Если бы Гитлер взял Москву - Шпаковский Вячеслав Олегович (книги бесплатно читать без .txt, .fb2) 📗
Вскоре капитан Шерман с удовлетворением выслушал доклад о том, что на борту его судна потушен последний очаг возгорания и что корабль практически полностью вернул себе свою боевую мощь…
В это время старший боцман Том Хэнк проверял коридоры под ангарной палубой, опытным взглядом отмечая каждую неисправность. Конечно, он мог послать сделать это и кого‑нибудь из матросов, однако привык к тому, чтобы лично отвечать за каждую мелочь на борту судна, и всегда говорил, что «если что‑то тебе нужно сделать хорошо, то сделай это сам!». Вот и на этот раз он быстро шел по коридору, в котором то тут, то там на полу валялись сорвавшиеся с креплений на стенах огнетушители, не прибранные, змеившиеся по полу шланги, словом, весь тот кавардак и беспорядок, который никоим образом не должен иметь места на боевом корабле.
Вдруг в нос ему ударил едкий запах бензина. Подняв голову, он увидел, что от идущего под потолком топливопровода по всей стене расплывается большое мокрое пятно. Еще дальше на стенах было еще несколько таких же пятен, а в одном месте бензин с потолка тек уже целой струей. Было очевидно, что от сотрясений и взрывов, которые испытал его корабль, в бензоцистернах и топливопроводах образовались трещины, и теперь из них тек бензин, пары которого могли в любую секунду взорваться от малейшей искры!
Том Хэнк бросился бежать по коридору к ближайшему посту связи, откуда сразу же позвонил на капитанский мостик. «Сэр, сэр, – обратился он к Шерману, забыв обо всякой субординации. – У нас повреждены цистерны и трубопроводы с бензином, и он растекается по коридорам под ангарной палубой. Достаточно малейшей искры, и корабль рванет… Нужно немедленно все обесточить, проветрить все палубы, а весь бензин скорее слить за борт!»
Шерман похолодел. Грозная опасность была, оказывается, совсем рядом, а они о ней даже не подозревали! Он тут же приказал обесточить весь корабль, строжайше запретил курить, а начальнику службы борьбы за живучесть принять все меры к тому, чтобы как можно скорее овладеть ситуацией. Бензин из цистерн тут же начали сливать в море, а вместо него начали накачивать водяной пар из турбинного отделения. Все иллюминаторы были раздраены, после чего корабль развил максимально возможный для него ход, чтобы как следует проветрить все помещения.
Вскоре запах бензина на «Лексингтоне» полностью выветрился, и на нем вновь было включено электричество. По корабельной трансляции кто‑то включил популярную песню «А все‑таки наша взяла!», и чуть ли не весь экипаж подхватил ее задорный мотивчик, так как имел для этого все основания!
Впрочем, скоро выяснилось, что, хотя на борту обоих авианосцев все еще находится 70 боевых самолетов, реально подняться в воздух могут лишь 50. Еще хуже обстояло дело с горючим и боезапасом: на «Лексингтоне» авиабензина не было вообще, да и на «Йорктауне» его оставалось в цистернах «на донышке», так как запас его не пополнялся с 4 мая. Торпеды все закончились, а 1000‑фунтовых авиабомб насчитывалось не больше трех десятков.
В итоге Флетчер решил не рисковать и отвести свои корабли к берегам Австралии, а затем идти на атолл Мидуэй. Получив сообщение о результатах операции, адмирал Нимитц, командующий Тихоокеанским флотом США, также подтвердил его решение, посчитав сражение в Коралловом море закончившимся. Правда, Флетчеру все‑таки пришлось порядком поволноваться еще и на следующий день. Дело в том, что высланные им самолеты‑разведчики вдруг передали ему сообщение о двух преследующих его японских авианосцах, а это означало, что все усилия и все принесенные его летчиками и моряками жертвы оказались напрасны. Отразить возможный удар уже не было сил, поэтому Флетчер приказал своей эскадре развить предельную скорость и отступать, одновременно предупредив Порт‑Морсби о новой возникшей угрозе. Но вскоре разведчики разглядели, что «авианосцами» являются коралловые рифы, о которые разбиваются волны прибоя, и на американской эскадре пронесся дружный вздох облегчения.
Что же касается японцев, то пораженный тремя бомбами «Сёкаку» хотя и не потерял хода, зато горел от носа до кормы. Сесть на него решился только лишь один самолет, а все остальные его машины принял лишившийся хода «Дзуйкаку». В итоге на нем оказался 71 самолет, однако лишь 39 из этого числа еще как‑то сохраняли боеспособность. С такими силами нечего было и думать о повторной атаке на американские корабли, тем более что нужды в ней вроде бы уже и не было. Ведь летчики доложили о том, что уничтожили оба вражеских авианосца!
В высших японских штабах мнения разделились. Так, адмирал Иноуэ отдал приказ ударному соединению отходить и отменил десант на Порт‑Морсби. Командующий Объединенным флотом адмирал Ямамото посчитал, что силы у соединения все еще есть, и потребовал добить американское корабельное соединение, хотя и не отменил решение Иноуэ относительно десантной операции.
Получив приказ от Ямамото, адмиралы Такаги и Хара все‑таки решились на отчаянный шаг и подняли в воздух самолеты с «Дзуйкаку» еще раз, однако они так никого и не нашли и только зря израсходовали топливо и моторесурсы. К тому же «Сёкаку» и «Дзуйкаку» требовался срочный ремонт, поэтому оба корабля под эскортом тяжелых крейсеров адмирала Гото были тут же отправлены на базу в Куре. «Сёкаку» прибыл туда 17 мая, а «Дзуйкаку», который пришлось вести на буксире, только 21‑го…
* * *
Интересно, что выводы, которые сделали японцы и американцы из сражения в Коралловом море, оказались прямо противоположными. «Противник ничего не знает о наших планах, его силы появляются в районе операции только через некоторое время после нанесения нами первого удара, он никогда не сможет «взломать» наши шифры», – решили японцы и, как оказалось, были неправы. Зато американский адмирал Честер У. Нимитц понял, что информации подразделения радиоразведки в Перл‑Харборе не только можно, но и нужно доверять, и именно на ее данных начал строить планы своих операций на Тихом океане. А вот правильный вывод, сделанный обеими сторонами, был следующий: количество истребителей на авианосцах необходимо увеличить, а перехватывать ударные самолеты противника следует как можно дальше от своих кораблей.
Впрочем, в великом противостоянии Востока и Запада было рано ставить точку, пусть даже японцы и считали, что победили они. Борьба вступала в еще более ожесточенную и напряженную фазу: лучшие пилоты гибли, а вот кто после этого шел на их место? Да, битва в Коралловом море показала, что японские пилоты были прекрасно обучены, но… американские учились прямо в боях, причем едва ли не столь же быстро, если не быстрее! А все потому, что японцы в данном случае, как бы хорошо их ни готовили в летных школах, все еще принадлежали к патриархальной, земледельческой культуре и цивилизации. Они не ездили, подобно американским парням, на собственных автомобилях, у них не было фотокамер фирмы «Кодак» и портативных радиоприемников, а их девушки не знали нейлоновых чулок и химической завивки!
Для американских офицеров – выпускников летных училищ – мир техники был их миром, а самолет столь же хорошо понятен, как и электрическая кофейная мельница. Для японца, пусть даже он и заканчивал японскую летную школу, все эти достижения цивилизации были «не его», они принадлежали чужеродной культуре белых людей, которую он вынужден был заимствовать по необходимости. Ему было приятнее замешивать чай в старой потрескавшейся чашке его предков, а делать это бамбуковой ложкой; слушать сумимассен, а не джаз, и обходиться лишь тем необходимым минимумом вещей, который в США вызывал в лучшем случае снисходительную улыбку. Японцы не понимали, что это столкновение уже не отдельных стран, каким оно вроде бы им казалось, а двух цивилизаций, и что представители машинной цивилизации рано или поздно победят их только потому, что ее дети играют в самолеты и авто чуть ли не с пеленок, а повзрослев, ездят на них к своим девушкам на свидания… Вы скажете, что у японцев тоже была вполне современная военная техника, причем в чем‑то она была даже лучше американской. Конечно, да, и кто же с этим спорит?! Однако заимствованное – не есть свое, и с этим тоже нельзя не согласиться.
