Боги не дремлют - Шхиян Сергей (читать книги полные TXT) 📗
– Старый старик, – ответила она. – Как сына схоронил, а за ним жену, совсем умом тронулся. Людей тиранит, не приведи Господи. Нашел себе чернокнижника-супостата, да пригрел змея на груди, вот они теперь всегда вместе. Меня горькую в неволю взял, а я, голуби, не простая крестьянка, я вдова пономаря!
– А здесь вы зачем? – спросила Матильда.
– Затем, матушка, чтобы барское добро беречь и людей до смерти пугать! Гореть мне за то в геенне огненной! Только и против барина слова не скажешь, на то его воля и сила! Мы люди маленькие, нам пропитание нужно, а оно все у него, ирода-кормильца. Я старая, мне жить мало осталось, а Нюшка совсем девка молодая, ей-то, за что такие муки терпеть? Ты, голубь, не мог бы порадеть за нас у государя или еще у кого? Пусть нас от ига ослобонят. Заставь за себя век Бога молить! – обратилась она ко мне.
– Порадею, – пообещал я, – мне бы только до вашего барина с его чернокнижником добраться… А как вы через стены проходите?
– Этого я, голубь, не ведаю, да и как можно православному человеку сквозь стены ходить? Это, чай, смертный грех. А пугаем людей через дверки незаметные. Так поможешь, голубь сизокрылый? Не оставишь сирот защитой?
– Не оставлю, – рассеяно пообещал я. – А скажи, бабушка, что это за человек бестелесный появлялся ночью у нас в комнате?
– Василька, что ли? – уточнила она.
– Не знаю, как его зовут, может и Василька.
– Сама того не ведаю, знаю лишь, что чернокнижник проклятый его наколдовал. А так он сам собой смирный. Вреда от него никакого нет. Он по бабам больше, нашу сестру сластью прельщает. Мне по старости и вдовству та сладость без надобности, а Нюшку-то он очень утешает.
Мы все разом посмотрели на Нюшку. Она смутилась и покраснела.
Прояснившаяся было ситуация, с обезумевшим от потери близких помещиком, опять запуталась. Любвеобильный бестелесный «Василек» в нее никак не вписывался. Продолжать пытать женщин, было бессмысленно, вряд ли они могут рассказать что-нибудь толковое. В подтверждении девушка заступилась за призрака.
– Он хороший, – тихо сказала Нюшка, – слова ласковые говорит и глазами смотрит!
Что это за слова она сказать не успела, во входную дверь громко постучали. Я даже обрадовался, что, наконец, хоть что-то начало происходить.
– Барин, поди, приехал, – испуганно воскликнула старуха, бросаясь к окну.
Я поспешил следом. Действительно, перед окном, выходящим на центральный двор, стояло с десяток всадников. Хозяина я определил сразу, по возрасту, дворянской одежде, уверенной осанке и центральному положению в группе. Он, и правда, был стариком, с большими седыми усами и пышными бакенбардами, Держался барин на лошади красиво, можно сказать, горделиво. Рядом с ним на невысокой буланой кобыле сидел человек средних лет городского обличия, в черном плаще и высокой шляпе. Скорее всего, тот самый чернокнижник. Остальными были молодые мужики, обвешанные оружием, все в однотипной одежде, скорее всего помещичьи гайдуки.
Десяток противников во дворе, несколько человек возле дверей, это на меня одного было чересчур. Дом еще не горел, но уже запахло жареным. Я подумал, что если им удастся ворваться в дом, то противостоять им не смогу, они просто задавят числом. Оставалось попробовать их напутать и сразу уходить под землю. Других вариантов не было. Пока они сориентируются, куда мы делись и начнут погоню можно будет попытаться уползти.
Между тем в дверь стучали все активнее. Теперь в нее даже не стучали, а били чем-то тяжелым. Скоро послышался треск древесины. Ждать когда дверь выломают и ворвутся в дом, я не стал, решил контратаковать, что тут же и сделал.
Думаю, в чем-то мне повезло. Нападающие нас всерьез не воспринимали, и вели себя слишком нагло и уверенно. Или у нас с помещиком были разные правила ведения войны. Не долго думая, я дулом ружья разбил оконные стекла и выстрелил в центр кавалькады. Целился я в хозяина и стоящего близко к нему колдуна. Расчет был на разброс пуль мушкетона.
Грохнул мушкетон очень душевно. У меня заложило уши, и больно ударило прикладом в плечо. Группа всадников мгновенно смешалась, и испуганные громом выстрела кони разнесли их по всему двору. Сразу было даже не понять, попал ли я в кого-нибудь. * Только когда рассеялся дым, увидел как падает со своей кобылы горожанин, и лошадь тащит по двору, застрявшего ногой в стремени гайдука. Похоже, парень в момент выстрела нечаянно заслонил от пули своим телом хозяина. Это было большое невезение, и я в сердцах выругался.
Старик ускакал в дальний угол двора и оттуда звал к себе разбежавшуюся охрану. После выстрела стук в дверь разом прекратился, и в доме наступила тишина. Пользуясь возможностью, я начал поспешно перезаряжать мушкетон. Дело это обычно занимает около минуты. Сначала нужно насыпать в дуло порох и с помощью шомпола, утрамбовать его пыжом. Следом за порохом, шомполом же забить в ствол пули, насыпать на полку порох, взвести курок и только после всего этого можно снова выстрелить. Когда я еще возился с перезарядкой, старик замахал кому-то руками и что-то крикнул. Тут же нападающие вновь начали выбивать дверь.
До хозяина и окруживших его конников от дома было метров семьдесят. Дальность полета пули и убойную силу мушкетона я не знал. Вообще с таким оружием я столкнулся впервые, но по аналогу с ружьями этого времени, полагал, что пули до них должны долететь. А потому, тщательно прицелившись, выстрелил второй раз.
И опять выстрел оказался успешным, завалился в седле находившийся рядом с помещиком охранник, однако старик опять остался невредимым. Впрочем, сожалеть о неудаче времени у меня не осталось. Затрещала входная дверь, и тут же в три голоса отчаянно закричали женщины. Я бросил на пол разряженный мушкетон, схватил второй и кинулся в сени. И успел как раз вовремя. Сорванная с петель дверь упала внутрь, и там появились люди. Я выстрелил, что называется, от бедра, не целясь, просто в нужном направлении. Заряд был таким мощным, что мушкетон вырвала из рук отдача, и он отлетел куда-то назад. Я сразу же вытащил из-за пояса пистолет. Но стрелять оказалось не в кого. В дверном проеме больше никого не было.
Зал наполнился пороховым дымом. Отчаянно кричали женщины. Я бросился к окну. Увы, победой пока и не пахло. В сторону дома неслась вся кавалькада, а у нас отсталость всего два пистолетных заряда!
– Вниз, в подполье! – закричал я, бросаясь к открытому люку.
Послушалась меня одна Матильда. Нюшка со старухой голосили, и не сдвинулись с места.
– Спускайся, – крикнул я, – прикрою!
Как только француженка исчезла под полом, я бросился следом. В сенях уже кричали нападающие, но в залу пока не лезли, наверное, боялись нарваться на пули. Уже в последнюю секунда, мне пришла в голову спасительная мысль, захлопнуть за собой люк. Это давало нам, как минимум, несколько минут форы.
– Я лезу первым, ты за мной, – сказал я Матильде, поднимая с пола горящую свечу.
– А там есть мыши? – неожиданно, спросила она. – Говорят…
Слышать такое от решительной женщины было смешно, и в другое время я бы посмеялся.
– Какие еще мыши! – закричал я, становясь на четвереньки. – Лезь за мной и не отставай!
– Но я очень боюсь мышей! – жалобно сказала она. – Правда, боюсь!
– Ничего там нет, кроме сырости! Милая, быстрее, а то нас перестреляют! – умоляюще сказал я и пополз в неизвестность.
Первые метры тоннеля мне дались легко. Я двигался не коленях, держа в одной руке свечу. За мной тащилась сабля, кинжал с пистолетом втыкались в бока, но сгоряча, я не обращал внимания на неудобства. Сзади пыхтела и шуршала француженка. О мышах она больше не вспоминала.
Метров через пятнадцать, лаз оказался почти доверху засыпан обвалившейся землей. Пришлось ложиться на живот и ползти, елозя телом по мокрому грунту. Я перебрался через завал, но едва не загасил свечу. Преодолев препятствие, я остановился. Матильда медлила, и я ее поторопил:
– Лезь сюда, не бойся, здесь опять свободно. Она не ответила, и я испугался, что с ней что-то случилось. Позвал, стараясь, чтобы голос звучал уверено:
