Корона и Венец (СИ) - Касаткин Олег Николаевич (книги читать бесплатно без регистрации полные .TXT) 📗

Но только они приступили к ужину как появился Георгий в сопровождении Кауфмана.

При виде императора все присутствующие поднялись и поклонились.

— К нему заспешил Сумбатов.

— Право же Ваше Величество — я не знаю даже за что удостоен сей части — быть лично приглашенным Вами!

— Император — тоже живой человек, и что такого в том чтобы императору пригласить артистов чья игра вызвала его восхищение? Почему бы ему просто не поговорить с ними о российском театре и его делах?.

— Признаться — Сумбатов пришел в замешательство — не мог подумать что высшей власти есть столь большое дело до театра…

— Государю всероссийскому есть дело до всего в его державе. Разве Екатерина Великая не поручила Шувалову создать Большой театр? Разве не она учредила дирекцию Императорских театров? Разве наконец сегодня царствующая семья не покровительствует сценическим искусствам и актерам? («А также актрисам!» — мелькнула игривая мысль).

— Но право же… Государь — наш театр нов — и еще не прославлен. И уж точно не причислен к императорским! — развел руками потомок армянских и грузинских царей. Есть и более одаренные и знаменитые служители сцены!

— Все впереди! — многозначительно улыбнулся Георгий. Пока же…

По его знаку камердинер принес папку с золотым тиснением.

Глазам публики был явлен лист с большим гербовым орлом.

— Вручаю вам господин Сумбатов это похвальное письмо — в знак моего искреннего восхищения.

— Виват император! — воскликнул — явно слегка ошалевший от избытка чувств Ленский, встряхивая сединами…

— Виват! — откликнулись актеры — а что им еще оставалось?

Наполнились и опорожнились бокалы.

А Георгий подумал что этот импозантный старец с воистину княжеской осанкой вполне может быть еще из дворовых отданных своим барином в театр для заработка. Конечно господские театры исчезли давным-давно — но вот крепостные актеры из оброчных были до самой «воли». Собственно — оттуда пошли эти громкие псевдонимы — с тех самых пор когда определенным на сцену крестьянским отпрыскам — всем этим Прохорам, Гуриям, Пахомам меняли простые «мужицкие» прозвища вроде Корытов, Мышонкин, Подковыркин — на «Алмазовых», «Изумрудовых», «Жемчуговых». Но не спрашивать же у него про это?

Император чокнулся с Ермоловой — сделав молодой даме комплимент что она вполне могла бы играть Екатерину Великую. Побеседовал с Ленским о его планах создания при Малом театре новой сцены.

Отметил как доброжелательно господин Грузинский беседует с Сумбатовым — родство ли грает роль, явленная царская милость, или то и другое вместе?

Побеседовал о петербургской опере со смущенно улыбавшейся Ольгой Книппер.

Кауфман бродил по залу не вступая в разговоры и время от времени прогоняя дурацкую мысль — не мог ли пронести кто-то из этих людей кинжал? (Вот же — пиеса из головы нейдет!)

Но вот вечер подошел к концу.

И уже когда те прощались, вдруг остановил госпожу Книппер.

— Ольга, я прошу Вас остаться, у меня есть к вам отдельный разговор.

Через минуту они остались одни — войдя с ней в свои покои Георгий жестом предложил ей сесть на диван и опустился рядом.

Что подумали прочие и что думает сейчас она — неважно. Но с кем ему еще поговорить на почему-то так мучающую его тему?

— Позвольте вопрос? Или если угодно — не могли бы вы мне помочь…

— Помочь? — изумилась Ольга. Но чем может простая актриса помочь государю всероссийскому?

— Понимаете — я в затруднении… Я даже не знаю, как объяснить… Вы видите перед собой самовластного монарха огромной империи. И все видят. А я вот — Георгий улыбнулся — вижу в зеркале молодого, неопытного и никогда не желавшего власти человека. Я как вы наверное знаете не готовился к трону… да собственно и ни к чему не готовился всерьез. Я учился… действительно как написал камер-юнкер Пушкин «чему-нибудь и как-нибудь» — по большей части лишь тому, что могло пригодиться высшему чину по военно-морской части — каковым я бы должен был стать лет через двадцать тридцать — не ранее. И менее всего я подготовлен к управлению государством. И я временами мучительно раздумываю — правильно ли я делаю.

