николай и снова надолго замолчал. Даниил покосился в его сторону. Вообще-то путешествие для юного Великого князя вышло очень познавательным. Во всех отношениях — от сексуальных до технологий и экономики. И свои собственные планы Данилке так же удалось продвинуть довольно значительно. Николай уже «загрузился» как раз в том направлении, в котором ему и надо. А если и со Стефенсоном всё пройдет, как он рассчитывал — положительный результат практически гарантирован…
