Возлюбленный враг (СИ) - Грез Регина (хороший книги онлайн бесплатно TXT, FB2) 📗
Думаю, Грау хотелось бы оставаться с нами, так ведь дела, дела… У Вальтера есть личный адъютант Дорих - ну, его так все зовут, а, по правде-то, он, кажется, Теодор, а также еще несколько то ли охранников, то ли секретарей разных званий, но генералу вдруг понадобился именно Грау, ох, неспроста…
А однажды ночью меня разбудил приглушенный стук в двери. Я с замиранием сердца поинтересовалась, что же такое могло случиться, и Отто тихо попросил открыть ему. Он проскользнул ко мне в комнату и сразу подошел к темному окну.
Я немного поколебалась, но снова заперла двери на ключ и поплотнее закуталась в плед, которым обычно накрывала постель. Не стоять же мне перед Грау в одной ночной рубашке, тем более пришлось включить маленькую настольную лампу.
Пытаюсь сделать строгое лицо и начать разговор:
— Только не выдумывыай, что у тебя бессонница и ты явился за советом. Вернись к себе и считай баранов или коров. Я хочу спать, а ты меня будишь посреди ночи, какая причина…
— Эмма погибла. Попала в автокатастрофу, представляешь? Вальтер приказал скрыть это от Франца. Я с ним согласен.
"Вот несчастье!"
— Бедный Франц… Господи, такое горе для него! А что Вальтер? Сильно расстроен? Глупый вопрос. Просто мысли не собираются в кучу.
Мне показалось или Грау вслух усмехнулся, даже не поворачиваясь ко мне. Он водил пальцем по оконному стеклу - следил за струйкой дождя, как будто пытался ее поймать из комнаты.
— Подробностей я не знаю, но меня всегда удивляло, что он так легко отпустил жену. Я этого не понимал… Я бы так не смог! Если ты любишь женщину, если она твоя и у вас есть дети… Как можно отдать другому часть своего сердца, Ася?
— Ты думаешь, Вальтер подстроил аварию? Невероятно жестоко! Нет, поверить не могу. И ты сам бы так сделал, да? Ты его оправдываешь? Тогда вы все точно - изверги.
Грау надменно вскинул подбородок, прожигая меня злобным взглядом.
— А вы Ангелы Божьи? Безгрешные и невинные? Люцифер тоже был Ангелом, помнишь?
— Нет, Отто, мы не святые. Мы расстреляли в подвале Николая Гумилева, убили Сергея Есенина, не спасли Маяковского и Цветаеву… есть и еще… они все не дожили даже до сорока лет.
Задушен во хмелю Рубцов, Петлю примерил Б. Примеров, Черны березы от рубцов, Не привожу других примеров.
Стихи Андрея Шевцова, он наш, местный, надеюсь, доживет до сорока - в Сибири здоровый климат, шанс есть.
— О ком ты говоришь, что это за люди? - недоумевал Грау, - какие рубцы?
— Русские поэты. Они писали замечательные стихи, жили на родной земле, правда, это не помогло. И еще очень многие сгинулы без вины - нелепо, случайно, жестоко. Лес рубят - щепки летят. Большие и маленькие. Маленьких особенно жалко. Не осталось даже имен.
"Но Зулейха открыла глаза. И сынишка ее выжил. Может, ради сына ей и стоило открывать глаза... Ради будущего на кровавых обломках. Раз мы не умеем иначе рожать новый мир, только как в адских муках и боли народной. Через наган и плеть. А пряничек все обещают впереди, да так и не кажут".
По правде сказать, Зулейхе иногда сказочно, просто невероятно везло. Вспоминаю, сколько было споров вокруг первой книги Гузели Яхиной. И отзывы разные - от восторженных до уничижительно-едких, страна будто на два противоборствующих лагеря разделилась. У каждого своя родовая память. И пепел предков стучит в груди. А я думаю, что сама Зулейха не хотела бы повернуть время вспять и оказаться вновь в доме деспота Муртазы и злобной свекрови.
Есть в Зулейхе нечто звериное, кондовое, повелевающее все события с ней происходящие природно-безропотно принимать, как властное течение судьбы, не в этом ли оказалось для нее спасение? Согнулась покорной лозой, прильнула к холодной земле, в живые корни вцепилась, вот "жнец" и не приметил. Может и мне так же здесь поступить?
В моей семье ссыльных не было, куда ж дальше матушки Сибири ссылать. И без каторги предки лес валили вручную, мерзли и голодали, хоронили детей, умирающих от всякой безвестной напасти. Зато бабушка рассказывала, что в их родной деревне радовались, когда расстреляли местных кулаков - мироедов.
Они зерно по лесам попрятали, отказались лошадей сдавать в колхоз, банду сколотили и молоденькую учительницу - агитаторшу "за советскую власть" ржавыми пилами распилили на козлах. Ее именем потом школу назвали. Скоро в деревне появилась лампочка Ильича, трактора и надежда на светлое будущее. А потом началась война.
Только это неправда, что рабочие и крестьяне воевали из одного страха перед заградотрядами НКВД. Прадеды мои оба были добровольцы, не взирая на бронь от завода и колхоза ушли на фронт - знали, за что идут биться. Было за что..."
Ну, все, теперь мне точно до утра не успокоиться. С рассветом можно хотя бы делами отвлечься. Я с ногами залезла в кресло и замоталась пледом. Грау молча смотрел на мои манипуляции в полумраке, а потом сел на пол рядом и попытался пристроить свою голову мне на колени.
Это была такая наглость, что я даже обалдела и не придумала ничего лучше, как пригладить его волосы, да и не хотелось прогонять, если честно. Наверно, так коварно на меня действует дождь. На руку белобрысому демону или - ангелу... ничего не разберешь в темноте.
— Ася, я тебя люблю.
— Так всегда говорят, когда хотят… Стой. Ты зачем так сказал? Нам этого нельзя, ты же понимаешь. У нас с тобой все равно ничего не получится.
— Мы даже не пробовали.
Что он сейчас имел в виду, попробуй-ка, угадай! Наверняка новая пошлость.
— Ася, я люблю тебя, - не унимался Отто, будто завел старинную шарманку.
— Слушай, Грау, иди к себе! Всем будет лучше.
— Но и там я буду тебя любить, бесполезно закрывать двери - убегать и прятаться бесполезно, Ася.
— И что ты предлагаешь? Проснуться в одной постели поутру, ха! - проще простого, для этого даже не надо особой любви.
— Не знаю, что делать… я просто тебя люблю… и буду любить до конца, пока жив.
Я сейчас разревусь. Конечно, рассчитывает на то, что я расчувствуюсь и разревусь, он меня уже изучил, он - отличный психолог. Ну, чего привязался, то зверем смотрел, теперь в любви признается - какая-то мудреная игра, хитрая ловушка. Может, они на пару с Вальтером ставят на мне свои чертовы опыты, хороший - плохой, я где-то читала про такой метод.
— Грау, пожалуйста, уходи, я больше не хочу тебя слушать!
Он медленно поднялся и пошел к двери, а я поняла, что если он сейчас уйдет, мне будет во сто раз хуже и душа сейчас словно висит на волоске тоньше паутины.
— Подожди… только будь там, где стоишь. Скажи мне честно-пречестно, поклянись памятью своей матери - ты нарочно? - у меня дыхание перехватило от подступающих слез.
— Ты хочешь меня получить как трофей, да? Чтобы через меня отомстить... хоть как-нибудь да отомстить всем русским, которых ты ненавидишь, хочешь, чтобы я поверила тебе, а потом посмеешься над дурочкой? Скажи правду, Грау, я тебя пойму, и все будет почти как прежде, только без лжи.
— Ася, да ты что?! Как ты можешь так думать… Ася-я-а!
Он стоял у запертой двери, схватившись за голову, бормотал что-то себе под нос, не то стонал, не то мычал, я даже за него испугалась, а потом снова двинулся ко мне и я подскочила с кресла навстречу. Не знаю, как бы продолжался наш разговор дальше, но из комнаты Франца вдруг раздался дикий вопль, - мы вместе побежали открывать двери.
Через пару минут вдвоем залетели к мальчику, Отто кинулся включать свет, а я стала говорить, пытаясь отыскать на кровати самого Франца среди вороха подушек и одеял.
— Миленький мой, ты чего? Плохой сон, да? Мы же рядом, не бойся, все хорошо.
Наконец зажегся светильник и я увидела, что в глазах ребенка дрожат слезы. Франц трепетал в моих руках, как мотылек, еле мог отвечать:
— Там, в окне кто-то был, я видел, он смотрел на меня, он хотел войти…темный, большой… я видел.
У меня мурашки по спине поползли. Может, это как-то связано с Эммой, может, Франц почувствовал, что мамы больше нет? Между детьми и родителями есть особая связь. Я его успокаивала, Отто проверял окно:
