Реалрпг почти альтистория (СИ) - Ким Виктор Валентинович (бесплатные серии книг .txt) 📗
Ещё несколько попыток не принесли ничего нового. Вот тут учитель труда озадачился по-настоящему, у него в руках кусок стали, имеющий твёрдость алмаза, ну, или около того, причём получен он простейшей кустарной обработкой, а откуда возьмётся иная в условиях его мастерской? И посоветоваться-то не с кем, хотя… Да, пожалуй, кроме Станислава Сергеевича никто в нашем богом забытом городе ничего толкового сказать не сможет. Закрыв мастерскую, он направился к дому пенсионера-геофизика, которому иногда изготавливал под заказ нужные железки.
Не пришлось даже подниматься на второй этаж, искомое лицо сидело на скамейке перед своим домом.
— Добрый вечер, Станислав Сергеевич!
— Здравствуй, Виталий! Случайно мимо проходил или решил меня навестить?
— Я по делу, вопросы у меня, ну и навестить, конечно, тоже.
— Задавай свои вопросы.
Виталий Александрович рассказал про алмазной твёрдости железку и свои попытки её “исследования”. Вердикт был простой — невозможно. Решили идти в мастерскую прямо сейчас, пока ещё не слишком поздно. Вдвоём повторили те же испытания в расширенном варианте, кроме алмазного стеклореза использовали напильник, тонкое сверло, всё с неизменным результатом, точнее без всякого результата.
Станислав Сергеевич обратил внимание на зеркалоподобную поверхность, не в том смысле, что хорошо отражает, а в том, что на металлическую поверхность нанесено очень тонким слоем похожее на стекло покрытие: Сейчас бы хороший микроскоп, а ещё лучше провести рентгеноструктурный анализ.
— Ага, микроскоп из нашего кабинета биологии, только с почти равным успехом можно воспользоваться лупой. А насчёт этого самого анализа, так я даже не знаю, что это такое, — приземлил полёт мысли школьный учитель.
— И ещё один момент, поверхность кажется мне очень гладкой, трудно оценить степень чистоты обработки. Каким способом она была достигнута? — было очевидно, что геофизик заметно обескуражен. Можно попробовать капиллярную дефектоскопию. Растворитель и краситель здесь имеются?
— Есть бензин, керосин, скипидар и красители тоже есть.
Увы или ура, но никакие дефекты поверхности выявлены не были.
— Слушай, Виталий, откуда вообще взялась эта пластина?
— Изначально она изготовлена для меня на спор слесарем тепловозного депо, я её использовал как эталон плоскости, потом один ученик с кривыми руками поцарапал поверхность, а другой, с прямыми, с помощью напильника поправил. Позже он её то ли закаливал, то ли науглероживал.
Расходились уже почти ночью, решили спокойно подумать и вернуться к вопросу завтра. Следующий день ничего нового не принёс и геофизик пообещал поговорить со специалистами. Лучший из знакомых ему специалистов, а в молодости и друг, с которым он в последний раз виделся в Красноярске, жил и работал с 1962-ого года в Москве. Адреса его у пенсионера не было, единственной возможностью связи был рабочий телефон, и Станислав Сергеевич заказал двадцатиминутный междугородний звонок с переговорного пункта городского почтамта на следующее утро по московскому времени.
К двенадцати часам был на переговорном пункте, но работник телефонной станции сообщила, что вызываемого абонента нет на месте, если он будет ждать, то следующая попытка вызова через 30 минут. Пришлось подождать около часа, когда очередной вызов увенчался успехом.
— Алло, алло!
— Да, слушаю вас.
— Анатолий Иванович Белов?
— У телефона.
— Это Станислав Сергеевич тебе звонит.
— Слава, это ты? — после секундной заминки отозвался собеседник.
— Это я, не узнал ты меня, Анатоль, богатым буду.
— Слышно плохо, откуда звонишь, не из той ли глуши, куда забрался три года назад?
— Да, Толя, из неё, родимой. Как приехал к больной матери, так и остался после её смерти, здесь и на пенсию вышел. А ты как?
— Нормально, по-прежнему завкафедрой работаю, здоровье, правда, немножко барахлит. Живём вдвоём с женой, дети все поразъехались. Может, заедешь ко мне в гости?
— Может и заеду, тут такое дело, мне в руки попал странный кусок железа размером 30 на 40 на 10 мм.
— И что в нём странного?
— Понимаешь, он стекло не хуже алмаза режет и поцарапать его тем же алмазом не удаётся.
— Это не шутка?
— Нет, не шутка, всё так и есть и заранее говорю: я абсолютно трезв.
— На бред похоже…, хотя есть один вариант, на нём нет алмазного напыления?
— Вот здесь я однозначное “нет” сказать не могу, но, исходя из истории предмета, не может там быть никакого напыления, да и внешне совершенно не похоже.
— Что за история?
— Изготовлена эта пластина старым слесарем из конструкционной стали и использовалась учителем труда как эталонная плоскость. Потом один из школьников заметно поцарапал её, а другой поправил, просто сточив слой, затем он же проделал науглероживание поверхности. Вот, собственно, и всё.
— Ты хочешь сказать, что после обычного науглероживания конструкционная сталь приобрела твёрдость алмаза? Сам-то веришь в это?
— Не верю, но приобрела.
— Звучит любопытно, хотя, скорее всего, есть какое-нибудь простое объяснение, и знаешь что, приезжай в любом случае, ну и железку прихвати с собой.
— Хорошо, диктуй адрес.
— Предварительно дай телеграмму, я тебя встречу.
14-ого сентября 1966 года в Москве было тепло и встречающий гостя из южного Казахстана москвич одет был легко, тем более, что подъехал к Павелецкому вокзалу на машине. После взаимных приветствий поехали на квартиру к Белову, о размещении старого друга где-нибудь в гостинице не могло быть и речи.
Уже дома после взаимных расспросов и рассказов Станислав Сергеевич передал пресловутую стальную пластину. Не удержавшись, Анатолий Иванович тут же проверил её на осколке стекла, затем попробовал царапнуть алмазом, получил известный результат.
После внимательного осмотра привезённого предмета он выглядел удивлённым: Ничего не понимаю, по твёрдости действительно похоже на алмаз, но никаким напылением здесь и не пахнет, структура выглядит совершенно однородной, как будто алмаз расплавили и залили им стальную поверхность, визуально я не вижу дефектов.
— Мы проверяли красителем, также никаких дефектов не обнаружили.
— Ну что ж, ты и в самом деле меня заинтересовал и озадачил, необходимо провести исследования в наших лабораториях.
Следующие несколько дней Станислав Сергеевич гулял по Москве, дважды проехался на метро, заходил и на работу своего друга в институт стали и сплавов, где экспериментаторы терзали привезённую им пластинку. Наконец Анатолий Иванович смог рассказать о первых результатах: Поверхность на глубину около двух миллиметров представляет собой углеродно-железный композит высокой прочности, причём на самой поверхности с небольшим количеством примесей углерод сверхвысокой твёрдости, но не алмаз, структура иная.
— Что имеется в виду под словами “сверхвысокой твёрдости”?
— Это означает твёрже алмаза, или, как минимум, не уступает ему по твёрдости.
— Ты намекаешь, что существует новая, ранее не известная аллотропная модификация углерода?
— Именно так.
— Так это же настоящее открытие!
— До открытия там ещё как до неба. Пока только понятно, что имеются устойчивые структуры на основе шестиугольника, чтобы понять какие именно, нужны дополнительные исследования и масса времени. Также чрезвычайно интересен уровень обработки поверхности. Макрогеометрическое отклонение от плоскости отсутствует, точнее, доступными нам способами определить его не удаётся.
Шероховатость поверхности не определяется ни щуповым ни оптическим методом, то есть эта “железка” имеет 14-ый, практически недостижимый, класс чистоты поверхности. И отсюда проистекают вопросы: кто её сделал и как сделал? Я помню, что ты мне говорил по телефону до поездки в Москву, не мог бы рассказать подробнее?
— Слесарь, который изначально эту вещь изготовил, умер несколько лет назад, остался только работавший над ней позже школьник. Зовут его Витя Белов, ему сейчас 16 лет, он должен закончить 9 классов и учиться в 10-ом. Я с ним даже знаком, он бывал у меня дома, но вот уже больше года, после окончания 8-ого класса, ко мне не заходил.
