Демон против люфтваффе (СИ) - Минский Анатолий (читать книги онлайн бесплатно полностью без сокращений txt) 📗
В воздухе мы оказались в довольно странном составе, винд — лидер смог вмешаться лишь с земли.
"Салага, я Дабл. Бандиты прошли на север".
"Дабл, продолжайте набор высоты. Не преследуйте. Атакуйте на обратном пути".
Какое уж тут преследование! И охота на возвращающиеся самолёты — не то. Бомбардировщики уже сбросили груз, вызвав новые смерти, сожгли часть топлива. Они маневреннее и легче. Всё равно их нужно уничтожить. Сбитые не прилетят в следующий раз.
Отставить рассуждения общего плана. Впервые командую сравнительно большой группой, поэтому лишнее — прочь, концентрируюсь на предстоящей схватке. Натужно ревя мотором, "Спит" ползёт вверх. За мной следует "синее" звено из эскадрильи Мюррея. Восемь машин с крыла — это всё, что успевает подняться до возвращения врага после бомбометания. Многомудрый Бадер чего‑то не учёл.
"Зима как всегда пришла неожиданно", — хихикнул Ванятка.
"Помолчал бы? Здесь тоже люди. Им свойственно ошибаться".
Приказав набрать двадцать тысяч футов, я веду восьмёрку на север, вслушиваясь в бубнение наземного оператора. Надеюсь, другие тоже ему внемлют. В "Спитах" установлены автоответчики свой — чужой, а у немцев их нет. В первых боях у восточного побережья англичане успешно молотили по самолётам КВВС, те пачками гибли от дружественного огня. Ни малейшей гарантии, что история не повторится.
Наконец, ниже нас тысячи на полторы футов проклёвываются чёрные точки, приближающиеся встречным курсом. Идут попарно, ведомый чуть сзади и выше ведущего. Классический немецкий строй — штаффели. Я командую набор высоты, обходя их сверху. Судя по опыту Бадера и других, летавших над Францией, мы встретили первую линию охранения. Дальше и ниже появятся бомберы, возле них могут быть истребители непосредственного сопровождения. Авангард должен расчистить небо перед основной колонной. Вот и главные цели!
Строй "Юнкерсов-87" я первоначально принял за истребительный, что нетрудно с большого расстояния — такой же одномоторный моноплан. "Лапти" не сразу бросаются в глаза. Мы расходимся по высоте с первой группой, которая, заметив нас, тут же бросается в боевой разворот, разменивая скорость на высоту. Пусть они выскочат нам в хвост, но темп потеряют. И у нас не слишком много времени — я бы предпочёл повернуть и приблизиться к "Юнкерсам" сзади — снизу. В активе каких‑то секунд двадцать форы перед "Мессершмиттами".
Кричу команду построения в линию атаки, её гунны называют "идиотен райн" (идиотская шеренга), и мы восьмёркой валим прямо в лоб пикировщикам. Скорость сближения больше тысячи километров в час, на прицеливание и открытие огня какая‑то секунда… Но шестьдесят четыре пулемёта, пусть стреляя не очень кучно, бросают навстречу гуннам такое облако свинца, что без попаданий не обойтись! Расходимся, едва не цепляя брюхом хвостовое оперение бомбардировщиков или чуть не задевая штоком антенны за "лапти" — неубирающиеся шасси. Быстрый взгляд в зеркало радует душу — минимум двое пустили дымок куда больший, чем даёт форсаж. С повреждённым мотором перебраться через Ла — Манш не сложно… но только вплавь!
Разворот, перестроение, и лобовая атака на "Мессершмитты".
"Не обижайся, Ванятка, если твоё тело поседеет раньше времени. Нервы — с!"
"Как по бабам — наше тело, а как поседеет…"
Но я уже не слушаю. Лобовая атака — странная штука. Или уходить с неё раньше, принимая "Мессер" на хвост и долго сбрасывая, или разминуться на волосок. Среднего не дано, если отверну не вовремя, он полоснёт меня по брюху. Есть и четвёртый вариант… Реализованный справа. Они не уступили друг другу, а может — начали маневр в одну и ту же сторону. Только огненный шар полыхнул.
"Дабл, к вам идёт Толстый. Ему оставишь работёнку?"
"Да! Я развлекаю "худых", а "лапотники" стали в круг".
