Я С СССР! Том III (СИ) - Вязовский Алексей (читаем бесплатно книги полностью .txt) 📗
– Уж скорей бы, живем как на пороховой бочке.
– Покой нам только снится… – вздохнул Иванов и снова перешел на деловой тон – Ты пока веди себя, как ни в чем не бывало, и спокойно перемещайся по своему обычному маршруту дом – университет – редакция. А вот все посторонние контакты постарайся сократить, ссылаясь на то, что не успеваешь перед Японией. И изучи уже схему расположения лестниц, лифтов и выходов Радиокомитета. В принципе, все здания комплекса сообщаются между собой, но эти переходы на этажах перекрыты легкими дверями с простейшим замком. Их можно и ногой вышибить, но для тебя, я думаю, теперь не составит труда просто открыть такой замок.
Я согласно киваю. Дальше мы возвращаемся на этаж, а ключ от чердака ложится на всякий случай в укромное место. По пустынной лестнице спускаемся на первый этаж и сразу же ныряем в неприметную дверцу – это вход в подвал. Здесь слышен шум каких-то работающих агрегатов, остро пахнет масляной краской и машинным маслом. И череда железных дверей выкрашенных в темно-зеленый цвет по обеим стенам узкого коридора. Останавливаемся у седьмой по счету и, открыв ее, ныряем вниз по шаткой железной лесенке.
– Где это мы? – пытаюсь я осмотреться при тусклом свете настенного фонаря – воняет как…
– Да, мы в коллекторе. Наставник же рассказывал тебе, что весь центр города пронизан сетью подземных коммуникаций? Теперь смотри под ноги. Сейчас тебе лучше наступать вот здесь сбоку, чтобы не промочить ноги. Но если будешь уходить от серьезного преследования – ног не жалей, лучше иди по воде. Здесь мелко, зато следов не оставишь. За мной.
Мы проходим метров сто по сравнительно новой трубе коллектора, проложенной под длинным зданием Радиокомитета. Слышно, как наверху проезжают машины, и звенит трамвай, громыхая по рельсам. Изредка над головой встречаются канализационные люки, ведущие наружу.
– Над нами Садовнический проезд, мы сейчас идем вдоль него в сторону Клементовского переулка. А вот здесь смотри внимательно – это уже вход в старинную часть коллектора, мы сейчас стоим примерно напротив твоего окна.
– А эта ржавая лестница тогда ведет… в подвал углового дома Нирнзее?
– Молодец, хорошо ориентируешься. В подвал мы сейчас выходить не будем, эта лестница просто удобный ориентир. Теперь тщательно запоминай дорогу.
Делаем еще несколько поворотов в хитросплетении коллектора и оказываемся рядом с другой невзрачной лестницей. Похоже, это и есть один из скрытых входов в подвальные помещения ОС. Иванов показывает мне на старую кирпичную кладку.
– Здесь вмонтировано устройство, открывающее дверь. Смотри.
Иван Георгиевич касается рукой скрытого за кладкой рычага, и дверца тихо щелкает замком.
– А теперь пойдем назад, провожу тебя, а заодно проверю, как ты запомнил дорогу.
Ну, на память я никогда не жаловался, да и идти не так уж далеко. Но на каждом повороте я снова внимательно осматриваюсь, стараясь запомнить мельчайшие подробности. Слово одобрительно гудит, словно намекая, что сегодняшний урок мне вскоре может пригодиться. Чур меня… чур!
…А 20-го вечером я представил наконец Фурцевой «Машину времени» образца 64-го года. Ребята нашли для группы временного бас-гитариста и выступили перед министром вполне сносно. Екатерина Алексеевна выслушала песни из репертуара «Браво», благосклонно улыбаясь, и даже покачивала носком туфли в такт музыке.
– Что ж, неплохо… Хотя песни, конечно, достаточно …легкомысленные.
– Так это же танцевальные мелодии, они и не должны сопровождаться серьезными текстами! А теперь послушайте нашу лирическую песню на патриотическую тему.
Парни задушевно исполняют «У деревни Крюково» – взгляд Фурцевой туманится, и ее улыбка становится совсем ласковой.
– Молодцы! Вот таких песен нужно побольше. Алексей, сделайте упор на патриотическую тематику.
