Другой путь - Бондарь Дмитрий Владимирович (книги полные версии бесплатно без регистрации .txt) 📗
— Ловко, — похвалил я неназванных американских топ-менеджеров. — Не нужно бороться за производительность труда, рынки сбыта, качество продукции. Сплошные прибыли. А через пару лет мы проводим дополнительную эмиссию акций и доверчивые инвесторы спешат раскупить бумаги доходной компании. Между тем прибыль ее, что год назад, что пять, составляет один миллион долларов.
— Ты все верно понял, Сардж! — похлопал меня по плечу Чарли Рассел. — Это и называется бизнес. Но нужно понимать, что очень часто этот фокус проворачивать не стоит, потому что тебе перестанут верить. Раз в восемь-десять лет — отличный показатель для обратного выкупа!
— И много такого предлагает американский способ ведения бизнеса?
— За две сотни лет люди придумали всякое, Сардж. Вот тебе еще хороший пример. Мы с тобой выпускаем утюги. Ты — утюги «Сардж», а я утюги «Рассел». Мы конкуренты. Доходность в десять процентов годовых — хорошая?
— Отличная, — согласился я.
— Ну вот пусть у нас с тобой она такая и будет. И мы с тобой думаем постоянно, как нам увеличить нашу долю на рынке. Мы берем кредиты в банках для увеличения производства утюгов. Ты взял миллион, и я взял миллион. Под пять процентов годовых. Но ты стал возводить новую фабрику, с тем чтобы через пять лет удвоить производство утюгов. Ты строишь цех, платишь банку причитающиеся ему проценты, возвращаешь кредит — все это растягивается на десять лет. А я несу свои деньги на фондовый рынок, где средняя доходность за последние лет десять — в районе восемнадцати процентов годовых. И через пять лет имею столько же денег, сколько занимал у банка, при выплаченном кредите. К тому времени у тебя перед банком остался долг в полмиллиона, и я иду в банк и выкупаю твой долг. И, разумеется, сразу выставляю его тебе к погашению. Ты расплатиться не можешь, и я устанавливаю контроль над твоей компанией, которая теперь будет выпускать утюги «Рассел». Итак, в итоге — ты нищий, а у меня удвоение производства, строится еще один цех, и весь рынок подо мной.
— А что ему мешает сделать так же? — влез в разговор Захар, до этого увлеченно листавший «Нью-Йоркер».
— Вы очень умные парни! — похвалил нас Чарли. — Ничто не мешает. Именно так все и делают — тащут свои деньги на чертов рынок, покупают, покупают, покупают все подряд! Обеспечивая своими покупками доходность в восемнадцать процентов ежегодно! В итоге все деньги из реального сектора — на фондовом рынке, все наши компании, выпускающие проволочные вешалки, перекупленные друг у друга, стоят как космическая программа NASA, мы по уши в кредитах, но нам это безразлично — потому что имеющиеся активы постоянно растут в цене.
— Но так не может продолжаться бесконечно? — недоумевал Захар.
— Почему это? Просто время от времени нужно выпускать пар, избавляясь от самых слабых и списывая на них убытки. И для этого и происходят кризисы. Но все, конечно, несколько сложнее, чем я вам тут понарассказывал. Хотя суть такая. Как говорится, в основе любого крупного состояния лежит чей-то труп. Читайте книжки, парни.
Он уехал, и, глядя вслед его пылящему по проселку «Доджу», Захар рассказал мне анекдот о Василии Ивановиче Чапаеве, севшем играть в «Блэк-Джек» с английскими джентльменами и узнавшем, что они верят друг другу на слово.
А я подумал о том, что мы с Захаром, несмотря на месяцы, проведенные в «пионерском лагере» в Подмосковье, так ничего и не узнали о жизни в Америке.
На бытовом уровне мы еще могли сойти за местных. Хорошо тормознутых, но своих. А вот в том, что касалось способов ведения бизнеса… Чарли за двадцать минут рассказал больше, чем мы узнали об этой стороне американской жизни за полгода, прожитых на ферме Сэмюэля Батта.
Это только в передовицах газет типовая история миллионера выглядела как «придумал идею, много работал над ее воплощением, сумел заинтересовать людей своим продуктом, работал еще больше и стал богат». Реальность выглядела несколько иначе.
— Как думаешь, Сардж, не пора ли кому-то из нас опять пойти поучиться? — прервал мои размышления Захар. — Было бы неплохо, когда бы мы понимали, как здесь все устроено.
Обсуждение вариантов заняло еще неделю. Основная проблема была с деньгами — наших неполных пяти тысяч было маловато для обучения чему-то приличному. На Нью-Йорк, как хотел Захар — денег явно не хватало.
В следующий приезд Рассела мы поставили его перед фактом, что Зак едет учиться в Луисвилл, и попросили порекомендовать недорогой университет, дающий приличное образование в области бизнеса.
Чарли по своему обыкновению долго смеялся, хвалил такое взвешенное мудрое решение, хлопал нас по спинам, а потом сказал, что все это ерунда. Добавил, что для того чтобы заниматься бизнесом, нужно не образование, а отсутствие страха за поступки и уверенность в своих силах.
— Хотя, конечно, знание инструментов и методов еще никому не повредило, — сказал Рассел. — Вот что, парни, я советую вам присмотреться к курсам MBA. Два года вечерних занятий — и вы станете настоящими историками бизнеса.
— Зак станет, — поправил я. — А у нас с тобой много других дел.
— О'кей, Сардж, пусть это будет Зак. Тогда Школа бизнеса Луисвиллского университета — именно то, что нужно! Еще бы тысяч двенадцать долларов приложить к вашему желанию, и стало бы все еще проще. Но я вам займу эти деньги. Из своих собственных средств. Отдадите хорошим советом, Сардж.
Вот так и стал Захар Майцев слушателем курсов делового администрирования.
А в Союзе тем временем начинались новые времена. Даже американская пресса стала куда шире освещать происходящие там события. Горбачев сказал это, Горбачев вышел к народу, Горбачев заявил.
Первый его выход к народу — в Ленинграде: в плотной толпе людей он отвечал на вопросы граждан, и в ответ на просьбу «будьте ближе к народу» метко заметил, что ближе уже некуда! Ленинградцы радовались как малые дети, а местные газеты написали, что второго такого талантливого популиста не знала даже богатая на подобное американская земля.
Даже Сэм заинтересовался событиями в «далекой, холодной России». Потому что, по его мнению, там затевалось что-то колоссальное, большое «как мой живот, черти бы его задрали»! И Михаил Сергеевич не подвел своего заокеанского почитателя: новый Генеральный секретарь принялся за обновление рядов соратников — большинство из тех, кто выбирал его на главный пост страны, он отправил на пенсию. Вместо них были назначены новые люди, совершенно неизвестные широким массам. Да и как им быть известными, если политика в Союзе — дело совсем не публичное? Если говорить из телевизора и газет о политике может только Генеральный секретарь ЦК да министр иностранных дел, уполномоченный на это Генеральным секретарем? Сэм с трудом произносил невыговариваемые для него русские фамилии новых назначенцев: «Рыжкофф, Лигачофф, и этот, новый из форейн-офис… Чеварнадже… — дсе… Че-вар-назе, что за идиот придумал русским такие непроизносимые фамилии?! Они даже здесь сообразили, как им запутать наших шпионов — пока будешь выговаривать фамилию нового министра иностранных дел — состаришься, дьявол его задери!»
— Помяни мое слово, Сардж, что-то назревает у комми, — говорил Батт, сидя перед вечерними новостями по NBC, что начинались сразу после «Санта-Барбары». — Этот молодой выскочка так бодро взялся за работу, что того и гляди чего-нибудь натворит!
И прогноз Батта не замедлил сбыться — в Союзе грянула антиалкогольная кампания.
Мне вспомнился тощий волосатый Васян, который и соображать-то начинал только после принятия утренних пятидесяти граммов. Наверное, правы были люди в ЦК, решившие оградить страну от влияния «зеленого змия». Но почему-то была уверенность, что это благородное начинание выльется еще в одну очередную трагедию: советская власть начинала подобную кампанию уже в пятый раз и каждый раз проигрывала схватку — пили с каждым годом больше. Ценой последнего проигрыша станет существование страны. Никто, похоже, не считал заранее возможные экономические последствия для СССР от этой авантюры. Убежденные в своей правоте товарищи из ЦК бросились внедрять передовое начинание. Наплевав на разъяснительную работу, на необходимость компенсации поступлений в бюджет — глаза застила необходимость доложить о принятых мерах по исполнению партийной инициативы. На этой кампании разбогатеют очень многие дельцы «теневого бизнеса», получавшие по 100–200 % прибыли в день, а государство уже через год поимеет бюджетную дыру шириной в Гранд-Каньон. Обвалившийся параллельно рынок нефти совершенно уничтожит формирующийся государственный бюджет, заставив Горбачева и его камарилью искать дополнительные доходы в частной инициативе граждан. И будь молодой Генсек немного потверже, возможно, стране и удалось бы вырулить между национальными, политическими и экономическими интересами своих составных частей. Но, как назло, это был самый мягкотелый из коммунистов, склонный к интриганству и чурающийся ответственности.
