Помни войну (СИ) - Романов Герман Иванович (лучшие книги TXT, FB2) 📗
— Благодарствую, ваше высочество, одна такая команда двух рот стоит на поле боя — я уже оценил новинку, вещица стоящая.
— Михаил Иванович вначале все пулеметы поносил всячески, хулил непотребными словами, но сейчас мнение изменил. Требует для своей армии «максимы», и числом побольше, а взять их неоткуда — никто продать не может, да и под наш патрон нет совсем.
— Так больше у датчан «мадсенов» закупить — на тысячу ведь заказ от нас приняли…
— Приняли, — хмуро отозвался великий князь, — только за каждое свое автоматическое ружье потребовали цену, как за «максим». Тут даже не две цены, три шкуры содрать норовят. Война ведь для заводчиков дело прибыльное, вот цены и задрали. И ладно бы иностранцы — наши дельцы совсем совесть потеряли, оплату вперед просят, сроки затягивают, а материалы совсем худые поставляют, без надлежащего качества. Повесить их что ли, но законы не позволяют, иначе бы развешал!
— А вы повесьте пяток, особенно жидов или китаезов — сразу честность уважать начнут. Адмирал пригрозил всех таких жуликов, кто на флот худые материалы поставит, или в срок работу не сделает, в море утопить без всякого суда — колосник к ногам, и под воду.
— И что, утопил⁈
Великий князь живо заинтересовался, даже встрепенулся, и Алексей Алексеевич понял, что тема эта его достала до печенок.
— Не знаю, но все воры притихли. Говорят, матросы с «Наварина» по его приказу многих в заливе утопили, но раз никто не выплыл, то доказать ничего нельзя. Судейские молчат, прокуроры тоже, даже от жидов жалоб нет. Но вот шпионов разных китайцев и корейцев порой развешивали на виселице в крепости — что было, то было.
— Так и надо, чуть-что — и концы в воду, — задумчиво пробормотал великий князь, почесывая пальцем переносицу. — И против никто не пойдет — за ним эскадра, мне уже потоком жалобы идут, как флотские во Владивостоке свои порядки устанавливают, а кому не нравится, то из города моментально до конца войны высылают. А мои писари ответ сразу пишут, что город, порт и крепость на попечении флота, пусть жалобы морскому министру пишут, и ждут, пока им Бирилев из Петербурга обычной почтой ответит. А дорога дальняя, и письма порой пропадают!
Николай Николаевич от души расхохотался, но тут же стал серьезным. Негромко сказал:
— Мы наступление под утро 9 августа начинаем, не знаю, почему адмирал в это число вцепился, мне при встрече сказал, что дата эпохальная. Уважу Дмитрия Густавовича — девятого, так девятого, начнем наступать!
— Десант моего корпуса, ваше высочество, через три дня, уже 12 числа будет выполнен, если шторма на море не будет. Все готово — погрузку на пароходы и прочие суда начнем за двое суток. Думаю, для японцев такой удар окажется неожиданным!
Глава 45
Глава 45
— Южнее Гензана выставляем все шесть эсминцев при поддержке двух «камушков» на расстоянии пятнадцати миль друг от друга. Таким образом, перекрываем полосу в сто мильную полосу — этого вполне достаточно. Главные силы маневрируют чуть севернее — три броненосца Небогатова и броненосные крейсера Бэра. Их поддерживают четыре крейсера контр-адмирала Добротворского. Штаб на «Алмазе»…
— Мы с вами, Лев Алексеевич, будем на флагманском «Наварине», привычнее как-то под защитой брони. И командовать высадкой мне самому необходимо. Одно дело репитиции, и совсем иное сама высадка. К тому же с нами «Ушаков» и канонерские лодки с миноносцами. Так что «Алмаз» пусть будет у Небогатова в отряде в роли авизо. Обойдемся без него…
— Хорошо, ваше превосходительство, я здесь изменю диспозицию! Действительно, все крейсера лучше иметь в море, чем у берега. А на броненосце достаточно места для штаба.
— Хватит, сам проверял в Цусиме…
Дмитрий Густавович тяжело вздохнул, с каждым днем силы покидали его, снадобья лишь помогали продержаться какое-то время, но он уже понимал, что не такое и долгое. Еще месяц продержится, максимум полтора — а там все, финал, он и так на плаву три месяца после смерти протянул, и то благодаря воле и яростному желанию спасти страну от позорного поражения, которое и стало пресловутой «точкой невозврата».
До выхода в море оставались ровно двадцать часов — днем корабли выйдут в море, чтобы утром появится у Гензана, корейского порта на восточном побережье. Именно эта точка на взгляд Фелькерзама являлась ключевым пунктом не только в войне на море, но и на суше. И на то были определенные основания, питающие надежды — последние было необходимо воплотить в жизнь незамедлительно.
Корея разделена на неравные половинки протяженным горным хребтом с севера на юг. Восточная часть составляет примерно пятую часть территории — гряда состоит из довольно высоких сопок покрытых лесами, которые серьезно затруднят японцам попытку перебросить на побережье крупные воинские формирования. Мелкие японские гарнизоны от роты до батальона десант просто сметет, к тому же его действия будут повсеместно поддерживаться корабельной артиллерией.
Десантный корпус находился под командованием генерал-майора Брусилова, старшего брата сидящего сейчас перед ним начальника штаба, капитана 1 ранга Льва Алексеевича — умницы и знающего моряка. Куда лучше подходившего для этой роли, чем Клапье де Колонг, на которого непонятно почему выпал выбор Рожественского. Константина Константиновича лучше держать командиром порта — исполнительный товарищ в чине целого контр-адмирала, если правильно ставить задачи, все исполнит в точности. Но вот сам инициативы почти не проявлял, да и не скрывал желания «осесть» на берегу. И Фелькерзам его не осуждал — прошел Цусиму и труса не праздновал, но есть определенные пределы человеческой прочности.
Младший Брусилов подходил для замены как нельзя лучше. Хорошо знал работу штаба, много занимался разведкой, причем выполнял секретные поручения даже в Константинополе, где был ранен пулей в ногу, но сумел скрыться. Несколько раз предлагал генерал-адмиралу, уже оставившему свой пост, организовать Морской Генеральный Штаб, и передать оному все вопросы ведения войны против любого возможного врага России, централизовать разведку и контрразведку, не оставлять это важное дело на «откуп» командующих флотами.
И не ошибся — за девять недель Лев Алексеевич наладил работу штаба как механизм швейцарских часов, в Корею были отправлены несколько десятков шпионов, а выловленных во Владивостоке китайцев, что выполняли поручения японцев, либо вербовали, или просто и без затей по приговору военного суда публично вешали. И все предложения Фелькерзама Лев Алексеевич перехватывал, как говориться, «на лету» — так появились бронепоезда под лукавым названием «подвижных железнодорожных батарей для защиты побережья», вспомогательные крейсера, и даже возрожденная после войны 1812 года морская пехота.
Пока только в виде двух отдельных батальонов, половину состава которых составляли собственно матросы, а вторая была набрана из «охотников», то есть добровольцев из числа стрелков Владивостокского гарнизона. В основной своей части воевавших с японцами, и даже с китайцами во времена подавления «боксерского восстания», четыре года тому назад. Люди опытные, обстрелянные, многие оправились от ранений — у почти всех георгиевские кресты. По тысяче двести офицеров и нижних чинов личного состава в каждом, батальоны морской пехоты представляли действительно серьезную силу, получив с кораблей десантные пушки и станковые пулеметы — по полудюжине, плюс вдвое большее число «мадсенов».
Именно они должны были захватить Гензан первым стремительным броском, осуществив высадку с паровых шхун и маленьких пароходов. Причем раньше их должен был высадиться на берег здешний спецназ — отданные великим князем две сотни кубанских пластунов. Это были лучшие из лучших казаков, их и натаскивать долго не пришлось — скрадывать часовых ночами умели все, в воде плавали что угри, а людей резали ловчее, чем баранов. Да и проводники у них были местные корейцы, японцев ненавидели люто — каждый потерял от меча самураев близкого родственника
