Клятва разведчика - Верещагин Олег Николаевич (полная версия книги TXT) 📗

Я часто уходил на ту старую иву около речного берега, где подглядывал за Юлькой, садился там и просто сидел, даже ни о чём не думая. На третий день такого безделья меня нашла Юлька.

Она просто вышла из зарослей и уселась напротив, придерживаясь рукой за шершавую кору. И я попросил:

— Юль, спой ещё что-нибудь… как ты мне пела, когда я лежал.

Она не стала спрашивать — зачем спеть, что спеть. Она просто полуприкрыла глаза…

Я сидел молча и слушал её голос — как будто в воздухе всплывали искрящиеся пузырьки из тонкого ажурного серебра, звенящие изнутри… И, когда она допела, я сказал:

— Спасибо, Юль.

Она не успела ответить, если и собиралась. Меня окликнули:

— Борька!

Мы оглянулись разом. На береговом песке стоял Сашка, придерживавший локтем ППШ.

— Извини, — сказал он, и почему-то мы смутились от этого простого слова. — Борька, если ты себя хорошо чувствуешь, то… есть дело. Идёшь?

Я соскочил с ивы.

— Конечно.

29

Что сказать ещё? Всё началось заново. Наши отряды активизировали свою деятельность, возник ещё один, новый. Немцы наращивали репрессии. В нашей работе потребность была велика. С Большой Земли несколько раз прилетали Ли-2, уже настоящие транспорты, со взрывчаткой и боеприпасами, медикаментами и инструкциями. Если бы меня попросили сесть и изложить на бумаге последовательно эти дни, я бы запутался. Они были похожи один на другой. Мы почти не стреляли и совсем не видели живого врага, но всё время куда-то бесконечно шли, что-то тащили, разговаривали с людьми, мало и неудобно спали, мало и плохо ели, мало и зло разговаривали, чертили схемы, записывали числа, а я вдобавок в «свободное время» тарахтел на машинке и работал с рацией. Правда, с последним самолётом прислали наконец-то настоящего радиста, так что хоть от этого я был избавлен в конце концов. Не смог бы я и ответить, что же мы всё-таки делаем. Но судя по всему, немцам это не нравилось. Во всяком случае в деревнях, сёлах и городках участились выселения, зачистки, облавы, расклейка приказов и заманчивых предложений — а на лес всё чаще сыпались бомбы с этих бипланчиков. Все мечты свелись к желанию поспать хотя бы часа четыре подряд и поесть чего-нибудь горячего.

Сашка подарил мне швейцарские часы — с компасом и календарём, он снял их с одного убитого на дороге. Если верить этим часам, кончался июнь. Я не верил — мне казалось, что мы уже много лет так живём: не разуваясь, на ногах, но никогда не забывая почистить оружие вечером. Нас кружило по каким-то лесным орбитам, по тропкам и просёлкам, и мы отчётливо ощущали, что и враг кружится теми же путями, страстно желая одного — выследить и схватить нас. Пока что это у него не получалось, но я лично привык и к мысли, что рано или поздно получится, и тогда…

…Мы с Сашкой сидели на берегу речушки и бросали в воду шишки, загадывая, чья раньше доплывёт до поворота. Юлька стригла нас тупыми ножницами — до нас добралась до последних, остальных они с Зинкой уже обкарнали, призвав на помощь ещё двух девчонок. Вообще-то это дело было нужное — я оброс очень здорово, а ухаживать за волосами было некогда и негде; Сашка не стригся ещё дольше меня, и его прямые светлые волосы торчали жёсткими лохмами. Наши пряди — его — посветлее, мои — потемнее — плыли вместе с шишками. Судя по всему, Сашка от стрижки ловил настоящий кайф. Мне тоже нравилось ощущать прикосновения пальцев Юльки… хотя ножницы отличались редкостной тупостью… или тупизной? Не знаю, но дёргали они немилосердно.

— А вы злые, мальчишки, — вдруг сказала Юлька. — У вас волосы жёсткие.

— Ты лучше смотри, там вшей нет? — ворчливо спросил Сашка.

— Они от бескормицы передохли, — сердито ответила Юлька. — Я иногда думаю, Саш, почему тебя, такого дурака, командиром назначили?

— Я тоже себе этот вопрос задаю, — согласился Сашка самокритично.

— Он неплохо справляется, — великодушно сказал я. Сашка толкнул меня локтем; я сделал вид, что падаю в воду и грустно сказал:

— Юлька, дюша мой, паучи мнэ ищо ножик тудым-сюдым кыдат, да-а?

— И ты тоже балбес, — Юлька довольно беспощадно схватила нас за волосы и несколько раз столкнула головами. — Кинуть бы вас в воду, да вся рыба передохнет.

— Сидели бы вы с Зинкой в лагере, — сказал Сашка, потирая висок.

— Не дождёшься… Смирно сидеть, я ещё не достригла… Жень, ты чего?!

Стиханович, появившийся на берегу, шёл, спотыкаясь и локтем пихая пистолет-пулемёт. Ощущение было такое, что его контузило взрывом, мы даже решили, что на лагерь напали и повскакали на ноги.

Женька дошёл до нас и сел на траву. Поднял лицо — белое с синевой. Губы у него прыгали.

— Ты чего? — тихо спросил Сашка. — Женька, ты чего?

— Ребята… — Женька сглотнул. — Ребята, я сейчас рацию слышал… Ребята, фашисты Севастополь… взяли…

Уткнулся в сложенные на коленях руки — и плечи, обтянутые гражданской курточкой, запрыгали в беззвучном плаче.

— Врёшь, — сказал Сашка. — Ты врёшь! Ты врёшь, ссс…

— Это правда, — сказал я. Сашка развернулся в мою сторону, хватаясь за рукоять финки:

— А ты?!.

— Я знаю, — коротко ответил я. — Пошли в лагерь.

… — Последние части защитников города русской воинской славы во главе с генералом Новиковым под натиском превосходящих сил врага отошли на полуостров Херсонес и продолжают сопротивление… Разойдись.

Хокканен как-то нелепо взмахнул рукой и почти побежал к землянке. Строй продолжал стоять. Я видел, что многие плачут. Максим за моим плечом растерянно и странно безголосо спросил:

— А как же… там же могилы… Корнилов, Лазарев, Нахимов, Истомин [32]… как же они у фашистов…

— А вот так, — зло сказал я. С чего злиться-то? Я же знал, что всё вернётся на круги своя… но я злился. Страшно злился! — Может, они там туалеты устроят…

— Повтори! — Максим схватил меня за грудки, его губы побелели. — Что ты сказал, повтори!

— А чего им стесняться, если мы это позволяем?! Руки убери! — я отбросил его пальцы. Максим нацелился мне в ухо, я подбил его ногу и толчком опрокинул на траву.

— Хватит! — Сашка отбросил нас в стороны. — А ну!..

— Всё, — я поднял руки. — Макс…им, прости, я со зла.

— Да ничего, я понимаю, — сказал он и вдруг хлюпнул носом…

…Мы сидели в землянке молча. Снаружи. Это продолжалось уже довольно долго, и я очень хотел, чтобы нам вот именно сейчас опять дали задание… но только такое, где нужно и можно будет стрелять во врага. Наверное, примерно так же думали остальные, потому что Юлька вдруг встала, сжала кулаки, вскинула голову…

— и мы уже в который раз зло подхватили, отстукивая ритм кулаками по нарам: