Римская рулетка - Ярвет Петр (бесплатные версии книг .TXT) 📗
– Ноу-хау, – пробормотал себе под нос Андрей.
– Отнюдь не претендуя на знание всех языков, ставших тебе известными в долгих скитаниях, я сразу готов предположить, что тебя посетили некоторые сомнения, – подхватил Феодор, смешно соприкасаясь кончиками пальцев одной руки с другой.
Андрей невольно вспомнил всех торговцев и политиков, кто забавной суетливостью снискал его расположение, прежде чем поразить хладнокровием и безжалостностью ума.
– Ты не хочешь посвящать меня в суть твоей идеи, – тем временем токовал грек. – Мы договорились, что я сообщу наверх о невиданном развлечении, которое грозит превзойти все известные и которое придумал мой знакомый декан с петушиного рынка. Будучи обязан тебе жизнью и даже более того, я так и сделал. Диктатор жаждет знакомства с тобой и твоей идеей. Стоит ли теперь раскрывать свой секрет, думаешь ты, не посягнет ли этот торгаш, плутующий даже в петушиных боях, на мою интеллектуальную собственность?
Со стороны могло показаться, что мелкий лавочник умоляет храброго декана не губить его лавку, продающую рыболовные крючки. Айшат и ее псевдодядюшка даже не вслушивались в разговор, увлеченные зрелищем на арене.
– Будут убивать! – предрекал историк.
– Не будут! – упрямилась тавларка.
– А сейчас, – продолжал Феодор, убедившись, что поправок к произнесенным умозаключениям у Андрея нет, – я исключительно для того, чтобы ты понял, можно ли мне доверять, позволю себе обратить внимание дорогого декана на следующее. Вот рядом с диктатором в ложе стоит чиновник. Вид у него унылый, лицо тугодума, а между тем случись тебе прослыть государственным преступником, то вопрос о применении к тебе тех пыточных машин, что стоят в подвале нашего богоподобного, решал бы именно Внутринний Делл. И решал бы, будь уверен, наилучшим для безопасности государства образом. А теперь напряги свое орлиное зрение или поверь мне на слово. Что это за металлические предметы, которые вот уже с час он столь напряженно рассматривает и для переноски которых ему выделен специальный раб, тот самый, что обычно доставляет советнику вещественные доказательства важных государственных преступлений? Охотно разрешу твое замешательство. Этими предметами являются, – Феодор огляделся и мигнул Сане, погляди, мол, чтоб не было чужих ушей, – являются, говорю я, бронзовый меч, погнутый, словно ударом копыта нечистой силы, шлем раба Эномая, который сейчас готовится погибнуть на арене во славу кесаря, а несколько дней назад мог бы и порешить меня на рынке, когда бы не свалившийся с ясного неба ему на голову метеорит. А также сиракузский нагрудник, что был на том отпетом участнике братства Деяниры, который пригвоздил бы кого-то из нас арбалетной стрелой, если б не некий отлично подготовленный декан, уложивший его затем на месте из оружия неизвестного типа.
Помолчали.
– Значит, так, – стал объяснять Андрей, присаживаясь на ступеньку и чертя пальцем в пыли среди рассыпанного арахиса, – представь себе круг. Круглый барабан из дерева, камня или, скажем, воловьей шкуры, натянутой на обычный котел, насаженный на строго вертикальную ось.
– Хоть я и не Фагорий, – признался Феодор, – но постараюсь.
– Представь теперь, что верхняя поверхность неровная, а имеет кругообразное углубление, разделенное радиусами на тридцать шесть, а вернее, тридцать семь секторов.
Он старательно вывел в пыли окружность, перечеркнул ее крестом, получив популярный настенный символ, рисуемый скинхедами, а потом с большой тщательностью разделил четвертушку круга еще на девять равных долей.
Тем временем над цирком повисла выжидательная тишина. Арена подсохла и вновь сверкала, как серебро. Гладиаторы наконец-то договорились, самоорганизовались и приготовились к финальному построению для кровопролитнейшего боя. Вот они выстроились правильным кругом, причем представители одной из сражающихся сторон честным образом чередовались с другими.
Чтобы никому не было обидно, белые перья на шлемах одной из партий сражающихся заменили красными. Стоя в круге, спиной к его центру, каждый гладиатор ощущал плечами только ближайших соседей-врагов и мог видеть целую трибуну. Лица сидящих на ней зевак сливались для каждого бойца в одно ненавистное лицо хладнокровного соглядатая неизбежной гибели, но каким же пронзительно желанным казался клочок неба над стеной цирка! Вы, остающиеся в живых, не цените того, что у вас есть. К вам обращаюсь я, старый козел, и безусый молокосос, и декан с торгашом, чего-то ищущие у себя под ногами. Вы не на меня пяльтесь и не под ноги, уроды! Вы на небо поглядите!
– Часть лунок черная, часть красная. Но это не соответствует четности или нечетности номеров лунок! – все более увлекаясь теоретическим изложением, рассказывал Андрей. – Те же номера начерчены на игровом поле, что позволяет поставить фишку, – он подобрал орешек и втиснул в нарисованный круг, – или, если хочешь, монету, на цвет, на дюжину, на номер или на зеро. Барабан вращается, шарик катится…
Круг из гладиаторов пришел в движение. Хорошо отрепетированным шагом они двинулись влево, что обеспечило вращение круга против часовой стрелки, еще не изобретенной в Древнем Риме. На втором шаге по команде «Делай два!» все восемьдесят обнажили короткие мечи. Проделано это было безукоризненно, – казалось, свернувшаяся кольцом сколопендра одним махом выставила из панциря короткие, смертельно ядовитые шипы.
– И ты утверждаешь, что в это будут играть? – недоверчиво переспросил Феодор.
– Будут просиживать ночами, – уверенно предсказал Андрей, – бросать жен и молодых любовниц, отдавать все имущество в доход государству. Смотреть на вращение разноцветного круга занятие столь же притягательное, как огонь, поток воды или чужая работа…
Восемьдесят гладиаторских глоток затянуло дружное «а». По-прежнему ощущая плечом только врага справа и врага слева, смертники шагали все быстрее, как будто пытались убежать от себя самих. Над огромной ареной повисла тишина, такая, что стало слышно хриплое карканье кружащего в небе ворона, и только из центра циркового подиума неслось, вращаясь по кругу, завинчиваясь воронкой в невидимый смерч до небес: «А-а-а-а!»
– Погоди, – переспросил, морщась от нарастающего шума, Феодор, – но если ставки, как ты говоришь, пропорциональны вероятности выигрыша, то не превращается ли эта затея лишь в невероятно сложно устроенную лотерею? Окупит ли предприятие себя само?
Сейчас по команде «Делай три!» они резко обернутся к центру круга, и тут уже исчезнет все: и многоглазая масса зрителей, и небо над стеной, и даже враги справа и слева. Каждый будет различать из всего окружающего мира только две точки – зрачки соперника напротив. И когда восемьдесят вооруженных тренированных рабов одним махом ринутся каждый на своего врага, тогда и начнется восхитительное, долгожданное, яркое зрелище, посвященное празднику Плодородия. Тогда будет и кровь, и катарсис.
– Понимаешь, в чем фишка, – улыбнулся Андрей, и в улыбке его сквозили мудрость и жизненный опыт без малого двух десятков веков, – так бы оно и было, будь на барабане тридцать шесть делений. Но их на одно больше. Есть еще и зеро.
– Де-е-е-е-ла-а-а-й три-и!
Гладиаторы повернулись через левое плечо. Но глаза соперника напротив они не увидели. В центре круга стоял Анатолий Белаш.
Он был без оружия. Из-под наспех напяленного доспеха торчали клочья белого свитера. А на шлеме торжествующе покачивалось белое перо.
– Чего, обезьяны неумытые, – с обезоруживающе открытой и вместе с тем волчьей усмешкой, столь памятной в судах города Петербурга, произнес он, – подраться захотелось? Друг с другом? Тут большого ума, блин, не надо! Вас вертанули раком к трибунам, вы уже ничего кроме друг друга не видите? Вон ты, узкоглазый, и ты, шоколадный! Не понимаете, что вы друг на друга больше похожи, чем на этих, которые на трибунах? Куул! – Он потыкал пальцем вверх и вниз. – Отсто-ой! Рэперы поганые, негритянская культура, джаз-банды! Вот они там сидят сейчас и воображают, что они – высшая раса. – Неукротимый Анатолий поднялся на цыпочки и поверх голов гладиаторов показал зрителям непристойный жест. – Да вы высшую расу просто не видели! Ну че, пацаны? Будем резать друг друга или поймем, кому это на самом деле выгодно? Вы же в Италии, мать вашу! Муссолини позабыли, ешкины мослы?