— Я могу лишь склониться перед вашей скромностью, — протянула молодая женщина, качнув очаровательной головкой, увенчанной аккуратно уложенной косой. — Но даже не знаю чем бы я смогла помочь… — Хотя… Знаете Ваше Величество — актеры тоже сплошь рядом считают что у них все плохо выходит и боятся провалиться. Если только это вас утешит…

— Вот и я — боюсь провалиться.

Он выдержал паузу.

Странно черт возьми было бы просить совета у этой девочки («Де-евочки??! Да она старше тебя, любезный гардемарин!» — сварливым тоном дяди Алексея подсказал внутренний голос).

А у кого — не у князя Сумбатова же?! Этот режиссер чего доброго захочет Зимний в театр превратить и царские дела ставить как спектакли. Такое пожалуй Победоносцеву подойдет — но не ему.

…Про моего прадеда говорили, что он брал уроки у великого Каратыгина… — наконец продолжил он. Так получилось, что я не обладаю ни его силой и волей, ни упорством деда, ни отцовским хладнокровием… Даже родительским музыкальным слухом — виновато улыбнулся он, — и даже рисую хуже всех в семье…

И вот я подумал… На сцене вы сыграли благородную испанку а господин Южин — короля — и не преувеличивая скажу что играл он с истинным королевским достоинством.

Ее маленькие изящные губки судорожно сжались.

— Вы хотите — брать уроки у… у меня? — с явным испугом осведомилась она… Ваше Величество… Но я не смогу — я… Понимаете… — она прижала руки к груди. Говорят актерскому ремеслу можно научить — ну как медведя учат трюкам. Но чтобы играть так как наверное нужно вам — для этого требуется жить на сцене!

Вот я… Я не просто играю дворянку или крестьянку… Я стараюсь вести себя так, будто я и есть та, которую изображаю. И когда мне удается поверить в это, верит и зритель…

— И правда, — вымолвил Георгий. Импровизации мне как я заметил, вполне удаются…

Ольга промолчала. Император не спешил прерывать ее молчание.

— Это трудно — наконец продолжила она. Со стороны конечно не видно — но потом — после спектакля вечером бывает еле доползаешь до меблированных комнат или убогой гостиницы, хочется упасть и ничего не чувствовать… Это… как сжигать свою душу — по кускам…

— Верьте каждому слову, которое говорите, — твердила она. Верьте… тому что вы Царь… Тогда все поверят. Ну… когда я только поступила в театр Александр Иванович… господин Сумбатов — зачем то поправила она себя рассказал такой анекдот. Один молодой актер должен был играть в очередном спектакле римского императора и обращается к старому поседевшему на сцене актеру: — Я в сегодняшнем спектакле играю Цезаря: что мне делать? — Ты же Цезарь — делай что хочешь! Простите Ваше Величеств если я объяснила невнятно… — Отчего же — напротив — это интересно…

— Играть царя будучи царем — что может быть проще? — подхватила Ольга.

— Или сложнее, — пожал он плечами.

И подумал вдруг что две Ольги — Книппер и фрейлина фон Мес наверное бы нашли о чем поговорить.

Однако затем на ум ему пришел однако старый полуприличный анекдот про маркизу Помпадур и знаменитого некогда актера Тальма.

Увидев как-то его на сцене в роли Ричарда Львиное Сердце, она настолько восхитилась, что пригласила его в свой особняк и предложила.

— Любите меня как Ричард Львиное Сердце!

В следующий раз королевская фаворитка увидела его в роли Геркулеса — и попросила:

— Любите меня как Геркулес!

И опять госпожа Помпадур была в восторге. Еще через некоторое время она увидела Тальма в роли Отелло и потребовала.

— Любите меня как Отелло!.

В следующий раз же сообщила.

— А теперь я хочу, чтобы вы любили меня просто как актер Тальма!

— На что тот ответил.

— Увы, мадам — это невозможно — я уже много лет как импотент.

Георгий с благодарностью поцеловал актрисе руку и поднялся.