АН -7 (СИ) - Безбашенный Аноним "Безбашенный" (прочитать книгу .TXT) 📗
— А это как?
— Ну, по Ларину земное ядро состоит не из железа, а из плотно сжатых гидридов лёгких металлов вроде алюминия и магния с кремнием, то есть их химических соединений с водородом. Он, соответственно, всё время из гидридов высвобождается и улетучивается из ядра в мантию и дальше к земной коре. От этого как раз основную часть вулканических газов составляет водяной пар, а вторая их важная составляющая — углекислый газ, оксид углерода. Углерода, как и кислорода, в земной коре до хрена. А водород — тот, который не окислился до воды ранее — восстанавливает его из углекислого газа, и если где-то на пути к поверхности находятся пустоты — в них образуются месторождения каменного угля, а если водорода гораздо больше, чем нужно на тот уголь, то и углеводородов — жидких и газообразных, то есть нефти и газа. И скорость их образования зависит от интенсивности выделения из земных недр водорода. С точки зрения классической геологии — страшная ересь, но многие факты эта ересь объясняет лучше, чем общепринятая классика.
— Так а чего в ней такого уж еретического-то?
— Да хотя бы и то, что по ней наш шарик расширяется. Суть там в том, что при образовании гидридов атомы металлов теряют электроны внешней оболочки и становятся меньше в объёме, так что гидрид сильно сжимается — от этого как раз плотность гидридов лёгких металлов становится близкой к плотности железа. Ну а при разложении гидрида, что по внешней поверхности ядра и происходит, металл снова захватывает свои внешние электроны и разбухает. В результате масса Земли не увеличивается — ну, если пренебречь мизерной прибавкой от метеоритов и космической пыли — но её объём растёт…
— Так, что-то такое я где-то читал, — припомнилось мне, — Только, вроде бы, это был не Ларин, и вообще не геолог, а дилетант такой прошаренный, как бишь его…
— Никонов? — предположил Серёга, — "Верхом на бомбе"?
— Точно! Он самый!
— Ну, он как раз ларинскую теорию и популяризировал. И как она тебе?
— С первого раза, если честно, показалось бредом сивой кобылы. Но кое-что по мелочи зацепило, и со второго раза, когда уже читал повнимательнее и повдумчивее — ну, что-то в этом, конечно, есть, хоть и остаётся ещё немало вопросов.
— Сырая ещё, конечно, во многом, так что для неё это нормально. Ты думаешь, ортодоксальная теория тектоники плит прямо сразу стала стройной и логичной? Тоже ведь долго воспринималась тогдашними ортодоксами в штыки…
— Так чего там всё-таки с нефтью-то? — вернул нас Володя с небес на грешную землю, то бишь от высоких теоретических материй к глобальным вопросам геополитики, — Кончится или будет восстанавливаться?
— Восстанавливаться будет, и местами, возможно, даже вполне достаточно для местных же нужд, но в целом по шарику не теми темпами, которыми выкачивается, а уж в тысячи раз медленнее, как по классике, или только в десять раз, как по Ларину — это, само собой, влияет на сроки её практического исчерпания, но не так кардинально, как нам бы с вами хотелось, — разжевал ему геолог.
— Радуйся, короче говоря, что своим попаданием в эту замшелую Античность мы выиграли для наших потомков фору в две с лишним тыщи лет, — добавил я, — Если в среднем по двадцать пять лет на поколение класть, так это восемьдесят поколений теперь без нефти, считай, не останутся.
— Ну, тогда я рад за них, — хмыкнул спецназер.
Пока мы обсуждали самую животрепещущую проблему нефтяной цивилизации, наши люди уже уложили нарубленный битум в мешки и погрузили их на носилки, а все пять амфор с нефтью нанизали рукоятками на жердь. Больше здесь делать было нечего, и мы двинулись в обратный путь к гавани. И главную добычу на корабли погрузить, и обед — война войной, но обед по распорядку, как говорится. Ну и с гойкомитичами тутошними ещё хотя бы ради элементарной вежливости поторговать немного не мешало бы. Ведь как установится морское сообщение между Тарквинеей и Бразилом — быть Тринидаду одним из промежуточных пунктов-стоянок, так что и отношения с местными надо налаживать с самого начала соответствующие.
