Тьма наступает - Криптонов Василий (книги онлайн полные версии .txt, .fb2) 📗
— Сам произнесёшь слово на букву «ч», или мне взять на себя этот труд? — осведомился Жорж.
— Чёрт побери! — Я опустил газету.
— Немного не то слово, но, думаю, суть ты…
— Я ещё зайду, — сказал я и встал с кресла.
— Буду считать дни в ожидании нашей встречи, — усмехнулся Жорж.
Но я его уже не слушал — колотил в дверь.
«Антон Петров! — мысленно повторял я, разгоняя машину. — Антон, мать его, Петров!»
В изощрённости мышления Тьме было не отказать. Зря я считал её тупой стихией, думать она обучилась. Да так, что боже, сохрани. Откуда в ней эта способность завелась — поди знай, но вряд ли сама, от сырости. Скорее всего, Тьма использует людей.
Кто самые влиятельные люди в государстве? Разумеется, аристократы. Дворяне. И их фамилии, как правило, отличаются звучностью, запоминаются. Часто даже герб сам по себе перед глазами встаёт, когда слышишь фамилию. И если бы для исполнения своих замыслов Тьма выбрала именно аристократов, фамилии в списке были бы знакомыми. Мне достаточно было вместе с Витманом совершить рейд и собрать всех.
Но кто такой Антон Петров⁈ Да любой человек с улицы, чёрт его дери. Или — известный ресторатор. Мещанин, хорошо поднявшийся, но не снискавший дворянства. И таких вот ребят, ворочающих неплохими деньгами и обладающих неплохими возможностями, в одном только Петербурге — пруд пруди.
Кто их считает? Где, чёрт побери, компьютерная база, где можно искать соответствия?
— Сука! — вырвалось у меня.
— Государю императору — ура! — укорил меня с пассажирского сиденья Джонатан.
— А ведь ты прав, — вдруг задумался я и резко свернул. — Есть, есть у нас такая база!
Когда собеседник произносит только одну фразу, он довольно быстро превращается во что-то вроде инструмента для медитации. Помогает рассортировать мысли по ячейкам и сделать правильные выводы.
Остановившись возле знакомого дома, я достал из кармана портсигар, открыл его и набрал на клавиатуре текст: «Наиболѣя вѣроятное мѣсто слѣдующаго прорыва — Зона Д. Нѣобходимъ особый контроль, но тихо».
Секунды не прошло, как на экране вспыхнул ответ: «Принято».
Я перевёл дух. Ну, вот и завертелись колёсики-шестерёнки. А я пока попробую сработать на опережение.
Глава 22
В окно машины постучали. Я повернулся и увидел одного из шестёрок Федота. Пожилой дядька, постарше самого Федота, решил осесть и остепениться вместе с начальством. Теперь он не пробивал должникам головы, а довольствовался должностью кого-то вроде дворецкого.
Я опустил стекло.
— Здравствуйте, многоуважаемый Константин Александрович, — заулыбался домоправитель. — Федот Ефимович заметили ваше авто из окна и просят к ужину.
— Сама любезность, — усмехнулся я. — Ворота-то откроешь? Или мне машину тут оставить?
— Разумеется, открою! Как же можно допустить, чтобы на улице стояла? Проезжайте, прошу.
Я въехал в раскрывшиеся ворота.
Федот встретил меня в домашнем халате — явно не собирался принимать гостей.
— Здорово, старый бандит, — улыбнулся я. — Ну что, как дела? Как на самолёте полеталось?
Когда-то я пообещал Федоту полёт на самолёте и предупредил персонал ангара, что такой-то персонаж может подъехать. Он и подъехал, как мне доложили. Судя по тому, что больше ни о чём не докладывали, обошлось без жертв, а в подробности я не вникал.
— Чудесно, чудесно, — сказал Федот, тряся мне руку. — Однако больше — ни-ни. Мне это представляется неправильным.
— Что именно? — Я упал в кресло в гостиной, Федот сел напротив.
— Людям свойственно ходить по земле, этим и предпочтительно ограничиваться.
— Вроде как «рождённый ползать летать не может»? — улыбнулся я.
— Золотые слова! — Федот поднял бокал с вином. — Прошу, не откажите. Вино превосходнейшее.
— Не откажу. Спасибо.
Мы выпили.
— Слушаю, ваше сиятельство, — сказал Федот. — Вижу ведь, что не просто так заехали. Помощь требуется?