Пришлось вступить в жаркие дебаты с министром, доказывая ей, что песен у группы должно быть много и разных. Особенно в «легком жанре». Если мы, конечно, не хотим засилья иностранщины в стране. Потому что давно всем известно: свято место пусто не бывает. Не будет советских интересных танцевальных песен, значит, эту нишу тут займут зарубежные мелодии, нелегально проникающие в СССР. Убеждать Фурцеву пришлось долго, приводя в качестве аргумента остальные свои патриотические песни, которые для нового ВИА никак уж не подходили. Спел сам Фурцевой под простую гитару и «Мгновенья», и «Здесь птицы не поют». Вроде бы согласилась, вроде бы убедил. Но пришлось пообещать ей, написать еще одну серьезную песню к 20-летию победы. Ага… желательно марш. Пользуясь моментом, заодно исполнил «Любимая моя», чтобы не терять потом снова время на ее утверждение. Фурцевой, как ни странно, эта песня очень понравилась – меня за нее искренне похвалили и велели срочно включить в репертуар группы. Так что свой первый экзамен перед властями новая группа сдала, теперь в ноябре мы устроим первое публичное выступление…
– Леш, ну хватит уже прикидываться спящим – выдергивает меня из воспоминаний голос Седова – ладно… обещаю, что больше не стану тебя спрашивать про покушение на Хрущева и аресты заговорщиков. Расскажи лучше про ваш новый журнал.
Про журнал – это я завсегда. И контакт с Германом, мне конечно нужно налаживать. Мы слишком мало общались с ним во время моей короткой практики в «Известиях», и пока я имел отдаленное представление о его характере и манерах. Раздражал ли он меня тогда? Нет. Я даже был ему благодарен за то, что он ввел меня в мир крупного издания. За то, что терпеливо, хоть и немного свысока, объяснял зеленому студенту разные важные тонкости редакционной политики и отношений внутри коллектива. Но вот статья про строительство гостиницы «Россия» получилась у него скучной. Да и не горел Герман особенно на работе, постоянно искал повод смыться из редакции.
… - Уважаемые пассажиры – по громкой связи самолета раздался приятный женский голос – Наш самолет приступил к снижению. Пожалуйста, займите свои места и пристегните ремни.
В Хабаровске мы с Седовым провели всего три дня, которые пролетели быстро и незаметно. Может, для кого-то еще и весело, но точно не для меня. Заместителя главного редактора журнала «Студенческий мир» даже в Хабаровске ждала работа.
Поселили нас, как и всех журналистов, отбывающих в Японию, в гостинице «Центральная», расположенной в самом центре города, на площади Ленина. Номер был стандартный, о двух кроватях. Но был один бонус, который тут же отметил ушлый Седов. Владимир Ильич указывал протянутой рукой путь в светлое коммунистическое будущее прямо в наше окно.
В принципе особо заняться в Хабаровске было нечем, кроме разных организационных мероприятий, проходящих в первой половине дня. В штабе шло срочное формирование спецрейсов, заканчивались последние согласования и оформление документов. Всем членам делегации раздавали загранпаспорта. Но у нас с Седовым, как у сотрудников «Известий» (как впрочем, и у журналистов ТАСС или «Правды») загранпаспорта изначально были служебными, их нам выдали еще в Москве. Так что бедный Герман маялся в Хабаровске от безделья, и на следующий же день попытался затащить меня в местную пивную. Я еле отбился, ссылаясь на неотложные дела.
– Старик, ты не понимаешь, от чего отказываешься! У них здесь такое пиво выпускают – закачаешься… Особенно их «Таежное» – темное, крепкое, плотное, а вкус… – Седов мечтательно закатил глаза и причмокнул губами – представляешь, они в него спиртовой настой хвои добавляют для аромата.
Кто о чем, а вшивый о бане! Вот все понимаю, но не по пивным же здесь ходить?
– Герман, пиво это хорошо, но если я не пришлю в редакцию статью о местном институте, меня Коган живьем съест.
Это я так культурно пытаюсь скинуть с хвоста Седова. Лучше сразу же его приучить, что вместе мы ходить никуда не будем, иначе в Токио мне потом от него не отвязаться. Как представлю Германа наливающимся сакэ…
– Да, слышал я про вашего Когана, говорят, зверь-мужик! Понятно теперь, почему Аджубей его над вами, студентами, поставил – это чтобы вы не расслаблялись, и сразу пахать привыкали.