Наши на морском берегу успели уже к нашему возвращению разбить бивак, и на кострах как раз готовился сытный обед. Погрузили доставленные нефтепродукты на лодки, отправили на суда, наградили проводников яркими ленточками и велели передать вождю, что после обеда заявимся поторговать. Выкурили по сигарилле, а тут как раз и обед подоспел. Я уже упоминал, что мясо ламантина напоминает по вкусу свинину? Весит же этот морской свинтус несколько сот кило, да ещё и держится на мелководье, так что обнаружить его, если искать целенаправленно, до смешного легко, а добыть — ну, смотря чем. Для красножопых с их копьями и утлыми лодчонками матёрый ламантин, способный дать отпор и акуле, добыча не из лёгких. Это в обычном спокойном состоянии он ленив и медлителен, но если его раздраконить, то бывает и проворен. Недолго, правда, потому как быстро устаёт — сколько тех калорий в поедаемых им водорослях? Но ведь и долблёный из бревна челнок опрокинуть — дело вообще секундное. Поэтому с лодок чингачгуки обычно охотятся на молодняк, а на взрослого — если на совсем уж мелководную отмель заплывут или вообще в прибрежную лагуну. В море, если глубже человеческого роста — в настолько редких случаях, что у здешних ламантинов даже и страха перед плавсредствами людей не выработалось, и подплыть к ним можно практически вплотную. Но у нас-то ведь расклады совсем другие. Наши суда опрокинуть не всякому киту под силу, так что нам загарпунить этого большого морского свинтуса труда не составило. Риска — тем более. Во-первых, не кит ни разу, а во-вторых, для нас это не спорт, а промысел, так что большим трезубцем его загарпунили, к поверхности воды подтянули, да и расстреляли сходу, чтоб зря не мучился. Для винтовки его туша, конечно, велика, но зачем же из винтовки, когда есть крепостное ружьё на вертлюге — той же системы Холла — Фалиса, но калибра двадцать миллиметров? Заодно и дикарям, которые, ясный хрен, за нами наблюдали, "гром и молнию" в действии продемонстрировали, дабы учитывали, когда завидючие глаза на наши ништяки загорятся. С готовящимся на кострах мясом тоже удачно вышло — проводники его увидели и своему вождю, конечно, доложат и этим напомнят об обстоятельствах его добычи. А уж размеры и вес ламантина с человеческими сравнить и выводы на этом основании о нашей огневой мощи сделать — это он, надо думать, и сам сумеет. Не совсем же он дурак, раз уж в вожди выбился и удержался, верно? В общем, своевременно нам этот ламантин подвернулся.
В принципе Тринидад — продолжение южноамериканского материка. Он ведь на континентальном шельфе расположен, то бишь в пределах материковой плиты, и когда в оледенения уровень океана понижался — обнажалась значительная часть шельфа, и тогда Тринидад становился частью материка. И это значит, что практически вся живность, что водится на ближайшем материковом берегу, водится и на острове. Задайся мы целью, мы здесь наверняка встретили бы и аллигаторов, и пекари, а возможно, даже и тапиров, хоть и немного. Ну, муравьеды всякие с броненосцами и ленивцами — это само собой. Ленивцы, естественно, древесные, а не наземные — боюсь, что известный нам кубинский последний из них, кто ещё не истреблён. Ну, бытовали ещё байки о единичных встречах с милодоном в амазонской сельве, но ни одна так и не подтвердилась. Милодон, если кто не в курсах — это тоже гигантский наземный ленивец, родственный мегатерию, но гораздо мельче его, с быка примерно величиной. Чисто теоретически уцелеть мог, но достоверные находки для исторических времён отсутствуют даже на материке, так что на Тринидаде мы его даже искать не будем. Скорее всего, найдутся капибары, а уж агути сами боги найтись велели. Куба в разы дальше от Юкатана, чем Тринидад от берегов Венесуэлы, а на ней их полно. Так что есть на острове дичь, и без свежего мяса мы бы один хрен не остались. Но тут ещё ведь и вопрос дипломатии — сухопутная дичь принадлежит хозяевам означенной суши, и посягательство на неё без просу отношений не улучшит, особенно на небольшом острове с его ограниченной популяцией живности, а морская, да ещё и трудная в добыче — это уже немножко другое дело.