Сам бы с удовольствием пощипал "Юнкерсов". Круговая защита хороша только на горизонтали, когда пристраивающийся в хвост истребитель попадает под раздачу и стрелка, и заднего пикировщика. А если падать на них почти отвесно или бить снизу в брюхо — это чистой воды браконьерство. Что на оленя охотиться с двустволкой в зоопарке.
Но рядом двенадцать… нет, уже одиннадцать "Мессершмиттов". Хорошо, что непосредственным прикрытием они пренебрегли. Семь "Спитов" затевают с ними свалку, выигрывая драгоценные секунды для прибытия подкрепления.
Английская ласточка сильнее на горизонтали, кабрирует неплохо, но на вертикали "Мессершмитт" всё равно резвее. Поэтому мы, разбившись на четвёрку и тройку, гоняем на виражах, пытаясь зайти гуннам в хвост, они переламывают машины вверх и пробуют достать оттуда на снижении. Моё чудовищное, демоническое здоровье и то начинает давать трещину. Резкая перегрузка, кровь уходит из головы, в глазах темнеет… Картинка включается вновь, но серая, не цветная и какая‑то совершенно призрачная. Небо исчерчено дымом, трассерами, заполнено десятками снующих самолётов, в эфире — крики и ругань.
Разминувшись в каких‑то метрах с жёлтым коком германского самолёта, я вдруг увидел, что ведомый другой пары чуть подотстал, а из его мотора пыхнул дымок. Сзади — тёмный нос "Спитфайра".
Кручусь, осматриваюсь. Никто не пытается меня убить ровно в сию секунду. И впервые в этой войне я ору благим матом на весь эфир: "Прикрой! Атакую!"
Подранок заметил меня, вильнул, но от града из восьми стволов не спрятался.
"Майк! Добивай!"
Я проскочил над "Мессером", положил "Спита" на крыло и увидел, как ведомый гвоздит гунна, сводя его шансы на утреннюю чашку кофе к нулю.
Дальше пришлось сосредоточиться на уходе от четвёрки бандитов, а при следующем нажатии на спуск, когда пятнистое тело уютно заполнило коллиматорный прицел, самолёт коротко рыкнул пулемётами, затем тихим свистом пневматики извинился — патронов больше нет и не предвидится. Фриц издевательски перевернулся и ухнул к земле, безнадёжно разрывая дистанцию.
Над Англией время играет на нас. Ревущие движки, разогнанные на полные обороты, жрут топливо вёдрами. Наш аэродром в считанных милях, практически под центропланом, а непрошенным гостям ещё лететь и лететь… если осталось на чём. Поэтому "Мессеры" попрощались и прекратили забаву, за ними потянулись "Юнкерсы". А мы зашли на посадку, поводя носами в сторону бетонной полосы Тангмера.
К слову, их две, но мне не хватило. При касании машину резко повело в сторону, я дёрнул ручку управления в бок и дал педаль, пытаясь удержать капризный на посадке и весьма неустойчивый "Спит" от переворота. Нас с крылатым малышом утащило в бок, сильно встряхнуло несколько раз. Навстречу бросился одноэтажный дом. Когда самолёт замер, глаза зажмурились рефлекторно…
Через силу открыл их, поверх длинного капота и застывшей лопасти винта увидел стену административного здания в считанных дюймах от кока. Наверно, минуты три на неё таращился. Непослушными руками отстегнул замки, открыл фонарь, дверцу и буквально скатился с левой плоскости.
Следующим видением стали безукоризненно отутюженные брюки в ярде от моего потного носа. Путешествие взглядом к лицу обладателя брюк завершилось меж бровей коменданта авиабазы. Его лицо перекошено в таком гневе, что на секунду показалось — пристрелит. За что? Ну, шлемофон остался в кабине, ну, лежу на траве перед старшим по званию, честь не отдаю. Делов‑то…
— Пилот — офицер, как вы смеете позволять себе такое? — у мистера Ричардсона даже голос дрогнул. Щёки и рот сведены в жуткой гримасе, будто размякли лицевые кости. — Здесь Англия! Потрудитесь летать где положено, а не по газонам! Я представлю рапорт винд — лидеру Бадеру о вашем наказании!
Я перевернулся к "Спиту" и нервно заржал. Повреждённая нога шасси, на последних метрах мучений лишившаяся остатков покрышки, проскребла в идеальном газоне мерзкую борозду чрезвычайно неуставного вида. Комендант удалился, излучая эманации недовольства столь мощно, что, наверно, долетело до Букингемского дворца. У каждого своя война: мне — "Мессеры" сбивать, у него — за газонами следить. Без зелёных лужаек Англия совсем не та…