— Требуется. Только не такая, как в прошлый раз. Попроще. Даже идти никуда не придётся.
Невооружённым глазом я увидел, как Федот внутренне расслабился. Не нравилось ему, что я втравливаю его во всякие околотёмные делишки. Завязал — так завязал, как говорится. Но мы — те, кто мы есть. И от прошлого отмыться — задачка та ещё. Я вот никогда не отмоюсь. Будь я хоть аристократом-магом, хоть питекантропом, хоть инопланетянином — навсегда останусь капитаном Чейном. Что-то такое мне, кстати, голос Григория Александровича Барятинского с самого начала сказал. А потом всякие другие голоса подтверждали. Сейчас уже до того дошло, что я и сам это понял.
— Лист бумаги и карандаш организовать можно?
Федот молча позвонил в серебряный колокольчик. Через минуту я стал обладателем запрошенных аксессуаров. Взяв карандаш, принялся записывать имена и фамилии.
— Вот эти четверо, — сказал я, — скорее всего, купцы. Ну, или владельцы недвижимости. А может быть, кто-то вроде Федота Комарова до чудесного преображения. В общем, люди довольно состоятельные и влиятельные. Я подумал, ты можешь таких знать.
Федот с любопытством взял листок и пробежал взглядом написанное.
— Ну, как не знать… — протянул он. — Знакомые всё лица. Вот с этим, помню, воевали. Эх, как воевали…
— Прелесть, — кивнул я. — Ты мне напиши, пожалуйста, про каждого — кто он, где он, почему он.
Федот писать не спешил. Внимательно на меня посмотрел. Спросил:
— А что с ними потом будет?
— Это, Федот, неправильный вопрос, — вздохнул я.
— А какой же правильный?
— А правильный: что эти люди сделали такого, что я ими заинтересовался.
Федот поёрзал на месте, изображая всем своим видом здоровое любопытство.
— Я так понимаю, ты в курсе, что в мире творится, — сказал я. — Прорывы Тьмы, там. Да и в целом ситуация…
— Да уж, чай, не в погребе живём. Наслышаны, — вздохнул Федот. — Право слово, хоть плачь! Только-только дворянство получил, зажил как человек — и на тебе. Иной раз кажется, будто из-за меня оно всё. Мол, как это вы давеча сказали, «рождённый ползать» — и так далее. Чуть высунешься — сразу на тебе по башке!
— Это, Федот, глупости, — отмахнулся я. — Ты тут совершенно ни при чём. Уверяю тебя, как человек, который во всё это погружен с головой и даже глубже. Но ты прав в том, что Тьма пытается поглотить наш мир. И эти люди, — я постучал пальцем по листу бумаги, который Федот положил перед собой на стол, — ей помогут. Вот ответ на правильный вопрос. А на неправильный, что с ними будет, отвечу так: не знаю. Может быть, сразу их возьмём и изолируем. А может, просто наблюдение установим. Сейчас сложно сказать, знаем мы пока до обидного мало.
И даже меньше, чем мало, на самом деле. Вселилась ли уже Тьма в этих людей или ещё только планирует? Если, к примеру, надеть на них браслеты — такие, как на великом князе и на Жорже — мы задавим проблему в зародыше или же, наоборот, всё сломаем? Тьма быстренько найдёт себе новых кандидатов, а добиться от «книжкиного призрака», как его называет Света, новых данных — это снова песня долгая и нудная…
Но в любом случае, знать — лучше, чем не знать. Знания можно хоть как-то использовать. А вот незнание — уже никак не выйдет.
— Ох, ваше сиятельство, и непривычен же я к такому, — проворчал Федот, вертя в пальцах карандаш.
— Понимаю, — кивнул я. — Вот, веришь — всем сердцем понимаю. Но одно дело, когда ты в свои тёмные делишки играешь. И другое, когда Тьма пытается сожрать всё и всех. А эти люди, кстати говоря, в результате точно погибнут.
— Действительно? — озадачился Федот.
— Угу. Небось, слыхал про Гостиный двор, зоопарк в Париже?
— Как не слыхать.
— А про «мумий» информация в газеты просочилась?
Федот вздрогнул, побледнел.
— Вот это оно и есть, — жёстко сказал я. — Так что пиши. Тогда у людей будет хоть какой-то шанс. Вяленький, но — шанс.
